Решения Европейского суда по правам человека (по ст. 5 Конвенции).

Краткий обзор (доклад) последних решений Европейского Суда по правам человека относительно имевших место в Российской Федерации нарушений статьи 5 Конвенции (Право на свободу и личную неприкосновенность) адресуется в первую очередь адвокатам в качестве информации и для использования выводов Европейского Суда (которые часто повторяются в связи с тем, что нарушения допускаемые властями также повторяются) в заявлениях, жалобах и ходатайствах, направляемых в российские суды, а также всем, кто намерен отстаивать свои права с использованием как российских законов, так и норм, принципов и прецедентов международного права. Рекомендуется в своих обращениях обязательно указывать какие конкретно нарушения Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод допущены и в резолютивной части просить суд о признании нарушения конкретной нормы Конвенции. Если при этом российский суд оставит без внимания обращение заявителя, уже это явится серьезным основанием для удовлетворения жалобы, поданной в Европейский Суд по правам человека.

12 февраля 2007 года Департамент Совета Европы по контролю за исполнением постановлений Европейского Суда на основе имеющихся постановлений Европейского Суда по проблеме применения мер пресечения в Российской Федерации и в целях оказания содействия Комитету министров Совета Европы в осуществлении им контроля за исполнением Российской Федерацией постановлений Европейского Суда, в которых установлены неоднократные нарушения статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее Конвенция), издал Меморандум по вопросам содержания под стражей и исполнения соответствующих постановлений Европейского Суда в Российской Федерации.

В Меморандуме констатируется как очевидный прогресс в нормативном регулировании оснований и процедуры ареста, достигнутый за счет принятия Уголовно-процессуального кодекса, практики Конституционного и Верховного судов РФ и некоторых актов прокуратуры, так и продолжающиеся нарушения Конвенции, что отражается в практике судов по применению меры пресечения в виде заключения под стражу без достаточных обоснований.

Очевидно, что приведенные в Меморандуме основные причины нарушений в Российской Федерации пунктов 1, 3 и 4 Статьи 5 Конвенции в связи с применением меры пресечения в виде заключения под стражу, с учетом некоторых из вышеупомянутых постановлений Европейского Суда, являются обоснованными, заслуживают внимательного изучения, публичного обсуждения и применения на практике.

Так, в указанном Меморандуме приводятся следующие основные причины нарушений в Российской Федерации пунктов 1, 3 и 4 Статьи 5 Конвенции:

— несоблюдение установленных законодательством Российской Федерации сроков содержания под стражей и рассмотрения ходатайств об освобождения из-под стражи (Постановления Европейского Суда по делу «Корчуганова против Российской Федерации»,  по делу «Нахманович против Российской Федерации», по делу «Худоёров против Российской Федерации», по делу «Панченко против Российской Федерации», по делу «Майзит против Российской Федерации», по делу «Игнатов против Российской Федерации»);

— отсутствия в законе четкой обязанности судов кассационной и надзорной инстанций указывать при рассмотрении жалоб на первоначальное постановление о применении меры пресечения в виде заключения под стражу основания продления срока содержания под стражей и период времени, на который этот строк продлевается (Постановление Европейского Суда по делу «Худоёров против Российской Федерации»);

— неисследование конкретных фактов и личных обстоятельств, обосновывающих продление срока содержания лица под стражей, и сложившаяся практика вынесения «коллективных» постановлений о продлении срока содержания под стражей (Постановления Европейского Суда по делу «Калашников против Российской Федерации», по делу «Кляхин против Российской Федерации», по делу «Смирнов против Российской Федерации», по делу «Корчуганова против Российской Федерации», по делу «Панченко против Российской Федерации», по делу «Рохлина против Российской Федерации», по делу «Долгова против Российской Федерации», по делу «Мамедова против Российской Федерации»);

— отказ рассматривать альтернативные меры пресечения для обеспечения присутствия заявителя в судебном заседании, несмотря на специальное требование Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (Постановления Европейского Суда по делу «Калашников против Российской Федерации», по делу «Игнатов против Российской Федерации», по делу «Смирнов против Российской Федерации», по делу «Корчуганова против Российской Федерации», по делу «Панченко против Российской Федерации», по делу «Рохлина против Российской Федерации», по делу «Долгова против Российской Федерации», по делу «Мамедова против Российской Федерации»);

— несоблюдение судами права заявителя на судебное решение относительно законности содержания его под стражей (Постановления Европейского Суда по делу «Беднов против Российской Федерации», по делу «Нахманович против Российской Федерации»).

Конституционный Суд Российской Федерации и Верховный Суд Российской Федерации в своих актах в целом подтверждают изложенные в Меморандуме причины нарушений властями РФ статьи 5 Конвенции.

