Международное право
Дело «Дамьен Месло (Damien Meslot) против Франции»3 (Жалоба № 50538/12) РЕШЕНИЕ О ПРИЕМЛЕМОСТИ ЖАЛОБЫ По делу «Дамьен Месло против Франции» Европейский Суд по правам человека (далее – Европейский Суд) (Пятая Секция), заседая 9 января 2018 г. Палатой в составе: Ангелики Нуссбергер, Председателя Палаты Суда, Эрика Мёсе, Андре Потоцкого, Йонко Грозева, Шиофры О’Лири, Габриэль Кучко-Штадлмейер, Латифа Гусейнова, судей, а также при участии Милана Блашко, заместителя Секретаря Секции Суда, принимая во внимание вышеуказанную жалобу, поданную 25 июля 2012 г., принимая во внимание меморандум, представленный Европейскому Суду властями Франции, и замечания, представленные в ответ заявителем, проведя заседание, вынес следующее Решение: ФАКТЫ 1. Заявитель Дамьен Месло, являющийся гражданином Франции, родился в 1964 году и проживает в г. Бельфоре (Belfort), Франция. До 2017 года он являлся депутатом департамента 4 Территории Бельфор (Territoire de Belfort). Интересы заявителя в Европейском Суде представлял Ф. Бланшетье (P. Blanchetier), адвокат, практикующий в г. Париже. 2. Власти Франции были представлены своим представителем в Европейском Суде Ф. Алабрюном (F. Alabrune), главой Правового департамента Министерства Европы и иностранных дел Франции. A. Обстоятельства дела 3. Обстоятельства дела, как они были представлены сторонами по делу, могут быть кратко изложены следующим образом. 4. 7 февраля 2006 г. F.G., являвшаяся кандидатом от социалистической партии на проходивших 21 марта 2004 г. выборах в кантоне Бельфор-Центр, подала жалобу с предъявлением гражданского иска старшему следственному судье суда большой инстанции г. Бельфора, ссылаясь на нарушения при проведении голосования. 5. В мае 2006 года было возбуждено уголовное дело в отношении неизвестного лица по факту обжалуемой фальсификации результатов выборов. 6. 15 сентября 2006 г. заявителю, который являлся депутатом Территории Бельфор и членом Генерального совета, судьей D. было предъявлено обвинение по факту посягательства на искренность волеизъявления путем мошеннических действий, совершенного в ходе проходивших в 2004 году выборов в кантоне. Заявителю вменялось в вину, что он в качестве политической тактики выдвинул для участия в выборах две кандидатуры, в том числе кандидатуру C., пообещав ему последующее трудоустройство. Заявитель оспорил совершение нарушения и устно пожаловался на нарушение тайны следствия, поскольку целые разделы соответствующего дела оказались в прессе. 7. 18 декабря 2006 г. следователями регионального отделения судебной полиции г. Дижона (Dijon) по судебному поручению были проведены обыски по месту жительства заявителя, а также по месту нахождения его политической приемной. При проведении этих действий 3 Документ предоставлен ООО «Развитие правовых систем» // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2019. № 5. Перевод с французского языка Е.В. Приходько. 4 Здесь – административно-территориальная единица. Франция разделена на 95 департаментов (примеч. переводчика).
Вестник Адвокатской палаты города Москвы № 4 [147] 2019
Международное право
213
присутствовал судья D. Также следователями одновременно был проведен обыск по месту жительства другого лица, подозреваемого в соучастии в совершении правонарушения. Эти обыски были упомянуты в издании региональной ежедневной газеты «Ле Пеи» (Le Pays) от 21 декабря 2006 г., а именно в статье «Дело Месло: обыск у лидеров Союза за народное движение 5 в г. Бельфоре». 8. 4 апреля 2007 г. палата по уголовным делам Кассационного суда Франции по ходатайству генерального прокурора при Апелляционном суде г. Безансона (Besançon) приняла решение о передаче дела для производства предварительного расследования и в интересах надлежащего отправления правосудия назначила для дальнейшего расследования следственного судью суда большой инстанции г. Дижона. 9. Одновременно с этим заявитель выдвинул свою кандидатуру для обеспечения своего собственного преемства на парламентских выборах в июне 2007 года. 10. 6 июня 2007 г. в рамках этой избирательной кампании и в ходе открытой встречи в банкетном зале г. Бельфора заявитель, среди прочего, следующим образом затронул тему правосудия: «Если правосудие хочет, чтобы его уважали, нужно, чтобы оно было достойно уважения, а я не уважаю ни прокурора L., ни судью D., которые превратились в политических комиссаров, превысили свои права и опозорили судебную систему. Они предпочитают нападать на депутатов правых партий вместо того, чтобы бороться с хулиганами. Что ж, эти люди, я буду просить, чтобы их перевели, чтобы они покинули Территорию Бельфор, поскольку им нельзя доверять. Слышали последнюю новость? Были задержаны два грабителя в Гласи (Glacis), [в районе г. Бельфора]. Знаете, что в первую очередь сделали судья D. и прокурор Республики? Освободили обоих грабителей, освободили их из-под стражи, оставив под судебным надзором. Надоело видеть сотрудников полиции, которые рискуют своей жизнью, чтобы задержать хулиганов, и видеть красных судей, которые идут против воли народа и мешают работе полицейских». 11. Это заявление, сделанное в присутствии около 200 человек, было передано по радио «Франс Блё Бельфор» (France Bleu Belfort) и частично воспроизведено в выпуске газеты «Ле Пеи» (Le Pays) от 8 июня 2007 г. 12. 12 июня 2007 г. D. подал жалобу с предъявлением гражданского иска к старшему следственному судье суда большой инстанции г. Бельфора по факту неуважения к суду. 13. 16 октября 2007 г. Кассационный суд Франции при рассмотрении ходатайства генерального прокурора при Апелляционном суде г. Безансона о передаче дела для производства предварительного расследования назначил судебную инстанцию г. Дижона для проведения нового предварительного расследования. 14. 3 декабря 2007 г. в суде большой инстанции г. Дижона было возбуждено уголовное дело. 15. 26 июня 2008 г. заявителю было предъявлено обвинение в неуважении к суду, правонарушении, предусмотренном статьей 434–24 Уголовного кодекса Франции (см. ниже § 22). Заявитель признал, что он сделал спорное заявление, но объяснил свои слова политическим контекстом в условиях давнего конфликта между двумя мужчинами, пояснив, что судья D. предъявил ему обвинение в 2006 году в совершении фальсификации результатов выборов и провел в его доме обыск спустя три года после происшествия, и считая, что использованные средства были несоразмерными. Заявитель также упомянул торжественное заседание по поводу возобновления работы суда большой инстанции г. Бельфора, в ходе которого его поведение было раскритиковано в выступлениях как заместителя председателя, исполняющего обязанности председателя суда, так и прокурора Республики. 16. Будучи заслушанным в качестве гражданского истца, судья D. пояснил, что он никогда не занимал профессиональную или личную позицию, которая демонстрировала бы или выражала бы какие-либо политические убеждения. Судья D. указал, что с сентября 2006 года он подвергался нескольким попыткам со стороны заявителя дестабилизировать его деятельность, в частности, путем распространения в октябре 2006 года около 20 000 экземпляров 5 Союз за народное движение (фр. Union pour un mouvement populaire, UMP) – политическая партия во Франции. В 2015 году преобразована в партию «Республиканцы» (фр. Les Républicains) (примеч. переводчика).
