Вопрос об оспаривании вознаграждения адвокатов и его размера на текущий момент встает достаточно остро – не только в гражданско-правовой, но и в уголовной плоскости. И если в гражданских спорах пусть редко, но все же имеет место быть сбалансированное распределение бремени доказывания, то в уголовном процессе органы дознания и следствия пытаются использовать данный инструмент для подавления «неугодных» адвокатов, слишком «рьяно» защищающих интересы доверителей, фактически позволяя себе пересматривать вознаграждение, размер которого определен двумя полноправными и независимыми субъектами – доверителем и адвокатом, пытаясь тем самым ревизовать волю доверителя, изъявленную им при определении суммы вознаграждения.
Надо сказать, что данная позиция в корне деструктивна. На это неоднократно обращала внимание ФПА РФ, в том числе в связи с делами наших коллег, адвокатов Игоря Третьякова, Сергея Юрьева, Александра Сливко и Дины Кибец. В частности, ФПА РФ в заявлении от 14 августа 2020 г. по делу адвоката С. Юрьева обоснованно указала на недопустимость вмешательства правоохранительных органов в сферу дискреции доверителя и адвоката по самостоятельному определению ими размера вознаграждения, которое при таких обстоятельствах должно квалифицироваться как давление на адвоката, прямо запрещенное взаимосвязанными положениями ст. 48 Конституции РФ и ст. 18 Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее – Закон об адвокатуре). На мой взгляд, попытки правоприменителя привлечь адвокатов к уголовной ответственности либо взыскать якобы «излишне» полученное вознаграждение основываются на абсолютном непонимании специфики адвокатской деятельности и дефективном подходе усреднения размера вознаграждения. Как правомерно отметил вице-президент ФПА РФ Г. М. Резник в своем правовом заключении по делу адвоката С. Юрьева, «отсутствует какое-либо государственное регулирование цен на юридические услуги». При этом «индивидуальные особенности юридических услуг принципиально не поддаются полному учету», и «адвокатские образования в определении цены своих услуг руководствуются не “средней рыночной температурой”, а собственными представлениями и критериями, связанными со спецификой их деятельности». Отрадно, что ФПА РФ не остается в стороне от указанных проблем, выступая одним из основных защитников коллег, попавших под удар, привлекая внимание общественности и профессиональных кругов к проблеме, что в конечном счете не позволяет «государственной машине» подмять под себя адвокатское сообщество.
Указанная проблема ревизии вознаграждений адвокатов стала болезненной и в банкротных спорах. В настоящей статье попытаемся разобрать способы защиты интересов адвокатов от необоснованных требований по возврату уплаченного доверителями вознаграждения.
За последние полгода до Верховного Суда РФ дошли дела, связанные с оспариванием платежей, произведенных компаниями-банкротами в пользу привлеченных ими адвокатов. В определенных случаях такие платежи, по мнению арбитражных управляющих и кредиторов, должны быть квалифицированы как причиняющие вред кредиторам. Для разрешения данной актуальной проблемы, по мнению автора, необходимо выработать механизм защиты имущественных интересов адвокатов, взаимодействующих с подобного рода доверителями.
Следует отметить, что рассматриваемая проблема стала настолько актуальной для адвокатов, что на нее обратили внимание органы адвокатского сообщества. В частности, в 2018 г. Совет Адвокатской палаты г. Москвы принял обращение «О проблемах, связанных с оспариванием законности и обоснованности полученного адвокатами вознаграждения за оказанную юридическую помощь»1, которым были выдвинуты предложения относительно преодоления порочной практики признания недействительными платежей в пользу адвокатов. К этой проблеме Совет АП г. Москвы вернулся в 2020 г. в разъяснении «По обращению адвоката в порядке пункта 4 статьи 4 Кодекса профессиональной этики адвоката по актуальным вопросам, касающимся взаимоотношений адвоката и арбитражного управляющего и имеющим общий характер»2. Предложения, к сожалению, так и не были услышаны законодателями. Сохраняется парадоксальная ситуация, при которой адвокат фактически находится в противостоянии со своим доверителем, вынужденно доказывая, что доверителю-должнику действительно требовалась квалифицированная юридическая помощь, а выплаченное вознаграждение являлось разумным и обоснованным.
Тем не менее в судебной практике основания для осторожного оптимизма все же появились – не в последнюю очередь благодаря принципиальной публичной позиции адвокатской корпорации.
В поисках справедливости
Одним из свежих примеров восстановления нарушенного права адвоката на получение вознаграждения за оказание квалифицированной правовой помощи служит определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 17 марта 2022 г. № 307-ЭС19–4636 (17–19) (далее – определение от 17 марта 2022 г.), в котором рассматривался вопрос о взыскании с адвоката перечисленного ему компанией-банкротом вознаграждения за оказанную помощь.