В Меморандуме также были отмечены некоторые основные направления, которым могут следовать власти Российской Федерации при принятии дальнейших мер по обеспечению требований Конвенции в этой области и которые, в частности, включают в себя:

— возможные изменения в Уголовно-процессуальный  кодекс РФ с целью уточнения обязанностей судей на различных стадиях производства по делу;

— улучшение судебного контроля за содержанием под стражей с помощью более подробных руководящий указаний, содержащих требования Конвенции в том виде, как они освещаются в практике Европейского Суда;

— более широкое применение альтернативных мер пресечения и разработка новых альтернативных мер пресечения.

Ниже приводятся краткие неофициальные изложения обстоятельств дел и выводов Европейского Суда из последних постановлений (прецедентов) Европейского Суда в связи с жалобами граждан Российской Федерации на продолжающиеся нарушения властями Российской Федерации пунктов 1, 3 и 4 статьи 5 Конвенции при разрешении вопросов задержания и заключения под стражу (ареста).

Дело «Игнатов (Ignatov) против Российской Федерации № 27193/02 от 24 мая 2007 года».

В решении по делу Игнатов против Российской Федерации Европейский Суд по правам человека признал нарушения прав заявителя по пунктам 1, 3 и 4 статьи 5 Конвенции.

Обстоятельства дела:

Заявитель, будучи высокопоставленным сотрудником УБОП г. Москвы, 4 мая 2001 года был вызван в прокуратуру города Москвы для допроса. После допроса он был задержан по подозрению в вымогательстве взятки и в мошенничестве и помещен в изолятор временного содержания ГУВД г. Москвы.

Через три дня заместитель прокурора города Москвы санкционировал применение к заявителю меры пресечения в виде заключения под стражу, мотивируя свое решение тем, что заявитель мог возобновить преступную деятельность, скрыться или воспрепятствовать отправлению правосудия. В постановлении было указано, что заявитель был задержан по подозрению в том, что он пообещал А., что прекратит уголовное дело в отношении Н. и добьется освобождения последнего из-под стражи в обмен на взятку.

19 июня 2001 года исполняющий обязанности прокурора города Москвы вынес новое постановление о продлении срока содержания заявителя под стражей до 03 сентября 2001г.

Впоследствии срок содержания заявителя под стражей был продлен с 27 августа по 25 октября 2001 года. Прокурор в обоих случаях привел одни и те же основания: заявителю было предъявлено обвинение в совершении тяжких преступлений и в случае освобождения из-под стражи он мог скрыться или воспрепятствовать отправлению правосудия.

16 октября 2001 года заместитель Генерального прокурора РФ продлил срок содержания заявителя под стражей до 25 декабря 2001 года на тех же основаниях, что и в постановлениях от 19 июня и 27 августа 2001 года.

17 декабря 2001 года Генеральный прокурор РФ санкционировал продление срока содержания заявителя под стражей до 04 апреля 2002 года, приведя те же основания, что содержались в постановлении от 16 октября 2001 года.

Заявитель неоднократно обращался в Преображенский районный суд г. Москвы с жалобами на незаконность продления срока содержания его под стражей и с ходатайствами об освобождении его из-под стражи, но указанный районный суд отклонял жалобы и ходатайства заявителя. Московский городской суд оставлял постановления районного суда без изменений.

20 марта 2002 года учитывая тяжесть предъявленного заявителю обвинения и необходимость осуществления определенных следственных действий, Генеральный прокурор Российской Федерации продлил срок содержания заявителя под стражей до 4 июня 2002 года.

Заявитель обжаловал постановление прокурора в районный суд, который 10 апреля 2002 года постановил, что постановление прокурора о продлении срока содержания заявителя под стражей являлось законным.

28 мая 2002 года городской суд отменил постановление районного суда и вернул дело на новое рассмотрение, поскольку заявителю не была предоставлена копия постановления прокурора от 20 марта 2002 года.

06 июня 2002 года заявитель подал в районный суд жалобу о том, что возвращенное в районный суд его ходатайство об освобождении из-под стражи не было рассмотрено.

01 июля 2002 года районный суд г. Москвы прекратил производство по жалобе заявителя о незаконности его содержания под стражей, поскольку был введен в действие новый Уголовно-процессуальный кодекс РФ.

22 мая 2002 года заявителю сообщили, что 29 апреля 2002 года Генеральный прокурор РФ продлил срок содержания заявителя под стражей до 04 августа 2002 года. Заявитель в тот же день подал жалобу в районный суд о незаконности содержания его под стражей. Из-за неявки адвокатов судебные заседания откладывались два раза, а 01 июля 2002 года районный суд прекратил производство по рассматриваемому вопросу, в связи с введением в действие нового Уголовно-процессуального кодекса РФ

28 июня 2002 года дело было передано в Московский городской суд для рассмотрения по существу.