Вестник Адвокатской палаты города Москвы № 4 [147] 2019214
Международное право
листовок, в которых заявитель подвергал сомнению его деятельность в качестве следственного судьи. Что касается освобождения из-под стражи под судебный надзор двух лиц, подозреваемых в совершении наказуемых деяний и называемых заявителем грабителями в Гласи, судья D. уточнил, что прокурор Республики и он сам не принимали участия в принятии этих решений, поскольку оба отсутствовали во время освобождения указанных лиц. 17. Постановлением от 28 августа 2009 г. следственный судья направила в уголовный суд дело в отношении заявителя по обвинению в оскорблении судьи при исполнении им своих служебных обязанностей. 18. В тот же день другой следственный судья вынес постановление о прекращении дела о фальсификации результатов выборов (см. выше §§ 5–8). 19. Приговором от 25 февраля 2010 г. уголовный суд г. Дижона признал заявителя виновным в оскорблении судьи, так как «факты были подтверждены и в любом случае официально признаны подсудимым», и назначил ему наказание в виде 700 евро штрафа, а также возложил на него выплату в размере 1 евро в пользу гражданского истца в качестве возмещения вреда в дополнение к выплате 3 588 евро в качестве компенсации понесенных издержек. Заявитель подал апелляционную жалобу на этот приговор. Прокуратура и гражданский истец подали встречную апелляционную жалобу. 20. Постановлением от 10 ноября 2010 г. Апелляционный суд г. Дижона оставил обжалуемый приговор без изменения в отношении виновности и гражданско-правовых положений, увеличив при этом размер штрафа до 1 000 евро, а размер присужденной в качестве возмещения понесенных издержек суммы до 5 023,20 евро. Судьи указали следующее: «Суд установил, что ни действительность высказывания, ни его публичный характер не оспариваются: оспаривается лишь умысел на основании того, что высказывание касалось нарушения функционирования местной судебной системы, действующие лица которой, в частности, следственный судья, вели себя как политики, выступающие против политической деятельности господина Дамьена Месло; что данный довод защиты не может быть принят, поскольку выступление господина Дамьена Месло направлено именно против “судьи [D].” и прокурора, которые квалифицированы как “политические комиссары” и обвинены в том, что они “опозорили судебную систему” и что эта квалификация не является выражением простого мнения о функционировании местной судебной системы, как утверждает господин Дамьен Месло, чтобы высказать в резких выражениях свое мнение относительно методов судьи [D.], а соответствует в действительности попытке поставить под сомнение независимость судебных органов и означает личные нападки на следственного судью в связи с его методами; что выражение “опозорить судебную систему” является особенно оскорбительным, так как позволяет предположить, что следственный судья совершил незаконные или, по крайней мере, противоречащие судейской этике деяния, относящиеся как таковые к дисциплинарным полномочиям Высшего совета магистратуры Франции, тогда как в действительности дело обстоит иначе; что ссылка на постановления Европейского Суда не имеет отношения к делу; что, если в соответствии с положениями пункта 1 статьи 10 Европейской конвенции по правам человека каждый имеет право свободно выражать свое мнение, то пункт 2 этой же статьи Конвенции уточняет, что “осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности […] для […] защиты репутации […] других лиц […] обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия”; что с учетом этих последних положений господин Дамьен Месло выступил с чрезмерными высказываниями, подвергающими сомнению беспристрастность следственного судьи и его авторитет, поскольку употреблением образного выражения “опозорить” его автор подразумевал, что этот судья не соблюдал закон; что эти факторы характеризуют правонарушение, за которое [заявитель] привлекается к ответственности. Суд установил, что этот анализ также подкрепляется примером из высказываний господина Дамьена Месло относительно актуального события; что обвинение судьи [D.], названного “красным судьей”, в освобождении из-под стражи двух грабителей для лучшего сопоставления деятельности этого судьи с деятельностью сотрудников полиции и с волей народа усиливает оскорбление в том смысле, что его автор придает политическую окраску судье без каких-либо доказательств, таких как вступление в политическую партию, хотя данная мера, даже если она и могла стать объектом критики, не была к тому же принята этим судьей; что, в конечном счете, совокупность
Вестник Адвокатской палаты города Москвы № 4 [147] 2019
Международное право
215
этих публичных высказываний свидетельствует о стремлении задеть судью лично, либо его взгляды и профессиональную деятельность и отражает намерение выразить презрение, которое может снизить уважение граждан к моральному авторитету судьи…». 21. Постановлением от 3 января 2012 г., которое было доведено до сведения заявителя 8 марта 2012 г., Кассационный суд Франции отказал в удовлетворении его жалобы, сочтя, в частности, что, если каждый имеет право свободно выражать свое мнение, а у общественности имеется законный интерес в получении информации, касающейся разбирательств по уголовным делам и функционирования судебной системы, осуществление этих свобод налагает обязанности и ответственность. Кассационный суд Франции добавил, что такое осуществление может быть, как в настоящем деле, в котором допустимые пределы свободы выражения мнения при критике деятельности судей были превышены, сопряжено с ограничениями или санкциями, предусмотренными законом и необходимыми в демократическом обществе для защиты достоинства судьи или для обеспечения уважения, обусловленного выполняемой им функцией. B. Соответствующие законодательство Франции и правоприменительная практика 22. Статья 434–24 Уголовного кодекса Франции предусматривает следующее: «Оскорбление словами, жестами или угрозами, документами или изображениями любого рода, не преданными огласке, либо путем отправления каких-либо предметов, адресованное судье, присяжному заседателю или любому лицу, заседающему в судебном органе, при исполнении ими своих обязанностей или в связи с их исполнением, и направленное на унижение их достоинства или нанесение вреда уважению, обусловленному выполняемой ими функцией, наказывается лишением свободы сроком на один год и штрафом в размере 15 000 евро. Если оскорбление совершено в ходе заседания суда, трибунала или судебного органа, наказание увеличивается до двух лет лишения свободы и 30 000 евро штрафа». 23. В соответствии с правоприменительной практикой любое оскорбительное или клеветническое выражение, адресованное судье административной или судебной инстанции при исполнении им своих обязанностей или в связи с их исполнением, квалифицируется как оскорбление по смыслу статьи 434–24 Уголовного кодекса Франции и, даже когда оно было произнесено публично, охватывается предусмотренными этой статьей случаями (см. Постановление Палаты по уголовным делам Кассационного суда Франции от 19 апреля 2000 г.6, Постановление Палаты по уголовным делам Кассационного суда Франции от 29 марта 2011 г. по жалобе № 10–87.254). ЖАЛОБА 24. Заявитель утверждал, что признание его виновным противоречило статье 10 Конвенции. ПРАВО 25. Заявитель полагал, что его осуждение по уголовному делу повлекло за собой нарушение его права свободно выражать свое мнение, предусмотренного статьей 10 Конвенции, которая гласит: «1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ… 2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе… для защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия».
6 Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Постановление Палаты по уголовным делам Кассационного суда Франции от 19 апреля 2000 г. по жалобе № 99–84.886 (примеч. переводчика).
Вестник Адвокатской палаты города Москвы № 4 [147] 2019216
Международное право
A. Доводы сторон 1. Власти Франции 26. Власти Франции признали, что осуждение заявителя представляло собой вмешательство в осуществление им права свободно выражать свое мнение. Власти Франции полагали, что это вмешательство было предусмотрено законом и преследовало правомерные цели «защиты репутации или прав других лиц», в настоящем деле судьи, честность, беспристрастность и авторитет которого отрицались в особо чрезмерных выражениях, а также обеспечения «авторитета и беспристрастности правосудия». 27. По мнению властей Франции, осуждение заявителя судебными органами Франции представляло собой адекватную реакцию на высказывания, которые не являлись выражением просто его личного мнения о функционировании судебной системы, а свидетельствовали о стремлении задеть лично судью, проводившего предварительное расследование по делу, по которому заявителю было предъявлено обвинение. 28. Власти Франции утверждали, что высказывания заявителя не относились к дискуссии по вопросам, представляющим всеобщий интерес, которая могла бы оправдать то, что деятельность судьи была подвергнута сомнению. Во-первых, что касается юридической трактовки актуального события, в данном случае освобождения из-под стражи двух грабителей, представляется, что решение об освобождении их из-под стражи принималось не судьей D. Во-вторых, что касается его собственной судебной действительности, высказывания заявителя не содержали какого-либо конкретного элемента, который мог бы вызвать представляющую всеобщий интерес дискуссию по поводу рассмотрения судьей D. его дела. Если заявитель ссылается в своей жалобе на произведенный следственным судьей обыск, то власти Франции не понимают, почему подобная мера являлась «спорным процессуальным решением», учитывая, что данное действие является совершенно целесообразным в рамках дела, возбужденного по факту фальсификации результатов выборов. 29. По мнению властей Франции, заявитель ограничился нападками на двух названных поименно представителей судебной системы, выдвинув против них очень серьезные и выраженные в общих словах обвинения. Эти обвинения не могли быть привязаны к какому-либо конкретному факту, за исключением факта освобождения из-под стражи двух грабителей, в котором оба представителя судебной системы не принимали участия. Власти Франции полагали, что эти высказывания относились к оценочному суждению, не имевшему под собой фактической основы. 30. Власти Франции настаивали на оскорбительном характере высказываний заявителя. Обвинения, выдвинутые против судьи D., были безосновательными и угрожающими, поскольку заявитель требовал его перевода на другое место работы и его ухода из области юриспруденции. Эти обвинения были произнесены с единственной целью: «переместить судебную дискуссию исключительно в медийное поле или свести счеты с судьями, рассматривающими дело» (см. Постановление Европейского Суда по делу «Боно против Франции» (Bono v. France) от 15 декабря 2015 г., жалоба № 29024/11, § 45). В связи с этим из материалов дела следует, что судья уже был мишенью первой политической кампании заявителя в листовках, распространенных в количестве 20 000 экземпляров. В отсутствие конструктивной критики относительно ее функционирования высказывания также негативно сказывались на судебной системе и были направлены на подрыв доверия к ней со стороны граждан. Кроме того, по утверждению властей Франции, посягательства на судью и на судебную систему усугублялись тем фактом, что высказывания были произнесены в ходе открытой встречи, в самый разгар избирательной кампании, когда заявитель знал, что они будут опубликованы в прессе. 31. Наконец, власти Франции сочли, что с учетом тяжести выдвинутых обвинений как характер наказания, так и его размер не могут рассматриваться как чрезмерные или способные оказать сдерживающее воздействие на осуществление заявителем права свободно выражать свое мнение.