Самое примечательное в этом споре то, что справедливого и законного решения удалось добиться лишь на этапе его рассмотрения высшей судебной инстанцией. Только ВС РФ отменил судебные акты нижестоящих судов о признании недействительными платежей в пользу адвоката, оказывавшего помощь в уголовном деле работнику компании-доверителя, впоследствии признанного банкротом. Основной вывод в указанном определении, полагаю, заключается в том, что Верховный Суд РФ защитил право организаций, находящихся в трудной финансовой ситуации, на получение помощи адвоката, одновременно указав, что оспаривание платежей, произведенных такой организацией в пользу адвоката, ставит под угрозу фундаментальное, закрепленное в Конституции РФ право на получение квалифицированной правовой помощи, а также на доступ к правосудию.
На мой взгляд, изложенная позиция должна стать базовой при рассмотрении подобного рода споров. Иное бы означало умаление как права доверителя пользоваться квалифицированной правовой помощью адвоката, так и права адвоката на получение вознаграждения постольку, поскольку адвокаты при заключении соглашения должны были бы проводить по меньшей мере аудиторскую проверку на предмет определения признаков имеющейся или предстоящей несостоятельности потенциального клиента.
Безусловно, встречаются ситуации, когда имеются сомнения относительно обоснованности размеров вознаграждений, перечисленных доверителем адвокату. Указанный довод, в частности, приведен в определении Верховного Суда РФ от 27 августа 2021 г. № 305-ЭС19–10853(2,3) по делу № А40–86208/2018, которым было отказано в передаче жалобы адвокатов, получивших единовременно от доверителя вознаграждение в сумме 9 млн руб. При этом данная позиция также была высказана в обособленном споре по банкротному делу.
Таким образом, указанная проблема выявляется во всей полноте именно в правоприменительной практике по банкротным спорам, в связи с чем под удар попадает не только право адвоката на получение адекватного вознаграждения за оказанную помощь, но, что принципиально важно, фундаментальное и конституционно значимое право доверителя на получение квалифицированной правовой помощи. Острым в данном контексте выступает вопрос о целесообразности заключения адвокатом соглашения с клиентами (как физическими, так и юридическими лицами), которые находятся в предбанкротном состоянии. А таких доверителей с каждым годом, судя по статистике Федресурса, становится все больше: в 2021 г. по сравнению с 2020 г. рост корпоративных банкротств составил 3,9%, а личных банкротств граждан – 62%3. При этом зачастую доверители в подобных ситуациях приходят именно с вопросами, возникающими в связи с банкротством или правовыми последствиями введения его процедур.
С учетом изложенного, в настоящей статье важным представляется рассмотреть вопросы, которые могут возникнуть в ходе рассмотрения обособленных споров, и возможные способы защиты от взыскания с адвоката в пользу бывшего доверителя, вернее, конкурсной массы доверителя-должника, вознаграждения, уплаченного по соглашению.
Целесообразность и обоснованность
При рассмотрении подобных споров в банкротных делах судом прежде всего анализируются экономическая целесообразность и обоснованность произведенных расходов, наличие или отсутствие признаков аффилированности, равноценность встречного предоставления. На необходимость учета данных обстоятельств указывает, в частности, и Верховный Суд РФ в упомянутом определении от 17 марта 2022 г.
Если говорить об обоснованности такого рода расходов, то здесь, безусловно, важным является фактор не только формально правильно составленных документов (соглашения и актов приема-передачи оказанной правовой помощи). Отсутствие либо непредставление иных документов, в том числе процессуальных, судебных, транспортных, командировочных и т.д., является основанием для признания произведенных расходов необоснованными и неподтвержденными. Да и вряд ли при реальном оказании адвокатом правовой помощи такого рода документы не будут составлены. Наличие лишь соглашения и акта (–ов) само по себе вызывает обоснованные сомнения в реальности оказанной помощи и с высокой долей вероятности может привести к взысканию с адвоката полученной последним оплаты. Следовательно, необходимо вести предельно полные адвокатские досье «предбанкротных» или «банкротных» доверителей, данные которых впоследствии могут стать основным аргументом при возникновении обособленного спора.
Следует сохранять процессуальные документы, судебные акты, переписку сторон, документы, подтверждающие согласование с доверителем правовой позиции и т.п. Целесообразность данного подхода подтверждают не только опыт и здравый смысл, но и судебная практика. Так, Арбитражный суд Московского округа4 сделал вывод о том, что отсутствие документов, свидетельствующих о выполнении адвокатом обязательств по договору (соглашению), является основанием для признания данного договора недействительным по банкротным основаниям (п. 1, 2 ст. 61.2 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», далее – Закон о банкротстве).
Безусловно, вышеуказанные сведения и документы являются адвокатской тайной. Однако, обратившись к п. 4 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката, мы увидим следующее правило: без согласия доверителя адвокат вправе использовать сообщенные ему доверителем сведения в объеме, который адвокат считает разумно необходимым для обоснования своей позиции при рассмотрении гражданского спора между ним и доверителем или для своей защиты по возбужденному против него дисциплинарному производству или уголовному делу.