12 июля 2002 года Московский городской суд провел предварительное слушание по делу и указал, что избранная в отношении заявителя мера пресечения в виде заключения под стражу «должна быть оставлена без изменения».

02 августа 2002 года Московский городской суд вернул дело в прокуратуру для исправления процессуальных недостатков в обвинительном заключении, указав, что избранная в отношении заявителя мера пресечения в виде заключения под стражу «должна быть оставлена без изменения».

09 октября 2002 года Верховный суд РФ отменил постановление от 02 августа 2002 года, вернул дело на новое рассмотрение в Московский городской суд и определил, что избранная в отношении заявителя мера пресечения в виде заключения под стражу «должна быть оставлена без изменения».

28 ноября 2002 года Московский городской суд назначил предварительное слушание на 19 декабря 2002 года и не приводя оснований и не указывая срока, постановил, что заявитель должен был оставаться под стражей.

27 декабря 2002 года Московский городской суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 28 марта 2003 года, постановив, что заявителю было предъявлено обвинения в совершении особо тяжкого преступления и поэтому срок содержания его под стражей должен был быть продлен.

В дальнейшем Московский городской суд неоднократно продлевал срок содержания заявителя под стражей обосновывая свое постановление тяжестью предполагаемого преступления. Заявитель обжаловал такие постановления городского суда в Верховный суд РФ, который оставлял постановления городского суда без изменения.

18 августа 2003 года Московский городской суд признал заявителя виновным в злоупотреблении служебным положением при отягчающих обстоятельствах, оправдал его по другим пунктам обвинения и приговорил к трем годам лишения свободы.

30 декабря 2003 года Преображенский районный суд г. Москвы постановил освободить заявителя из-под стражи условно-досрочно.

Мнение Европейского Суда.

Обращаясь в Европейский суд по правам человека заявитель утверждал, что содержание его под стражей в рамках избранной меры пресечения было незаконным, с нарушением как российского законодательства, так и положений Конвенции.

Соответствующие положения ст. 5 Конвенции звучат следующим образом:

«1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе, как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения…».

Европейский Суд по правам человека в своём постановлении, в частности, отметил, что 12 июля, 02 августа, 09 октября и 28 ноября 2002 года Московский городской суд и Верховный суд РФ не привели никаких оснований своих решений об оставлении заявителя под стражей, так же они не установили сроки содержания заявителя под стражей.

Европейски Суд пришел к выводу, что постановления городского суда от 12 июля, 02 августа и 28 ноября 2002 года и определение Верховного суда РФ от 09 октября 2002 года не отвечали требованиям ясности, предвидимости и защиты от произвола, которые в совокупности составляют существенные элементы «законности» содержания под стражей по смыслу подпункта «с» пункта 1 статьи 5 Конвенции, в связи с чем, Европейский Суд полагает, что судебные постановления о содержании заявителя под стражей в период с 12 июля по 27 декабря 2002 года нарушили подпункт «с» пункта 1 статьи 5 Конвенции, в то время как, последующий судебные постановления о содержании заявителя под стражей в период с 27 декабря 2002 года по 18 августа 2003 года не нарушили подпункт «с» пункта 1 статьи 5 Конвенции.

Заявитель также утверждал, что содержание его под стражей в рамках избранной меры пресечения было чрезмерно длительным. Европейский Суд посчитал, что жалоба нарушает пункт 3 статьи 5 Конвенции, в котором обусловлено следующее:

«Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом «с» пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд.».

В своих выводах Европейский Суд отметил, что содержание заявителя под стражей в рамках избранной меры пресечения продлевалось 17 раз и длилось с 04 мая 2001 года по 18 августа 2003 года, даты постановления приговора.  Европейский Суд также отметил, что согласно практике Суда вопрос о разумности срока содержания лица под стражей не может оцениваться абстрактно. Разумность содержания обвиняемого под стражей должна оцениваться в каждом случае согласно особым обстоятельствам дела. Длящееся содержание лица под стражей может быть оправдано, только если имеются особые указания на наличие явного требование общественного интереса, которое, несмотря на принципы презумпции невиновности, перевешивает правило об уважении свободы личности. Именно национальные судебные органы власти должны в первую очередь обеспечить, чтобы в конкретном деле содержание обвиняемого под стражей не превысило требование разумного срока. В этой связи они должны рассмотреть все обстоятельства, свидетельствующие за или против наличия явного интереса требования общественного интереса, оправдывающего, с должным учетом принципа презумпции невиновности, отступление от правила уважения свободы личности, и отразить это в своих решениях, отклоняющих ходатайство об освобождении из-под стражи.

Европейский Суд считает, что доводы за и против освобождения из-под стражи не могут быть «общими и абстрактными». Если закон закрепляет принцип презумпции в отношении факторов, касающихся оснований продления срока содержания лица под стражей, необходимо убедительно продемонстрировать наличие конкретных фактов, превышающих правило об уважении свободы личности.