Вестник Адвокатской палаты города Москвы № 4 [147] 2019
Международное право
217
2. Заявитель 32. Заявитель утверждал, что его слова не затрагивали частную жизнь или честь и не являлись безосновательными личными нападками на судью. Заявитель отмечал, что собирался изложить лицам, присутствовавшим на открытой встрече, свое мнение о функционировании французской судебной системы. По мнению заявителя, речь шла только о реализации принципа свободы выражения мнения, которая должна оцениваться с еще большей перспективой, принимая во внимание, что он являлся кандидатом на общенациональных выборах. Чтобы проиллюстрировать свое заявление о правосудии, заявитель указал, что он высказался, с одной стороны, о касающемся его судопроизводстве, а с другой – об актуальном событии. 33. Что касается личного примера, заявитель указал, что его заявление, начинавшееся со слов «Если правосудие хочет, чтобы его уважали» и заканчивавшееся словами «…чтобы бороться с хулиганами» (см. выше § 10), отражало простое мнение о начатых в отношении него разбирательствах, в частности, о принятых процессуальных решениях, в том числе, обысках, о которых в настоящее время известно, что они привели к вынесению судебных решений в его пользу. В связи с этим заявитель полагал, что его высказывания, несомненно резкие, являлись частью предвыборной дискуссии и не вышли за пределы, допускаемые Европейским Судом, приведя для сравнения высказывания, которые заявитель в деле «Ролан Дюма против Франции» (см. Постановление Европейского Суда по делу «Ролан Дюма против Франции» (Roland Dumas v. France) от 15 июля 2010 г., жалоба № 34875/07) допустил в адрес прокурора. 34. По мнению заявителя, вторая часть его выступления, начинавшаяся словами «Слышали последнюю новость?..» и заканчивавшаяся словами «мешают работе полицейских» (см. выше § 10), представляла собой критику судебного решения об освобождении из-под стражи грабителей, которая относилась к дискуссии по вопросу, представляющему всеобщий интерес, а не к оскорблению. Заявитель полагал, что его политическая деятельность позволяла ему обсуждать целесообразность проводимой уголовной политики, в том числе с определенной долей преувеличения. Его высказывания, таким образом, относились к выражению политических или «активистских» взглядов (см. Постановление Европейского Суда по делу «Стил и Моррис против Соединенного Королевства» (Steel and Morris v. United Kingdom), жалоба № 68416/01 7, §§ 88–89, ECHR 2005-II) и являлись частью имевшей крайне важное значение публичной дискуссии по вопросу попустительства со стороны судебных органов и недостатков системы уголовного правосудия Франции. 35. Заявитель полагал, что его высказывания были сделаны в условиях, когда статья 10 Конвенции требует более высокого уровня защиты права свободно выражать свое мнение. Заявитель добавил, что эти высказывания были произнесены в рамках спонтанной и краткой публичной дискуссии, что не оставило ему возможности их переформулировать, дополнить или взять свои слова обратно (см. Постановление Европейского Суда по делу «Агноэр против Франции» (Haguenauer v. France) от 22 апреля 2010 г., жалоба № 34050/05, § 51). B. Мнение Европейского Суда 36. Европейский Суд полагает, и стороны по делу с этим согласны, что осуждение заявителя по уголовному делу за неуважение к суду представляло собой вмешательство в осуществление им права свободно выражать свое мнение. Стороны по делу также не оспаривали, что вмешательство действительно было «предусмотрено законом», а именно статьей 434–24 Уголовного кодекса Франции, и преследовало правомерную цель «защиты репутации или прав других лиц», в данном случае судьи D. Принимая во внимание конкретные обстоятельства настоящего дела, Европейский Суд, как и власти Франции, считает, что вмешательство, помимо этого, было направлено на обеспечение «авторитета и беспристрастности правосудия», в отправлении которого данный судья принимал участие (см. Постановление Европейского Суда по делу «Ди Джованни против Италии» (Di Giovanni v. Italy) от 9 июля 2013 г.,
7 См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2017. № 7 (примеч. редактора).
Вестник Адвокатской палаты города Москвы № 4 [147] 2019218
Международное право
жалоба № 51160/06, § 74, и Постановление Европейского Суда по делу «Перуцци против Италии» (Peruzzi v. Italy) от 30 июня 2015 г., жалоба № 39294/09 8, § 43). 37. Европейскому Суду предстоит установить, являлось ли это вмешательство «необходимым» в демократическом обществе. Европейский Суд ссылается на общие принципы, неоднократно повторенные с момента вынесения им Постановления по делу «Хэндисайд против Соединенного Королевства» (Handyside v. United Kingdom) от 7 декабря 1976 г. (серия А, № 24) и недавно воспроизведенные в деле «Морис против Франции» (Morice v. France) (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда, жалоба № 29369/109, §§ 124–127, ECHR 2015). 38. При изучении обстоятельств настоящего дела Европейский Суд примет во внимание следующие факторы: статус заявителя, статус лица, в отношении которого сделаны спорные высказывания, обстановку, в которой было сделано высказывание, характер и фактическую основу высказывания, а также характер назначенного заявителю наказания. 39. Вместе с тем следует напомнить, что задачей Европейского Суда при осуществлении контроля не является подмена собой компетентных внутригосударственных судебных органов, а, скорее, пересмотр в свете статьи 10 Конвенции решений, вынесенных ими в рамках предоставленной им свободы усмотрения (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Фрессоз и Руар против Франции» (Fressoz and Roire v. France), жалоба № 29183/95, § 45, ECHR 1999-I, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Морис против Франции», § 124). 40. Европейский Суд отмечает, что заявитель являлся депутатом Территории Бельфор и кандидатом для обеспечения своего собственного преемства на парламентских выборах, когда выступил со спорными высказываниями. Таким образом, заявитель, бесспорно, являлся политической фигурой, выражающей свое мнение в качестве депутата и в рамках своей политической и «активистской» деятельности (см. Постановление Европейского Суда по делу «Мамер против Франции» (Mamère v. France), жалоба № 12697/03, § 20, ECHR 2006XIII). Однако, являясь ценной для каждого лица, свобода выражения мнения является особенно важной для народного избранника, который представляет своих избирателей, обращает внимание на их заботы и защищает их интересы. Европейский Суд напоминает в связи с этим, что пункт 2 статьи 10 Конвенции почти не оставляет места для ограничения свободы выражения мнения в области политической дискуссии (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Сюрек против Турции (№ 1)» (Sürek v. Turkey) (№ 1), жалоба № 26682/95, § 61, ECHR 1999-IV, и Постановление Европейского Суда по делу «Бразилье против Франции» (Brasilier v. France) от 11 апреля 2006 г., жалоба № 71343/01, § 41). Следовательно, вмешательство в осуществление депутатом, каковым являлся заявитель, свободы выражения своего мнения требует от Европейского Суда осуществления самого строгого контроля (см. Постановление Европейского Суда по делу «Лакруа против Франции» (Lacroix v. France) от 7 сентября 2017 г., жалоба № 41519/12, § 40). 41. Европейский Суд, кроме того, отмечает, что лицом, в отношении которого были сделаны спорные высказывания, являлся судья, предъявивший заявителю обвинение в фальсификации результатов выборов за несколько месяцев до проведения политической встречи, в ходе которой выступал заявитель. В связи с этим Европейский Суд напоминает об особой роли судебной власти в обществе. Будучи гарантом справедливости, основополагающей ценности в правовом государстве, судебная власть должна пользоваться доверием граждан для успешного выполнения своих функций. В связи с этим может оказаться необходимым защитить судебную систему от наносящих серьезный ущерб и по сути необоснованных нападок, особенно с учетом того, что обязанность судей проявлять осмотрительность запрещает им реагировать на критику. При этом, тем не менее, за исключением случаев подобных нападок, судьи могут подвергаться персональной критике в допустимых пределах и не только теоретически и в целом. Пределы допустимой критики в отношении судей, когда они действуют при исполнении своих служебных обязанностей, являются более широкими, чем 8 См.: там же. 2016. № 12 (примеч. редактора). 9 См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. № 10 (примеч. редактора).