С учетом того, что, как правило, в банкротном деле противопоставляются интересы должника в лице его управляющего (ст. 129 Закона о банкротстве) и его кредиторов (причем зачастую такие интересы носят диаметрально противоположный характер), то исходя из буквального толкования вышеуказанной нормы можно сказать, что фактически адвокат будет представлять вышеназванные документы именно в споре со своим доверителем-должником, от имени и в интересах которого и выступают конкурсный управляющий или конкурсные кредиторы. Стоит учесть, что данный аргумент применим лишь в отношении доверителя – юридического лица, в отношении которого введена процедура конкурсного производства5. В остальных случаях, в том числе когда сведения, содержащие адвокатскую тайну, истребуются арбитражным управляющим не в ходе конкурсного производства или финансовым управляющим в деле о банкротстве должника-гражданина, адвокат обязан получить согласие доверителя на раскрытие такой информации. В противном случае высок риск привлечения к дисциплинарной ответственности в связи с нарушением требований Закона об адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката.
Равноценность встречного предоставления
Говоря о данном понятии на стыке банкротного права и норм, регулирующих адвокатскую деятельность, можно столкнуться с неоднозначностью в этом вопросе.
В наиболее часто встречающихся спорах о неравноценности денежного предоставления за переданную вещь дилемма решается довольно просто: проводится рыночная оценка переданной вещи на момент отчуждения (при наличии доказательств, достоверно свидетельствующих о возмездности сделки).
С адвокатской помощью ситуация сложнее. Субъективная оценка адвокатом стоимости подлежащей оказанию помощи может не совпадать с позицией суда, рассматривающего обособленный спор. В этом смысле могут помочь рекомендуемые ставки вознаграждения, утвержденные как региональной палатой адвокатов, так и адвокатским образованием, в котором он состоит. Однако не стоит недооценивать и стоимость аналогичных услуг, сложившуюся на рынке юридических услуг, оказываемых неадвокатскими образованиями на территории соответствующего субъекта. Встречаются судебные акты, в которых арбитражные суды ссылаются на небезызвестные исследования Экспертной группы Veta.
Стоит также обратить внимание на п. 13 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21 января 2016 г. № 1 и на п. 2 ст. 16 Кодекса профессиональной этики адвоката. Несомненно, разумность судебных расходов при их взыскании в судебном порядке с проигравшей стороны и равноценность встречного предоставления в банкротном деле представляют собой разные правовые категории, но оценка судом понесенных должником расходов будет оцениваться в том числе с данной точки зрения.
В указанном вопросе встречается и «проадвокатская» позиция судов. Так, по мнению Девятого арбитражного апелляционного суда6, вопрос о равноценности либо неравноценности платежей оказанной юридической помощи не может разрешаться по аналогии с судебными расходами. Во-первых, такой подход не основан на нормах действующего законодательства. Во-вторых, условие о размере и условиях выплаты доверителем вознаграждения за оказываемую юридическую помощь регулируется исключительно Законом об адвокатуре.
Полагаю целесообразным предусматривать поэтапную оплату оказываемой помощи. Разумность данной меры подтверждает анализ вышеуказанных определений ВС РФ. При оспаривании соответствующих платежей управляющим или конкурсным кредитором адвокату будет намного проще доказать обоснованность размера вознаграждения и отсутствие цели причинения вреда кредиторам, поскольку платежи будут распределены по времени с одновременной привязкой к выполненной работе. Единовременный и значительный по сумме платеж с большой долей вероятности может быть квалифицирован как вывод денежных средств должника в ущерб интересам независимых кредиторов.
Окончание
в следующем номере.
1 Обращение «О проблемах, связанных с оспариванием законности и обоснованности полученного адвокатами вознаграждения за оказанную юридическую помощь» (утв. решением Совета АП г. Москвы от 27 сентября 2018 г., Протокол № 9).
2 Разъяснение «По обращению адвоката в порядке пункта 4 статьи 4 Кодекса профессиональной этики адвоката по актуальным вопросам, касающимся взаимоотношений адвоката и арбитражного управляющего и имеющим общий характер» (утв. решением Совета АП г. Москвы 26 ноября 2020 г.).
3 https://fedresurs.ru/news/a57795a8-e1f1-4e2e-ba8b-da58725127e2?attempt=1
4 Постановление Арбитражного суда Московского округа от 17 декабря 2020 г. № Ф05–5107/2019 по делу № А40–164343/2017.
5 Разъяснение о действиях в сложной этической ситуации (утв. решением Совета АП г. Москвы 26 ноября 2020 г.).
6 Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 24 октября 2019 г. № 09АП-53740/2019 по делу № А40–43547/2018.