В том, что касается ссылки властей РФ на тяжесть предъявленного обвинения как на решающий элемент продления содержания заявителя под стражей, Европейский суд указал, что тяжесть обвинения не может сама по себе служить основанием для оправдания длительных сроков содержания лица под стражей в рамках избранной меры пресечения.

Что касается выводов властей РФ о том, что заявитель мог скрыться, воспрепятствовать отправлению правосудия или продолжить преступную деятельность, т.к. ему было предъявлено обвинение в совершении тяжкого преступления, Европейский Суд указал, что национальные власти обязаны установить наличие конкретных фактов, касающихся оснований продления срока содержания под стражей. Перекладывание бремени доказывания в таких вопросах на задержанное лицо равнозначно уничтожению смысла статьи 5 Конвенции, положения которой делают помещение под стражу исключительным случаем отступления от принципа уважения свободы личности, допустимым только в закрытом и строго определенном перечне случаев.

В этом отношении Европейский Суд также отметил, что, хотя тяжесть возможного наказания и является существенным элементом при оценке вероятности того, что обвиняемый скроется или продолжит преступную деятельность, необходимость продления срока содержания под стражей не может оцениваться исключительно с абстрактной точки зрения. Она должна рассматриваться со ссылкой на ряд других существенных факторов, которые могут либо подтвердить наличие риска побега или повторного совершения преступления, либо продемонстрируют указанный риск таким незначительным, что он не сможет оправдать содержание заявителя под стражей до суда. Суд посчитал, что власти РФ не указали на какое-либо конкретное обстоятельство, оправдывающее содержание заявителя под стражей, за исключением ссылки на «личность» заявителя, которое могло бы дать основания предполагать, что в случае освобождения из-под стражи заявитель скроется или избежит правосудия, или иным образом воспрепятствует ходу судебного разбирательства. Европейский Суд пришел к выводу, что такого риска не было установлено.

Европейски Суд также подчеркнул, что, принимая решение об оставлении заявителя под стражей или его освобождении, власти обязаны были в соответствии с пунктом 3 статьи 5 Конвенции рассмотреть альтернативные способы обеспечения явки лица в суд. Ни на одном из этапов производства по данному делу суды РФ не объяснили в своих решениях, почему альтернативные лишению свободы меры пресечения не обеспечили бы должный ход судебного разбирательства, даже несмотря на то, что новый Уголовно-процессуальный кодекс РФ явно требует, чтобы суды РФ рассматривали возможность применения менее строгих мер пресечения в качестве альтернативы заключения под стражу (ч.1 ст. 97 и ч. 1 ст. 108 УПК РФ).

Европейский Суд также установил, что решения властей РФ не были основаны на анализе всех относящихся к делу фактов. Власти РФ также не приняли во внимание такие доводы в пользу освобождения заявителя из-под стражи до суда, как семейное положение заявителя. При этом, прокуроры в своих постановлениях для оправдания продления срока содержания заявителя под стражей воспроизводили одну и ту же стереотипную краткую формулировку.

Заявитель также утверждал, что суды РФ не рассмотрели «безотлагательно» законность содержания его под стражей и что его жалобы на постановления о содержании под стражей от 20 марта и 29 апреля 2002 года не были рассмотрены.

Пункт 4 статьи 5 Конвенции закрепил следующее положение:

«Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.».

В данном случае, Европейский Суд, в частности, подчеркнул, что пункт 4 статьи 5 Конвенции провозглашает право задержанного или помещенного под стражу оспорить законность его задержания, а также право на безотлагательное судебное рассмотрение соответствующей жалобы. Европейский Суд также отметил, что необходимо в возможно короткие сроки принимать решение по вопросу о законности содержания лица под стражей, особенно в случаях, когда идет судебное разбирательство и лицо находится под стражей, поскольку подсудимый должен полностью пользоваться всеми гарантиями принципа презумпции невиновности.

Таким образом, по данному делу Европейский Суд постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с содержанием заявителя под стражей в рамках избранной меры пресечения с 12 июля по 27 декабря 2002 года, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в связи с длительностью содержания заявителя под стражей и что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в связи с задержками при рассмотрении вопроса о законности содержания заявителя под стражей и нерассмотрением по существу его жалоб на постановления и содержании его под стражей от 20 марта и 29 апреля 2002 года.

Дело «Щеглюк (Shcheglyuk) против Российской Федерации № 7649/02 от 14.12.2006  года».

В решении по делу Щеглюк против Российской Федерации Европейский Суд по правам человека признал нарушения прав заявителя по п. 3 статьи 5 Конвенции.

Обстоятельства дела:

05 июля 1993 года СОСЧ при ГУВД г. Санкт-Петербурга было возбуждено уголовное дело по факту вымогательства, совершенного организованной группой.