Вестник Адвокатской палаты города Москвы № 4 [147] 2019
Международное право
219
в отношении обычных граждан (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Морис против Франции», §§ 128 и 131). 42. Что касается ситуации, в которой были сделаны спорные высказывания, Европейский Суд отмечает, что они были произнесены в ходе политической встречи в самый разгар избирательной кампании и перед 200 человек. Эти высказывания, таким образом, не были прямо адресованы судье D. Европейский Суд также отмечает, что высказывания заявителя имели некоторое отношение к теме безопасности, поскольку заявитель, ссылаясь на конкретное дело, изобличал попустительское поведение судей в отношении подозреваемых. Утверждения заявителя также касались судебного разбирательства, в котором заявителю лично было предъявлено обвинение и которое детально освещалось в прессе. 43. В отношении сведений о функционировании судебной системы Европейский Суд неоднократно указывал, что они относятся, как правило, к дискуссии по вопросам, представляющим всеобщий интерес (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Морис против Франции», § 128). Это же a fortiori относится и к политической дискуссии, так как важно позволить всякого рода мнениям и информации свободно циркулировать в период избирательной кампании, а свобода выражения мнения является одним из условий, обеспечивающих свободное выражение мнения народа по вопросу выборов законодательной власти (см. Постановление Европейского Суда по делу «Чельцова против Российской Федерации» (Cheltsova v. Russia) от 13 июня 2017 г., жалоба № 44294/06 10, § 96, с дальнейшими ссылками). 44. Европейский Суд отмечает, что апелляционные и кассационные суды отклонили довод заявителя, согласно которому его высказывания относились к дискуссии по вопросам, представляющим всеобщий интерес, поскольку предположительно касались функционирования судебной системы. Проанализировав преступный умысел заявителя, Апелляционный суд г. Дижона исключил, что его высказывания были направлены на простое выражение мнения о функционировании местной судебной системы. Напротив, Апелляционный суд г. Дижона установил, что судья был назван по имени, мишенью являлись его служебные функции, а высказывания заявителя представляли собой личные нападки и попытку «поставить под сомнение независимость судебных органов». Апелляционный суд г. Дижона счел, что выражение «опозорить судебную систему» являлось особенно оскорбительным, поскольку подразумевало, что судья D. совершил незаконные или противоречащие судейской этике деяния, тогда как в действительности дело обстояло иначе. Апелляционный суд г. Дижона также подчеркнул, что обвинение в освобождении из-под стражи двух грабителей «красным судьей» являлось ложным, в отсутствие каких-либо доказательств политической окраски судьи, таких как вступление в политическую партию, и при том, что данный судья не принимал являвшегося объектом критики решения об освобождении из-под стражи. 45. Европейский Суд не находит каких-либо серьезных оснований подвергнуть сомнению надлежащим образом мотивированное решение Апелляционного суда г. Дижона, оставленное без изменения Кассационным судом Франции. Европейский Суд отмечает, что высказывания относились скорее к личным нападкам на судью D., чем к критике, и были направлены на достоинство судьи и уважение, обусловленное его должностью, а не на то, как он выполнял свои обязанности следственного судьи в деле, касающемся фальсификации результатов выборов. Об этом свидетельствуют различные использованные термины, такие как «я не уважаю судью D.», «который превратился в политического комиссара», «превысил свои права», «опозорил судебную систему» и которому «нельзя доверять». Кроме того, Европейский Суд не усматривает каких-либо серьезных оснований для подмены своим собственным мнением мнения Апелляционного суда г. Дижона, когда этот суд счел, что высказывания заявителя об освобождении грабителей из-под стражи «красными судьями», которые «предпочитают нападать на депутатов правых партий вместо того, чтобы бороться с хулиганами», нанесли ущерб авторитету судьи D. и представили этого судью и судебную власть подчиняющимися чисто политическим и идеологическим соображениям, которые выходят за рамки простой дискуссии или критики по вопросу функционирования судебной системы.
10 См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. № 7 (примеч. редактора).
Вестник Адвокатской палаты города Москвы № 4 [147] 2019220
Международное право
46. Европейский Суд, таким образом, отмечает, что заявитель свел все свои высказывания к своим разногласиям со следственным судьей, которого он уже пытался задеть, опубликовав несколькими месяцами ранее листовки. Дебаты велись только вокруг судьи и его образа действий, который, по мнению заявителя, был достоин порицания и противоречил обязанностям судьи. В связи с этим так же, как и Апелляционный суд г. Дижона, Европейский Суд полагает, что высказывания заявителя свидетельствовали о стремлении задеть судью лично. Вследствие этого в отсутствие более широкой дискуссии, которая объективно могла оказаться полезной для информирования общественности, способной счесть, что подобные заявления, сделанные депутатом, были достоверными и серьезными, Европейский Суд полагает, что судебные органы Франции могли правомерно исходить из того, что в настоящем деле следовало защищать одновременно репутацию судьи, затронутого лично, и репутацию судебной системы в целом. 47. Помимо этого, даже если высказывания были сделаны в ходе политической встречи, где оскорбления зачастую переходят в личную сферу, Европейский Суд вместе с Апелляционным судом г. Дижона и властями Франции приходит к выводу о том, что они были лишены достаточной фактической основы. Действительно, фактическая информация, а именно освобождение грабителей из-под стражи, сопровождавшая выдвинутое против судьи обвинение в попустительстве, была ошибочной, поскольку это не им было принято подвергнутое критике решение. С другой стороны, что касается других высказываний, которые могут быть квалифицированы скорее как оценочные суждения, чем как утверждения о фактах, с учетом их общего характера и контекста, в котором они были сделаны, Европейский Суд считает, что они основывались исключительно на обстоятельстве предъявления заявителю судьей D. обвинения, а также на враждебности с этому судье, не связанной с предполагаемыми намерениями заявителя выразить свое мнение о функционировании судебной системы. Так, Апелляционный суд г. Дижона подчеркнул, что высказывания, в соответствии с которыми судья D. «опозорил судебную систему», подразумевали, что он не соблюдал закон и был предвзят в нарушение требований, характеризующих осуществление судебной деятельности. Однако заявитель ни разу не попытался уточнить действительность поведения, вменяемого судье, и не представил общественности доказательств, способных продемонстрировать, что судья выносил противоречащие его этическим обязательствам решения (см., mutatis mutandis, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу «Перуцци против Италии», § 60). 48. В этом контексте Европейский Суд считает, что суды Франции могли обоснованно заключить, что высказывания заявителя представляли собой беспричинные личные нападки и могли рассматриваться как вводящие в заблуждение, поскольку заявитель не дал им какого-либо объективного объяснения. Помимо этих личных нападок, Европейский Суд согласен с властями Франции в том, что оспариваемые высказывания наносили также ущерб независимости и авторитету судебной системы, частью которой являлся следственный судья. В связи с этим Европейский Суд так же, как и Апелляционный суд г. Дижона, отмечает, что заявитель приписывал судье поведение «политического комиссара», выступающего против его собственной политической деятельности, и требовал его перевода на другое место работы, несмотря на независимость судейского корпуса. Европейский Суд, кроме того, полагает, что такими высказываниями заявитель также подрывал веру граждан в неподкупность судебной власти. 49. Принимая во внимание вышеизложенное, и несмотря на самый строгий контроль, который Европейский Суд призван осуществлять в области политической дискуссии (см. выше § 40), это не позволяет Европейскому Суду усмотреть в высказываниях заявителя выражение доли преувеличения или провокации, которые допустимо использовать в рамках свободы выражения политических мнений. 50. Что касается вышеупомянутого дела «Ролан Дюма против Франции», которое, по мнению заявителя, аналогично его делу, Европейский Суд напоминает, что в указанном деле заявителю было предъявлено обвинение не в неуважении к суду, а в клевете в связи с отрывками из книги, содержавшей возмутительные высказывания в отношении прокурора, а сам Европейский Суд не подменял своим мнением оценку, данную судами государства-ответ
Вестник Адвокатской палаты города Москвы № 4 [147] 2019
Международное право
221
чика, относительно характера посягательства на честь и авторитет соответствующего судьи (см. ibid., § 45). Европейский Суд, в частности, счел, что литературный контекст, в котором были написаны его высказывания, не был в достаточной степени принят во внимание внутригосударственными судами (см. ibid., §§ 48–50). В настоящем же деле, напротив, Европейский Суд объяснил (см. выше §§ 45–48), почему, несмотря на политический контекст, в котором были сделаны чрезмерные высказывания, он считает, что отсутствуют какие-либо основания отступить от анализа дела, который провели суды Франции, и, как следствие, почему осуждение заявителя является оправданным. Действительно из материалов дела следует, что у этих судов имелись относящиеся к делу и достаточные основания полагать, что в настоящем деле необходимо было защищать репутацию судьи, затронутого лично, и репутацию судебной системы в целом. 51. Наконец, что касается наказания, Европейский Суд напоминает, что даже если наказание является самым мягким из возможных, подобно обвинительному приговору без назначения наказания, оно, тем не менее, является уголовным наказанием, способным оказать сдерживающее влияние на осуществление права свободно выражать свое мнение, которое должно быть принято во внимание при оценке соразмерности вмешательства (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Морис против Франции», § 176, и упоминавшееся Постановление Европейского Суда по делу «Лакруа против Франции», § 50). Само вынесение обвинительного приговора является одной из самых серьезных форм вмешательства в осуществление права свободно выражать свое мнение, учитывая наличие других способов вмешательства и опровержения, в частности, путем использования гражданско-правовых средств защиты. По этой причине Европейский Суд неоднократно предлагал органам власти государств-ответчиков проявлять сдержанность при обращении к уголовному производству (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Морис против Франции», §§ 127 и 176). В настоящем деле, однако, и по причинам, изложенным выше, Европейский Суд не считает чрезмерным или оказывающим на осуществление свободы выражения мнения сдерживающее воздействие штраф в размере 1 000 евро. В дополнение к своему умеренному характеру это наказание не повлекло за собой каких-либо последствий для политической карьеры заявителя, переизбранного депутатом в 2007 и 2012 годах (см. выше § 1). 52. В заключение и особенно в связи с характером высказываний, не заслуживавших усиленной защиты, которая предоставляется политическим взглядам, Европейский Суд считает, что осуждение заявителя за неуважение к суду и назначенное ему наказание не были несоразмерны преследуемым правомерным целям. Вмешательство в осуществление заявителем права свободно выражать свое мнение являлось, таким образом, необходимым в демократическом обществе для защиты репутации других лиц и обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия. 53. Следовательно, настоящая жалоба должна быть отклонена как явно необоснованная в соответствии с подпунктом «а» пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции. На основании вышеизложенного Суд единогласно объявил жалобу неприемлемой для рассмотрения по существу.
Совершено на французском языке, уведомление о Решении направлено в письменном виде 1 февраля 2018 г.