05 июля 2000 года было вынесено постановление о применении к заявителю меры пресечения в виде заключения под стражу, а 12 июля 2000 года заявитель был объявлен в розыск.

12 декабря 2000 года заявитель был задержан и помещен под стражу. Ему было предъявлено обвинение в создании организованного преступного сообщества и в участии в нем, а также в незаконном владении огнестрельным оружием.

09 февраля прокурор Приморского района г. Санкт-Петербурга продлил срок содержания заявителя под стражей до 12 марта 2001 года.

12 февраля 2001 года адвокат заявителя обратился в Приморский районный суд г. Санкт-Петербурга с ходатайством об освобождении заявителя под залог, утверждая, что заявитель имел постоянной место жительство и работу в г. Санкт-Петербурге, что имел на иждивении жену и малолетнего ребенка, что у него не было намерений скрыться от суда и следствия, а также, что полученные доказательства не могут считаться достаточными для вынесения постановления о заключении его под стражу.

19 февраля 2001 года указанный районный суд отказал в удовлетворении вышеупомянутого ходатайства, постановив, что следственные органы имели основания заключить заявителя под стражу (не указав при этом, какие именно основания), что мера пресечения была избрана в соответствии с законом, так как заявитель обвинялся в совершении особо тяжких преступлений.

13 марта и 11 апреля 2001 года вышеупомянутый прокурор санкционировал продление срока содержания заявителя под стражей до 12 и 27 апреля 2001 года.

11 апреля 2001 года адвокат заявителя подал новое ходатайство об освобождении заявителя из-под стражи, ссылаясь на отсутствие достаточных доказательств вины заявителя.

26 апреля 2001 года вышеуказанный районный суд постановил оставить жалобу адвоката без удовлетворения, отметив, в частности, что заявитель обвинялся в совершении особо тяжких преступлений, и что тяжесть вменяемого заявителю в вину преступления являлась достаточным основанием для избрания в отношении заявителя меры пресечения в виде заключения под стражу.

Судебная коллегия по уголовным делам Санкт-Петербургского городского суда рассмотрев 22 мая 2001 года жалобу адвоката оставила постановление от 26 апреля 2001 года без изменения, отметив, что задержание заявителя и его и содержание под стражей были законными и обоснованными, а также что «… Избрание Щеглюку такой меры пресечения обосновано, так же как обоснованы и последующие продления сроков содержания его под стражей…».

03 мая 2001 года дело заявителя было передано в Санкт-Петербургский городской суд. Данный суд 09 июня 2001 года вынес постановление о соединении производства по делу заявителя с производством по делу о создании преступной организации, возбужденному в отношении 20 других лиц. Указанный суд отклонил ходатайство адвоката заявителя об освобождении заявителя под залог.

28 декабря 2001 года Судебная коллегия по уголовным Верховного Суда РФ рассмотрела кассационные жалобы на постановление от 09 июня 2001 года поданные частью подсудимых, включая заявителя, определив следующее: «…Судом не допущено нарушений уголовно-процессуального закона, которые могли бы повлечь за собой отмену постановления.».

04 марта 2002 года заявитель подал ходатайство в районный суд об изменении ему меры пресечения, сославшись на финансовые трудности в семье, на ухудшение своего здоровья и на недостаточные доказательства его вины.

13 марта 2002 года городской суд оставил ходатайство заявителя и ходатайства еще трех подсудимых по делу без удовлетворения, указав, в частности, следующее: «(Заявитель и трое других подсудимых) обвиняются в совершении ряда особо тяжких преступлений, и в обоснование такого обвинения прокурором приведены доказательства…».

01 июля 2002 года городской суд в отсутствие подсудимых и их защитников постановил продлить срок содержания заявителя и 16 других подсудимых под стражей до 30 сентября 2002 года, обосновав постановление тем, что они обвинялись в совершении особо тяжких преступлений.

16 сентября 2002 года Судебная коллегия по уголовным Верховного Суда РФ отменила постановление от 01 июля 2002 года, поскольку подсудимые не участвовали в судебном разбирательстве при решении вопроса о продлении срока содержания под стражей, передав вопрос на новое судебное рассмотрение. При этом, указанная судебная коллегия оставила без удовлетворения ходатайство заявителя и других подсудимых об освобождении их из-под стражи. 

25 сентября 2002 года вышеуказанный городской суд вынес два постановления. Первое постановление продлевало срок содержания заявителя и других подсудимых под стражей до 30 сентября 2002 года, а второе – до 30 декабря 2002 года.

23 декабря 2002 года городской суд освободил заявителя из-под стражи под подписку о невыезде.

15 июля 2004 года Санкт-Петербургский городской суд постановил оправдательный приговор по всем пунктам обвинения по уголовному делу в отношении заявителя.  Другие подсудимые были приговорены к различным срокам лишения свободы.