Милан БЛАШКО Ангелика НУССБЕРГЕР Заместитель Секретаря Председатель Секции Суда Пала ты Суда
Дело «Дамьен Месло (Damien Meslot) против Франции»3 (Жалоба № 50538/12) РЕШЕНИЕ О ПРИЕМЛЕМОСТИ ЖАЛОБЫ По делу «Дамьен Месло против Франции» Европейский Суд по правам человека (далее – Европейский Суд) (Пятая Секция), заседая 9 января 2018 г. Палатой в составе: Ангелики Нуссбергер, Председателя Палаты Суда, Эрика Мёсе, Андре Потоцкого, Йонко Грозева, Шиофры О’Лири, Габриэль Кучко-Штадлмейер, Латифа Гусейнова, судей, а также при участии Милана Блашко, заместителя Секретаря Секции Суда, принимая во внимание вышеуказанную жалобу, поданную 25 июля 2012 г., принимая во внимание меморандум, представленный Европейскому Суду властями Франции, и замечания, представленные в ответ заявителем, проведя заседание, вынес следующее Решение: ФАКТЫ 1. Заявитель Дамьен Месло, являющийся гражданином Франции, родился в 1964 году и проживает в г. Бельфоре (Belfort), Франция. До 2017 года он являлся депутатом департамента 4 Территории Бельфор (Territoire de Belfort). Интересы заявителя в Европейском Суде представлял Ф. Бланшетье (P. Blanchetier), адвокат, практикующий в г. Париже. 2. Власти Франции были представлены своим представителем в Европейском Суде Ф. Алабрюном (F. Alabrune), главой Правового департамента Министерства Европы и иностранных дел Франции. A. Обстоятельства дела 3. Обстоятельства дела, как они были представлены сторонами по делу, могут быть кратко изложены следующим образом. 4. 7 февраля 2006 г. F.G., являвшаяся кандидатом от социалистической партии на проходивших 21 марта 2004 г. выборах в кантоне Бельфор-Центр, подала жалобу с предъявлением гражданского иска старшему следственному судье суда большой инстанции г. Бельфора, ссылаясь на нарушения при проведении голосования. 5. В мае 2006 года было возбуждено уголовное дело в отношении неизвестного лица по факту обжалуемой фальсификации результатов выборов. 6. 15 сентября 2006 г. заявителю, который являлся депутатом Территории Бельфор и членом Генерального совета, судьей D. было предъявлено обвинение по факту посягательства на искренность волеизъявления путем мошеннических действий, совершенного в ходе проходивших в 2004 году выборов в кантоне. Заявителю вменялось в вину, что он в качестве политической тактики выдвинул для участия в выборах две кандидатуры, в том числе кандидатуру C., пообещав ему последующее трудоустройство. Заявитель оспорил совершение нарушения и устно пожаловался на нарушение тайны следствия, поскольку целые разделы соответствующего дела оказались в прессе. 7. 18 декабря 2006 г. следователями регионального отделения судебной полиции г. Дижона (Dijon) по судебному поручению были проведены обыски по месту жительства заявителя, а также по месту нахождения его политической приемной. При проведении этих действий 3 Документ предоставлен ООО «Развитие правовых систем» // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2019. № 5. Перевод с французского языка Е.В. Приходько. 4 Здесь – административно-территориальная единица. Франция разделена на 95 департаментов (примеч. переводчика).
Вестник Адвокатской палаты города Москвы № 4 [147] 2019
Международное право
213
присутствовал судья D. Также следователями одновременно был проведен обыск по месту жительства другого лица, подозреваемого в соучастии в совершении правонарушения. Эти обыски были упомянуты в издании региональной ежедневной газеты «Ле Пеи» (Le Pays) от 21 декабря 2006 г., а именно в статье «Дело Месло: обыск у лидеров Союза за народное движение 5 в г. Бельфоре». 8. 4 апреля 2007 г. палата по уголовным делам Кассационного суда Франции по ходатайству генерального прокурора при Апелляционном суде г. Безансона (Besançon) приняла решение о передаче дела для производства предварительного расследования и в интересах надлежащего отправления правосудия назначила для дальнейшего расследования следственного судью суда большой инстанции г. Дижона. 9. Одновременно с этим заявитель выдвинул свою кандидатуру для обеспечения своего собственного преемства на парламентских выборах в июне 2007 года. 10. 6 июня 2007 г. в рамках этой избирательной кампании и в ходе открытой встречи в банкетном зале г. Бельфора заявитель, среди прочего, следующим образом затронул тему правосудия: «Если правосудие хочет, чтобы его уважали, нужно, чтобы оно было достойно уважения, а я не уважаю ни прокурора L., ни судью D., которые превратились в политических комиссаров, превысили свои права и опозорили судебную систему. Они предпочитают нападать на депутатов правых партий вместо того, чтобы бороться с хулиганами. Что ж, эти люди, я буду просить, чтобы их перевели, чтобы они покинули Территорию Бельфор, поскольку им нельзя доверять. Слышали последнюю новость? Были задержаны два грабителя в Гласи (Glacis), [в районе г. Бельфора]. Знаете, что в первую очередь сделали судья D. и прокурор Республики? Освободили обоих грабителей, освободили их из-под стражи, оставив под судебным надзором. Надоело видеть сотрудников полиции, которые рискуют своей жизнью, чтобы задержать хулиганов, и видеть красных судей, которые идут против воли народа и мешают работе полицейских». 11. Это заявление, сделанное в присутствии около 200 человек, было передано по радио «Франс Блё Бельфор» (France Bleu Belfort) и частично воспроизведено в выпуске газеты «Ле Пеи» (Le Pays) от 8 июня 2007 г. 12. 12 июня 2007 г. D. подал жалобу с предъявлением гражданского иска к старшему следственному судье суда большой инстанции г. Бельфора по факту неуважения к суду. 13. 16 октября 2007 г. Кассационный суд Франции при рассмотрении ходатайства генерального прокурора при Апелляционном суде г. Безансона о передаче дела для производства предварительного расследования назначил судебную инстанцию г. Дижона для проведения нового предварительного расследования. 14. 3 декабря 2007 г. в суде большой инстанции г. Дижона было возбуждено уголовное дело. 15. 26 июня 2008 г. заявителю было предъявлено обвинение в неуважении к суду, правонарушении, предусмотренном статьей 434–24 Уголовного кодекса Франции (см. ниже § 22). Заявитель признал, что он сделал спорное заявление, но объяснил свои слова политическим контекстом в условиях давнего конфликта между двумя мужчинами, пояснив, что судья D. предъявил ему обвинение в 2006 году в совершении фальсификации результатов выборов и провел в его доме обыск спустя три года после происшествия, и считая, что использованные средства были несоразмерными. Заявитель также упомянул торжественное заседание по поводу возобновления работы суда большой инстанции г. Бельфора, в ходе которого его поведение было раскритиковано в выступлениях как заместителя председателя, исполняющего обязанности председателя суда, так и прокурора Республики. 16. Будучи заслушанным в качестве гражданского истца, судья D. пояснил, что он никогда не занимал профессиональную или личную позицию, которая демонстрировала бы или выражала бы какие-либо политические убеждения. Судья D. указал, что с сентября 2006 года он подвергался нескольким попыткам со стороны заявителя дестабилизировать его деятельность, в частности, путем распространения в октябре 2006 года около 20 000 экземпляров 5 Союз за народное движение (фр. Union pour un mouvement populaire, UMP) – политическая партия во Франции. В 2015 году преобразована в партию «Республиканцы» (фр. Les Républicains) (примеч. переводчика).
Вестник Адвокатской палаты города Москвы № 4 [147] 2019214
Международное право
листовок, в которых заявитель подвергал сомнению его деятельность в качестве следственного судьи. Что касается освобождения из-под стражи под судебный надзор двух лиц, подозреваемых в совершении наказуемых деяний и называемых заявителем грабителями в Гласи, судья D. уточнил, что прокурор Республики и он сам не принимали участия в принятии этих решений, поскольку оба отсутствовали во время освобождения указанных лиц. 17. Постановлением от 28 августа 2009 г. следственный судья направила в уголовный суд дело в отношении заявителя по обвинению в оскорблении судьи при исполнении им своих служебных обязанностей. 18. В тот же день другой следственный судья вынес постановление о прекращении дела о фальсификации результатов выборов (см. выше §§ 5–8). 19. Приговором от 25 февраля 2010 г. уголовный суд г. Дижона признал заявителя виновным в оскорблении судьи, так как «факты были подтверждены и в любом случае официально признаны подсудимым», и назначил ему наказание в виде 700 евро штрафа, а также возложил на него выплату в размере 1 евро в пользу гражданского истца в качестве возмещения вреда в дополнение к выплате 3 588 евро в качестве компенсации понесенных издержек. Заявитель подал апелляционную жалобу на этот приговор. Прокуратура и гражданский истец подали встречную апелляционную жалобу. 20. Постановлением от 10 ноября 2010 г. Апелляционный суд г. Дижона оставил обжалуемый приговор без изменения в отношении виновности и гражданско-правовых положений, увеличив при этом размер штрафа до 1 000 евро, а размер присужденной в качестве возмещения понесенных издержек суммы до 5 023,20 евро. Судьи указали следующее: «Суд установил, что ни действительность высказывания, ни его публичный характер не оспариваются: оспаривается лишь умысел на основании того, что высказывание касалось нарушения функционирования местной судебной системы, действующие лица которой, в частности, следственный судья, вели себя как политики, выступающие против политической деятельности господина Дамьена Месло; что данный довод защиты не может быть принят, поскольку выступление господина Дамьена Месло направлено именно против “судьи [D].” и прокурора, которые квалифицированы как “политические комиссары” и обвинены в том, что они “опозорили судебную систему” и что эта квалификация не является выражением простого мнения о функционировании местной судебной системы, как утверждает господин Дамьен Месло, чтобы высказать в резких выражениях свое мнение относительно методов судьи [D.], а соответствует в действительности попытке поставить под сомнение независимость судебных органов и означает личные нападки на следственного судью в связи с его методами; что выражение “опозорить судебную систему” является особенно оскорбительным, так как позволяет предположить, что следственный судья совершил незаконные или, по крайней мере, противоречащие судейской этике деяния, относящиеся как таковые к дисциплинарным полномочиям Высшего совета магистратуры Франции, тогда как в действительности дело обстоит иначе; что ссылка на постановления Европейского Суда не имеет отношения к делу; что, если в соответствии с положениями пункта 1 статьи 10 Европейской конвенции по правам человека каждый имеет право свободно выражать свое мнение, то пункт 2 этой же статьи Конвенции уточняет, что “осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности […] для […] защиты репутации […] других лиц […] обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия”; что с учетом этих последних положений господин Дамьен Месло выступил с чрезмерными высказываниями, подвергающими сомнению беспристрастность следственного судьи и его авторитет, поскольку употреблением образного выражения “опозорить” его автор подразумевал, что этот судья не соблюдал закон; что эти факторы характеризуют правонарушение, за которое [заявитель] привлекается к ответственности. Суд установил, что этот анализ также подкрепляется примером из высказываний господина Дамьена Месло относительно актуального события; что обвинение судьи [D.], названного “красным судьей”, в освобождении из-под стражи двух грабителей для лучшего сопоставления деятельности этого судьи с деятельностью сотрудников полиции и с волей народа усиливает оскорбление в том смысле, что его автор придает политическую окраску судье без каких-либо доказательств, таких как вступление в политическую партию, хотя данная мера, даже если она и могла стать объектом критики, не была к тому же принята этим судьей; что, в конечном счете, совокупность
Вестник Адвокатской палаты города Москвы № 4 [147] 2019
Международное право
215
этих публичных высказываний свидетельствует о стремлении задеть судью лично, либо его взгляды и профессиональную деятельность и отражает намерение выразить презрение, которое может снизить уважение граждан к моральному авторитету судьи…». 21. Постановлением от 3 января 2012 г., которое было доведено до сведения заявителя 8 марта 2012 г., Кассационный суд Франции отказал в удовлетворении его жалобы, сочтя, в частности, что, если каждый имеет право свободно выражать свое мнение, а у общественности имеется законный интерес в получении информации, касающейся разбирательств по уголовным делам и функционирования судебной системы, осуществление этих свобод налагает обязанности и ответственность. Кассационный суд Франции добавил, что такое осуществление может быть, как в настоящем деле, в котором допустимые пределы свободы выражения мнения при критике деятельности судей были превышены, сопряжено с ограничениями или санкциями, предусмотренными законом и необходимыми в демократическом обществе для защиты достоинства судьи или для обеспечения уважения, обусловленного выполняемой им функцией. B. Соответствующие законодательство Франции и правоприменительная практика 22. Статья 434–24 Уголовного кодекса Франции предусматривает следующее: «Оскорбление словами, жестами или угрозами, документами или изображениями любого рода, не преданными огласке, либо путем отправления каких-либо предметов, адресованное судье, присяжному заседателю или любому лицу, заседающему в судебном органе, при исполнении ими своих обязанностей или в связи с их исполнением, и направленное на унижение их достоинства или нанесение вреда уважению, обусловленному выполняемой ими функцией, наказывается лишением свободы сроком на один год и штрафом в размере 15 000 евро. Если оскорбление совершено в ходе заседания суда, трибунала или судебного органа, наказание увеличивается до двух лет лишения свободы и 30 000 евро штрафа». 23. В соответствии с правоприменительной практикой любое оскорбительное или клеветническое выражение, адресованное судье административной или судебной инстанции при исполнении им своих обязанностей или в связи с их исполнением, квалифицируется как оскорбление по смыслу статьи 434–24 Уголовного кодекса Франции и, даже когда оно было произнесено публично, охватывается предусмотренными этой статьей случаями (см. Постановление Палаты по уголовным делам Кассационного суда Франции от 19 апреля 2000 г.6, Постановление Палаты по уголовным делам Кассационного суда Франции от 29 марта 2011 г. по жалобе № 10–87.254). ЖАЛОБА 24. Заявитель утверждал, что признание его виновным противоречило статье 10 Конвенции. ПРАВО 25. Заявитель полагал, что его осуждение по уголовному делу повлекло за собой нарушение его права свободно выражать свое мнение, предусмотренного статьей 10 Конвенции, которая гласит: «1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ… 2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе… для защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия».
6 Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Постановление Палаты по уголовным делам Кассационного суда Франции от 19 апреля 2000 г. по жалобе № 99–84.886 (примеч. переводчика).
Вестник Адвокатской палаты города Москвы № 4 [147] 2019216
Международное право
A. Доводы сторон 1. Власти Франции 26. Власти Франции признали, что осуждение заявителя представляло собой вмешательство в осуществление им права свободно выражать свое мнение. Власти Франции полагали, что это вмешательство было предусмотрено законом и преследовало правомерные цели «защиты репутации или прав других лиц», в настоящем деле судьи, честность, беспристрастность и авторитет которого отрицались в особо чрезмерных выражениях, а также обеспечения «авторитета и беспристрастности правосудия». 27. По мнению властей Франции, осуждение заявителя судебными органами Франции представляло собой адекватную реакцию на высказывания, которые не являлись выражением просто его личного мнения о функционировании судебной системы, а свидетельствовали о стремлении задеть лично судью, проводившего предварительное расследование по делу, по которому заявителю было предъявлено обвинение. 28. Власти Франции утверждали, что высказывания заявителя не относились к дискуссии по вопросам, представляющим всеобщий интерес, которая могла бы оправдать то, что деятельность судьи была подвергнута сомнению. Во-первых, что касается юридической трактовки актуального события, в данном случае освобождения из-под стражи двух грабителей, представляется, что решение об освобождении их из-под стражи принималось не судьей D. Во-вторых, что касается его собственной судебной действительности, высказывания заявителя не содержали какого-либо конкретного элемента, который мог бы вызвать представляющую всеобщий интерес дискуссию по поводу рассмотрения судьей D. его дела. Если заявитель ссылается в своей жалобе на произведенный следственным судьей обыск, то власти Франции не понимают, почему подобная мера являлась «спорным процессуальным решением», учитывая, что данное действие является совершенно целесообразным в рамках дела, возбужденного по факту фальсификации результатов выборов. 29. По мнению властей Франции, заявитель ограничился нападками на двух названных поименно представителей судебной системы, выдвинув против них очень серьезные и выраженные в общих словах обвинения. Эти обвинения не могли быть привязаны к какому-либо конкретному факту, за исключением факта освобождения из-под стражи двух грабителей, в котором оба представителя судебной системы не принимали участия. Власти Франции полагали, что эти высказывания относились к оценочному суждению, не имевшему под собой фактической основы. 30. Власти Франции настаивали на оскорбительном характере высказываний заявителя. Обвинения, выдвинутые против судьи D., были безосновательными и угрожающими, поскольку заявитель требовал его перевода на другое место работы и его ухода из области юриспруденции. Эти обвинения были произнесены с единственной целью: «переместить судебную дискуссию исключительно в медийное поле или свести счеты с судьями, рассматривающими дело» (см. Постановление Европейского Суда по делу «Боно против Франции» (Bono v. France) от 15 декабря 2015 г., жалоба № 29024/11, § 45). В связи с этим из материалов дела следует, что судья уже был мишенью первой политической кампании заявителя в листовках, распространенных в количестве 20 000 экземпляров. В отсутствие конструктивной критики относительно ее функционирования высказывания также негативно сказывались на судебной системе и были направлены на подрыв доверия к ней со стороны граждан. Кроме того, по утверждению властей Франции, посягательства на судью и на судебную систему усугублялись тем фактом, что высказывания были произнесены в ходе открытой встречи, в самый разгар избирательной кампании, когда заявитель знал, что они будут опубликованы в прессе. 31. Наконец, власти Франции сочли, что с учетом тяжести выдвинутых обвинений как характер наказания, так и его размер не могут рассматриваться как чрезмерные или способные оказать сдерживающее воздействие на осуществление заявителем права свободно выражать свое мнение.