Мнение Европейского Суда.

Заявитель утверждал, что длительность содержания его под стражей не была обоснована в нарушение требований пункта 3 статьи 5 Конвенции (см. выше).

Европейский Суд отметил, что поскольку заявитель не обжаловал два постановления от 25 сентября 2002 года, вынесенных вышеуказанным городским судом о продлении заявителя под стражей, заявитель, тем самым, не предоставил суду кассационной инстанции возможность рассмотреть, соответствовал ли этот продленный срок содержания заявителя под стражей его конвенционному праву на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Поэтому Европейский Суд принял возражения властей РФ о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты в части, качающейся необжалования заявителем постановлений городского суда от 25 сентября 2002 года.

Следовательно, Европейский Суд признает неприемлемой жалобу заявителя на нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в части, касающейся периода после 25 сентября 2002 года и до его освобождения из-под стражи 23 декабря 2002 года.

Однако, Европейский Суд также отметил, что в части, касающейся содержания заявителя под стражей до 25 сентября 2002 года, жалоба является приемлемой для рассмотрения по существу.

Европейский Суд указал, что суды РФ неоднократно ссылались на тяжесть предъявленного заявителю обвинения как на единственное обоснование лишения его свободы, без указания иных обстоятельств, оправдывающих содержания заявителя под стражей. При этом, в задачи Европейского Суда не входит устанавливать такие основания и занимать место национальных судов, выносивших решение о помещении заявителя под стражу.

Европейский Суд еще раз указал, что необходимость продления срока лишения свободы не может оцениваться исключительно с абстрактной точки зрения с учетом одной только тяжести обвинения. Также содержание под стражей не может применяться «в счет» возможно назначаемого в будущем наказания в виде лишения свободы. Суд также считает, что правовая квалификация фактов – и, таким образом, наказание, которому может подвергнуться заявитель, — определялись стороной обвинения без судебного рассмотрения вопроса о том, подкрепляют ли собранные доказательства обоснованное подозрение о том, что заявитель совершил вменяемое ему в вину деяние. Адвокат заявителя неоднократно подавал ходатайства об освобождении его из-под стражи, указывая, что доказательственная база по делу являлась неполной и неубедительной, однако, этот довод никогда не рассматривался судами РФ.

Европейский Суд повторил, что система обязательного содержания под стражей в ходе предварительного следствия и суда сама по себе несовместима с требованиями пункта 3 статьи 5 Конвенции. На национальные власти возложена обязанность установить и продемонстрировать наличие конкретных фактических обстоятельств, которые перевешивают необходимость соблюдения права на уважение свободы личности. В данном деле, кроме ссылки на предыдущую судимость заявителя в одном из судебных актов, российские суды не упомянули каких-либо конкретных обстоятельств, обосновывающих постановления, разрешающие вопрос о примененной к заявителю мере пресечения.

В ходе всего периода судебных разбирательств суды РФ не рассматривали вопрос о том, не превысил ли срок содержания заявителя под стражей «разумный срок» по смыслу пункта 3 статьи 5 Конвенции, а также не рассмотрели возможность обеспечения явки заявителя в суд с помощью иных мер пресечения, таких как залог, которые прямо предусмотрены российским законодательством как альтернативная мера пресечения в целях обеспечения надлежащего производства по уголовному делу.

Европейский суд также отметил, что в постановлениях городского суда о продлении срока содержания заявителя под стражей не учитывались данные о личности заявителя и использовалась одна и та же краткая формулировка для продления срока содержания под стражей 17 подсудимых, без подробного анализа личных обстоятельств каждого из них. Европейский Суд повторяет, что такой подход сам по себе не совместим с гарантиями, закрепленными в пункте 3 статьи 5 Конвенции, поскольку позволяет продлевать срок содержания под стражей группы лиц без оценки оснований содержания под стражей в каждом случае или соблюдения требования «разумного срока» в отношении каждого члена группы индивидуально.

Европейский Суд также полагает, что не рассмотрев конкретные существенные фактические обстоятельства и сославшись только на тяжесть предъявленного обвинения, суды РФ не выполнили свою обязанность по надлежащему обоснованию необходимости содержания заявителя под стражей во время предварительного следствия и суда.

Учитывая вышеприведенные обстоятельства, Европейский Суд постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.

Дело «Беднов (Bednov) против Российской Федерации № 21153/02 от 01 июня 2006  года».

В решении по делу Беднов против Российской Федерации Европейский Суд по правам человека признал нарушения прав заявителя относительно его права на судебный пересмотр законности и обоснованности решения о помещении под стражу, гарантированного пунктом 4 статьи 5 Конвенции.

Обстоятельства дела:

25 июля 2001 года заявитель был арестован по подозрению в грабеже.