Вестник Адвокатской палаты города Москвы № 4 [147] 2019
Международное право
217
2. Заявитель 32. Заявитель утверждал, что его слова не затрагивали частную жизнь или честь и не являлись безосновательными личными нападками на судью. Заявитель отмечал, что собирался изложить лицам, присутствовавшим на открытой встрече, свое мнение о функционировании французской судебной системы. По мнению заявителя, речь шла только о реализации принципа свободы выражения мнения, которая должна оцениваться с еще большей перспективой, принимая во внимание, что он являлся кандидатом на общенациональных выборах. Чтобы проиллюстрировать свое заявление о правосудии, заявитель указал, что он высказался, с одной стороны, о касающемся его судопроизводстве, а с другой – об актуальном событии. 33. Что касается личного примера, заявитель указал, что его заявление, начинавшееся со слов «Если правосудие хочет, чтобы его уважали» и заканчивавшееся словами «…чтобы бороться с хулиганами» (см. выше § 10), отражало простое мнение о начатых в отношении него разбирательствах, в частности, о принятых процессуальных решениях, в том числе, обысках, о которых в настоящее время известно, что они привели к вынесению судебных решений в его пользу. В связи с этим заявитель полагал, что его высказывания, несомненно резкие, являлись частью предвыборной дискуссии и не вышли за пределы, допускаемые Европейским Судом, приведя для сравнения высказывания, которые заявитель в деле «Ролан Дюма против Франции» (см. Постановление Европейского Суда по делу «Ролан Дюма против Франции» (Roland Dumas v. France) от 15 июля 2010 г., жалоба № 34875/07) допустил в адрес прокурора. 34. По мнению заявителя, вторая часть его выступления, начинавшаяся словами «Слышали последнюю новость?..» и заканчивавшаяся словами «мешают работе полицейских» (см. выше § 10), представляла собой критику судебного решения об освобождении из-под стражи грабителей, которая относилась к дискуссии по вопросу, представляющему всеобщий интерес, а не к оскорблению. Заявитель полагал, что его политическая деятельность позволяла ему обсуждать целесообразность проводимой уголовной политики, в том числе с определенной долей преувеличения. Его высказывания, таким образом, относились к выражению политических или «активистских» взглядов (см. Постановление Европейского Суда по делу «Стил и Моррис против Соединенного Королевства» (Steel and Morris v. United Kingdom), жалоба № 68416/01 7, §§ 88–89, ECHR 2005-II) и являлись частью имевшей крайне важное значение публичной дискуссии по вопросу попустительства со стороны судебных органов и недостатков системы уголовного правосудия Франции. 35. Заявитель полагал, что его высказывания были сделаны в условиях, когда статья 10 Конвенции требует более высокого уровня защиты права свободно выражать свое мнение. Заявитель добавил, что эти высказывания были произнесены в рамках спонтанной и краткой публичной дискуссии, что не оставило ему возможности их переформулировать, дополнить или взять свои слова обратно (см. Постановление Европейского Суда по делу «Агноэр против Франции» (Haguenauer v. France) от 22 апреля 2010 г., жалоба № 34050/05, § 51). B. Мнение Европейского Суда 36. Европейский Суд полагает, и стороны по делу с этим согласны, что осуждение заявителя по уголовному делу за неуважение к суду представляло собой вмешательство в осуществление им права свободно выражать свое мнение. Стороны по делу также не оспаривали, что вмешательство действительно было «предусмотрено законом», а именно статьей 434–24 Уголовного кодекса Франции, и преследовало правомерную цель «защиты репутации или прав других лиц», в данном случае судьи D. Принимая во внимание конкретные обстоятельства настоящего дела, Европейский Суд, как и власти Франции, считает, что вмешательство, помимо этого, было направлено на обеспечение «авторитета и беспристрастности правосудия», в отправлении которого данный судья принимал участие (см. Постановление Европейского Суда по делу «Ди Джованни против Италии» (Di Giovanni v. Italy) от 9 июля 2013 г.,
7 См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2017. № 7 (примеч. редактора).
Вестник Адвокатской палаты города Москвы № 4 [147] 2019218
Международное право
жалоба № 51160/06, § 74, и Постановление Европейского Суда по делу «Перуцци против Италии» (Peruzzi v. Italy) от 30 июня 2015 г., жалоба № 39294/09 8, § 43). 37. Европейскому Суду предстоит установить, являлось ли это вмешательство «необходимым» в демократическом обществе. Европейский Суд ссылается на общие принципы, неоднократно повторенные с момента вынесения им Постановления по делу «Хэндисайд против Соединенного Королевства» (Handyside v. United Kingdom) от 7 декабря 1976 г. (серия А, № 24) и недавно воспроизведенные в деле «Морис против Франции» (Morice v. France) (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда, жалоба № 29369/109, §§ 124–127, ECHR 2015). 38. При изучении обстоятельств настоящего дела Европейский Суд примет во внимание следующие факторы: статус заявителя, статус лица, в отношении которого сделаны спорные высказывания, обстановку, в которой было сделано высказывание, характер и фактическую основу высказывания, а также характер назначенного заявителю наказания. 39. Вместе с тем следует напомнить, что задачей Европейского Суда при осуществлении контроля не является подмена собой компетентных внутригосударственных судебных органов, а, скорее, пересмотр в свете статьи 10 Конвенции решений, вынесенных ими в рамках предоставленной им свободы усмотрения (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Фрессоз и Руар против Франции» (Fressoz and Roire v. France), жалоба № 29183/95, § 45, ECHR 1999-I, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Морис против Франции», § 124). 40. Европейский Суд отмечает, что заявитель являлся депутатом Территории Бельфор и кандидатом для обеспечения своего собственного преемства на парламентских выборах, когда выступил со спорными высказываниями. Таким образом, заявитель, бесспорно, являлся политической фигурой, выражающей свое мнение в качестве депутата и в рамках своей политической и «активистской» деятельности (см. Постановление Европейского Суда по делу «Мамер против Франции» (Mamère v. France), жалоба № 12697/03, § 20, ECHR 2006XIII). Однако, являясь ценной для каждого лица, свобода выражения мнения является особенно важной для народного избранника, который представляет своих избирателей, обращает внимание на их заботы и защищает их интересы. Европейский Суд напоминает в связи с этим, что пункт 2 статьи 10 Конвенции почти не оставляет места для ограничения свободы выражения мнения в области политической дискуссии (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Сюрек против Турции (№ 1)» (Sürek v. Turkey) (№ 1), жалоба № 26682/95, § 61, ECHR 1999-IV, и Постановление Европейского Суда по делу «Бразилье против Франции» (Brasilier v. France) от 11 апреля 2006 г., жалоба № 71343/01, § 41). Следовательно, вмешательство в осуществление депутатом, каковым являлся заявитель, свободы выражения своего мнения требует от Европейского Суда осуществления самого строгого контроля (см. Постановление Европейского Суда по делу «Лакруа против Франции» (Lacroix v. France) от 7 сентября 2017 г., жалоба № 41519/12, § 40). 41. Европейский Суд, кроме того, отмечает, что лицом, в отношении которого были сделаны спорные высказывания, являлся судья, предъявивший заявителю обвинение в фальсификации результатов выборов за несколько месяцев до проведения политической встречи, в ходе которой выступал заявитель. В связи с этим Европейский Суд напоминает об особой роли судебной власти в обществе. Будучи гарантом справедливости, основополагающей ценности в правовом государстве, судебная власть должна пользоваться доверием граждан для успешного выполнения своих функций. В связи с этим может оказаться необходимым защитить судебную систему от наносящих серьезный ущерб и по сути необоснованных нападок, особенно с учетом того, что обязанность судей проявлять осмотрительность запрещает им реагировать на критику. При этом, тем не менее, за исключением случаев подобных нападок, судьи могут подвергаться персональной критике в допустимых пределах и не только теоретически и в целом. Пределы допустимой критики в отношении судей, когда они действуют при исполнении своих служебных обязанностей, являются более широкими, чем 8 См.: там же. 2016. № 12 (примеч. редактора). 9 См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. № 10 (примеч. редактора).