27 июля 2001 года прокурор вынес постановление о применении к заявителю меры пресечения в виде содержания под стражей.

Заявитель подал несколько жалоб по поводу законности ареста и помещения под стражу: 06 августа 2001 года в Лискинский районный суд Воронежской области и 7 августа 2001 года –  в Воронежский областной суд. Также заявитель несколько раз направлял в областной суд ходатайство об освобождении до суда.

16 августа 2001 года областной суд направил одну из жалоб заявителя в суд железнодорожного района г. Воронеж.

27 августа 2001 года заявитель получил из областного суда уведомление о том, что его жалобы были переданы в районный суд.

31 августа 2001 года областной суд одну из жалоб заявителя в районный суд.

07 сентября 2001 года заявитель был переведен в другой следственный изолятор, а 11 сентября 2001 года следственные органы направили в суд Железнодорожного района материалы, касающиеся вопроса о помещении заявителя под стражу.

Лискинский районный суд 20 сентября 2001 года направил в суд Железнодорожного района жалобы заявителя. Лискинский суд указал, что жалобы должен рассматривать Железнодорожный суд, так как заявитель содержится в учреждении на территории, подведомственной этому суду. Из Лискинского суда материалы поступили в Железнодорожный суд 24 сентября 2001 года. 26 сентября 2001 года администрация СИЗО уведомила Железнодорожный суд о том, что не может доставить заявителя на слушания, так как заявитель переведен в Лискинский район. Судя по всему, в данном случае речь шла о слушаниях по ходатайству заявителя об освобождении до суда.

В связи с этим 02 октября 2001 года Железнодорожный суд направил жалобы в Лискинский суд. 03 октября 2001 года администрация СИЗО вновь уведомила Железнодорожный суд о том, что не может доставить заявителя на слушания, так как заявитель переведен в Лискинский район.

30 октября 2001 года Лискинский суд признал заявителя виновным в краже и приговорил его к четырем годам и шести месяцам лишения свободы. Суд зачел время, проведенное заявителем под стражей, в срок отбытия наказания. В марте 2002 года областной суд утвердил решение Лискинского суда.

Власти РФ в своих возражениях утверждали, что 23 августа 2001 года областной суд направил заявителю письмо, разъясняющее вопросы подсудности жалоб на арест. Но даже после этого заявитель направлял жалобы в Железнодорожный и в Лискинский суды, которые не имели компетенции рассматривать их. Правительство также утверждало, что Лискинский суд не рассмотрел жалобы заявителя в связи с тем, что 30 октября 2001 года в отношении него был вынесен обвинительный приговор. На этих основаниях Правительство РФ требовало признать жалобу заявителя необоснованной. Правительство также сообщило о невозможности проверить, подавал ли заявитель жалобы в областной суд, так как все документы за 2001 год были уничтожены в связи с истечением сроков хранения.

Заявитель в свою очередь утверждал, что направлял все жалобы в Лискинский районный суд в соответствии с инструкциями, полученными от областного суда, но ни одна из них не была рассмотрена.

Мнение Европейского Суда.

Европейский Суд напомнил, что пункт 4 статьи 5 Конвенции позволяет задержанным либо арестованным добиваться пересмотра процессуальных и материальных условий лишения их свободы. Положения этой статьи подразумевают быстрое вынесение решения и освобождение заявителя, если будет установлено, что арест не соответствует требованиям закона.

Европейский Суд отметил, что заявитель в период с 25 июля по 30 октября 2001 года подал шесть жалоб, касающихся законности помещения под стражу и возможности освобождения до суда. Ни одна из этих жалоб так и не была рассмотрена судебными органами. Суд обратил внимание на утверждения Правительства о том, что заявитель направлял жалобы в Жедезнодорожный и в Лискинский суды, которые не имели компетенции рассматривать их. Суд отметил, что из материалов дела следует, что только первую жалобу заявитель направил в Лискинский суд, а остальные он посылал в областной суд. При этом жалобы заявителя несколько раз пересылались из одного суда в другой. Европейский Суд пришел к выводу, что национальные судебные органы не смогли разрешить вопрос о юрисдикции. Европейский Суд также отметил, что утверждение властей о том, что Лискинский суд не стал рассматривать жалобы заявителя в связи с тем, что по его делу был вынесен обвинительный приговор, означает, что Лискинский суд был компетентен рассматривать эти жалобы. А это противоречит предыдущим утверждениям властей о том, что Лискинский суд такой компетенции не имел. Кроме того, по мнению Европейского Суда, тот факт, что заявитель был признан виновным, в принципе не может оправдать отказ в рассмотрении его жалоб на законность ареста и содержания его под стражей.

Учитывая изложенное, Европейский Суд признал, что в отношении заявителя был нарушен пункт 4 статьи 5 Конвенции.

Дело «Мамедова (Mamedova) против Российской Федерации № 7064/05 от 01.06.2006  года».