Вестник Адвокатской палаты города Москвы № 4 [147] 2019
Международное право
219
в отношении обычных граждан (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Морис против Франции», §§ 128 и 131). 42. Что касается ситуации, в которой были сделаны спорные высказывания, Европейский Суд отмечает, что они были произнесены в ходе политической встречи в самый разгар избирательной кампании и перед 200 человек. Эти высказывания, таким образом, не были прямо адресованы судье D. Европейский Суд также отмечает, что высказывания заявителя имели некоторое отношение к теме безопасности, поскольку заявитель, ссылаясь на конкретное дело, изобличал попустительское поведение судей в отношении подозреваемых. Утверждения заявителя также касались судебного разбирательства, в котором заявителю лично было предъявлено обвинение и которое детально освещалось в прессе. 43. В отношении сведений о функционировании судебной системы Европейский Суд неоднократно указывал, что они относятся, как правило, к дискуссии по вопросам, представляющим всеобщий интерес (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Морис против Франции», § 128). Это же a fortiori относится и к политической дискуссии, так как важно позволить всякого рода мнениям и информации свободно циркулировать в период избирательной кампании, а свобода выражения мнения является одним из условий, обеспечивающих свободное выражение мнения народа по вопросу выборов законодательной власти (см. Постановление Европейского Суда по делу «Чельцова против Российской Федерации» (Cheltsova v. Russia) от 13 июня 2017 г., жалоба № 44294/06 10, § 96, с дальнейшими ссылками). 44. Европейский Суд отмечает, что апелляционные и кассационные суды отклонили довод заявителя, согласно которому его высказывания относились к дискуссии по вопросам, представляющим всеобщий интерес, поскольку предположительно касались функционирования судебной системы. Проанализировав преступный умысел заявителя, Апелляционный суд г. Дижона исключил, что его высказывания были направлены на простое выражение мнения о функционировании местной судебной системы. Напротив, Апелляционный суд г. Дижона установил, что судья был назван по имени, мишенью являлись его служебные функции, а высказывания заявителя представляли собой личные нападки и попытку «поставить под сомнение независимость судебных органов». Апелляционный суд г. Дижона счел, что выражение «опозорить судебную систему» являлось особенно оскорбительным, поскольку подразумевало, что судья D. совершил незаконные или противоречащие судейской этике деяния, тогда как в действительности дело обстояло иначе. Апелляционный суд г. Дижона также подчеркнул, что обвинение в освобождении из-под стражи двух грабителей «красным судьей» являлось ложным, в отсутствие каких-либо доказательств политической окраски судьи, таких как вступление в политическую партию, и при том, что данный судья не принимал являвшегося объектом критики решения об освобождении из-под стражи. 45. Европейский Суд не находит каких-либо серьезных оснований подвергнуть сомнению надлежащим образом мотивированное решение Апелляционного суда г. Дижона, оставленное без изменения Кассационным судом Франции. Европейский Суд отмечает, что высказывания относились скорее к личным нападкам на судью D., чем к критике, и были направлены на достоинство судьи и уважение, обусловленное его должностью, а не на то, как он выполнял свои обязанности следственного судьи в деле, касающемся фальсификации результатов выборов. Об этом свидетельствуют различные использованные термины, такие как «я не уважаю судью D.», «который превратился в политического комиссара», «превысил свои права», «опозорил судебную систему» и которому «нельзя доверять». Кроме того, Европейский Суд не усматривает каких-либо серьезных оснований для подмены своим собственным мнением мнения Апелляционного суда г. Дижона, когда этот суд счел, что высказывания заявителя об освобождении грабителей из-под стражи «красными судьями», которые «предпочитают нападать на депутатов правых партий вместо того, чтобы бороться с хулиганами», нанесли ущерб авторитету судьи D. и представили этого судью и судебную власть подчиняющимися чисто политическим и идеологическим соображениям, которые выходят за рамки простой дискуссии или критики по вопросу функционирования судебной системы.
10 См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. № 7 (примеч. редактора).
Вестник Адвокатской палаты города Москвы № 4 [147] 2019220
Международное право
46. Европейский Суд, таким образом, отмечает, что заявитель свел все свои высказывания к своим разногласиям со следственным судьей, которого он уже пытался задеть, опубликовав несколькими месяцами ранее листовки. Дебаты велись только вокруг судьи и его образа действий, который, по мнению заявителя, был достоин порицания и противоречил обязанностям судьи. В связи с этим так же, как и Апелляционный суд г. Дижона, Европейский Суд полагает, что высказывания заявителя свидетельствовали о стремлении задеть судью лично. Вследствие этого в отсутствие более широкой дискуссии, которая объективно могла оказаться полезной для информирования общественности, способной счесть, что подобные заявления, сделанные депутатом, были достоверными и серьезными, Европейский Суд полагает, что судебные органы Франции могли правомерно исходить из того, что в настоящем деле следовало защищать одновременно репутацию судьи, затронутого лично, и репутацию судебной системы в целом. 47. Помимо этого, даже если высказывания были сделаны в ходе политической встречи, где оскорбления зачастую переходят в личную сферу, Европейский Суд вместе с Апелляционным судом г. Дижона и властями Франции приходит к выводу о том, что они были лишены достаточной фактической основы. Действительно, фактическая информация, а именно освобождение грабителей из-под стражи, сопровождавшая выдвинутое против судьи обвинение в попустительстве, была ошибочной, поскольку это не им было принято подвергнутое критике решение. С другой стороны, что касается других высказываний, которые могут быть квалифицированы скорее как оценочные суждения, чем как утверждения о фактах, с учетом их общего характера и контекста, в котором они были сделаны, Европейский Суд считает, что они основывались исключительно на обстоятельстве предъявления заявителю судьей D. обвинения, а также на враждебности с этому судье, не связанной с предполагаемыми намерениями заявителя выразить свое мнение о функционировании судебной системы. Так, Апелляционный суд г. Дижона подчеркнул, что высказывания, в соответствии с которыми судья D. «опозорил судебную систему», подразумевали, что он не соблюдал закон и был предвзят в нарушение требований, характеризующих осуществление судебной деятельности. Однако заявитель ни разу не попытался уточнить действительность поведения, вменяемого судье, и не представил общественности доказательств, способных продемонстрировать, что судья выносил противоречащие его этическим обязательствам решения (см., mutatis mutandis, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу «Перуцци против Италии», § 60). 48. В этом контексте Европейский Суд считает, что суды Франции могли обоснованно заключить, что высказывания заявителя представляли собой беспричинные личные нападки и могли рассматриваться как вводящие в заблуждение, поскольку заявитель не дал им какого-либо объективного объяснения. Помимо этих личных нападок, Европейский Суд согласен с властями Франции в том, что оспариваемые высказывания наносили также ущерб независимости и авторитету судебной системы, частью которой являлся следственный судья. В связи с этим Европейский Суд так же, как и Апелляционный суд г. Дижона, отмечает, что заявитель приписывал судье поведение «политического комиссара», выступающего против его собственной политической деятельности, и требовал его перевода на другое место работы, несмотря на независимость судейского корпуса. Европейский Суд, кроме того, полагает, что такими высказываниями заявитель также подрывал веру граждан в неподкупность судебной власти. 49. Принимая во внимание вышеизложенное, и несмотря на самый строгий контроль, который Европейский Суд призван осуществлять в области политической дискуссии (см. выше § 40), это не позволяет Европейскому Суду усмотреть в высказываниях заявителя выражение доли преувеличения или провокации, которые допустимо использовать в рамках свободы выражения политических мнений. 50. Что касается вышеупомянутого дела «Ролан Дюма против Франции», которое, по мнению заявителя, аналогично его делу, Европейский Суд напоминает, что в указанном деле заявителю было предъявлено обвинение не в неуважении к суду, а в клевете в связи с отрывками из книги, содержавшей возмутительные высказывания в отношении прокурора, а сам Европейский Суд не подменял своим мнением оценку, данную судами государства-ответ
Вестник Адвокатской палаты города Москвы № 4 [147] 2019
Международное право
221
чика, относительно характера посягательства на честь и авторитет соответствующего судьи (см. ibid., § 45). Европейский Суд, в частности, счел, что литературный контекст, в котором были написаны его высказывания, не был в достаточной степени принят во внимание внутригосударственными судами (см. ibid., §§ 48–50). В настоящем же деле, напротив, Европейский Суд объяснил (см. выше §§ 45–48), почему, несмотря на политический контекст, в котором были сделаны чрезмерные высказывания, он считает, что отсутствуют какие-либо основания отступить от анализа дела, который провели суды Франции, и, как следствие, почему осуждение заявителя является оправданным. Действительно из материалов дела следует, что у этих судов имелись относящиеся к делу и достаточные основания полагать, что в настоящем деле необходимо было защищать репутацию судьи, затронутого лично, и репутацию судебной системы в целом. 51. Наконец, что касается наказания, Европейский Суд напоминает, что даже если наказание является самым мягким из возможных, подобно обвинительному приговору без назначения наказания, оно, тем не менее, является уголовным наказанием, способным оказать сдерживающее влияние на осуществление права свободно выражать свое мнение, которое должно быть принято во внимание при оценке соразмерности вмешательства (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Морис против Франции», § 176, и упоминавшееся Постановление Европейского Суда по делу «Лакруа против Франции», § 50). Само вынесение обвинительного приговора является одной из самых серьезных форм вмешательства в осуществление права свободно выражать свое мнение, учитывая наличие других способов вмешательства и опровержения, в частности, путем использования гражданско-правовых средств защиты. По этой причине Европейский Суд неоднократно предлагал органам власти государств-ответчиков проявлять сдержанность при обращении к уголовному производству (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Морис против Франции», §§ 127 и 176). В настоящем деле, однако, и по причинам, изложенным выше, Европейский Суд не считает чрезмерным или оказывающим на осуществление свободы выражения мнения сдерживающее воздействие штраф в размере 1 000 евро. В дополнение к своему умеренному характеру это наказание не повлекло за собой каких-либо последствий для политической карьеры заявителя, переизбранного депутатом в 2007 и 2012 годах (см. выше § 1). 52. В заключение и особенно в связи с характером высказываний, не заслуживавших усиленной защиты, которая предоставляется политическим взглядам, Европейский Суд считает, что осуждение заявителя за неуважение к суду и назначенное ему наказание не были несоразмерны преследуемым правомерным целям. Вмешательство в осуществление заявителем права свободно выражать свое мнение являлось, таким образом, необходимым в демократическом обществе для защиты репутации других лиц и обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия. 53. Следовательно, настоящая жалоба должна быть отклонена как явно необоснованная в соответствии с подпунктом «а» пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции. На основании вышеизложенного Суд единогласно объявил жалобу неприемлемой для рассмотрения по существу.
Совершено на французском языке, уведомление о Решении направлено в письменном виде 1 февраля 2018 г.
Милан БЛАШКО Ангелика НУССБЕРГЕР Заместитель Секретаря Председатель Секции Суда Пала ты Суда