В решении по делу Мамедова против Российской Федерации Европейский Суд по правам человека обжаловалось то обстоятельство, что заявительнице отказали в разрешении участвовать в заседании суда кассационной инстанции, на котором она намеривалась ходатайствовать об освобождении из-под стражи ввиду конкретных условий её содержания под стражей, а также давать указания своему адвокату. По делу допущено нарушение требований статей 3 и 5 Конвенции.

Обстоятельства дела:

23 июля 2004 года заявительница была задержана и ей было официально предъявлено обвинение в мошенничестве, совершенном в крупном размере и в ее отношении была избрана мере пресечения в виде заключения под стражу до начала судебного разбирательства.

24 июля 2004 года районный суд г. Владимира вынес постановление об избрании в отношении заявительницы меры пресечения в виде заключения под стражу на том основании, что она подозревалась в совершении тяжкого преступления и могла скрыться от суда и следствия.

Владимирский областной суд отклонил жалобу заявительницы на незаконность избранной в ее отношении меры пресечения, посчитав, что нижестоящий суд правильно оценил данные о её личности и другие материалы, представленные прокурором.

10 августа 2004 года в ходе рассмотрения дела в суде кассационной инстанции присутствовали прокурор и два адвоката заявительницы, но самой заявительнице, несмотря на её ходатайство о личном участии в заседании суда кассационной инстанции, не была предоставлена такая возможность.

В дальнейшем, суды неоднократно продлевали срок содержания заявительницы под стражей, каждый раз мотивируя это тяжестью предъявленных ей обвинений и опасностью того, что она могла скрыться от следствия и суда, воспрепятствовать отправлению правосудия либо совершить новое преступление.

В своих ходатайствах об освобождении из-под стражи заявительница утверждала, что она содержалась в бесчеловечных условиях, В некоторых камерах на каждого заключенного приходилось менее 2 кв. метров. Заявительница содержалась в камере круглые сутки, если не считать того, что ежедневно ей полагалась прогулка продолжительностью один час.

04 августа 2005 года прокурор города Владимира изменил меру пресечения заявителю, освободив её из-под стражи под подписку о невыезде. Таким образом, срок содержания заявителя под стражей составил чуть более года.

Мнение Европейского Суда.

Европейский Суд, признавая нарушение требований обусловленных статьёй 3 Конвенции, повторил, что на властях Российской Федерации лежит обязанность организовать пенитенциарную систему страны таким образом, чтобы она гарантировала уважение к достоинству содержащихся под стражей лиц, невзирая на финансовые сложности или проблемы материально-технического обеспечения мест лишения свободы. Тот факт, что заявительница обязана была жить, спать и пользоваться туалетом в камере, в которой содержалось так много других заключенных, сам по себе достаточен для того, чтобы причинить ей горе и лишения, превышающие неизбежный уровень страданий заключенного под стражу лица, и вызвать у неё чувства страха, тоски и неполноценности, способные унизить её достоинство.

Европейский Суд придя к выводу, что в данном деле было допущено нарушение требований пункта 3 статьи 5 Конвенции, отметил, что несмотря на заявление российских властей о том, что заявительница отказывалась давать показания и образцы своего почерка, в обязанности прокуратуры входили сбор доказательств по делу и проведение расследования таким образом, чтобы оно обеспечило разбирательство дела заявителя судом в разумный срок. Заявитель не была обязана сотрудничать с правоохранительными органами, и её нельзя обвинить в том, что она в полной мере воспользовалась своим правом отказаться от дачи показаний. Не принимая во внимание конкретных фактов и не рассмотрев возможность применить какую-либо альтернативную меру пресечения, а также обосновывая свои решения главным образом тяжестью предъявленных заявителю обвинений, власти Российской Федерации продлевали срок содержания заявителя под стражей более чем на один год по основаниям, которые не могут считаться «соответствующими и достаточными».

Европейский Суд посчитал, что в данном деле правовая квалификация фактов, а значит и наказание, грозящее заявительнице, были осуществлены следственными органами при отсутствии судебного контроля по вопросу о том, подтверждали ли собранные доказательства разумное подозрение заявительницы в совершении вменяемого преступления (см. Постановление Европейского Суда по делу «Рохлина против Российской Федерации» от 07.04.2005г.).

Европейский Суд также напомнил, что на национальных органах лежит обязанность устанавливать существование конкретных фактов, могущих стать основанием для продления срока содержания под стражей, а возложение бремени доказывания на заключенного в таких случаях приравнивается к нарушению статьи 5 Конвенции, которая признает заключение под стражу исключительным случаем отступления от права на свободу, допустимым только в строго определенных случаях, исчерпывающий перечень которых приведен в указанной статье.

Европейский Суд также отметил, что в течение всего срока содержания заявителя под стражей государственные органы не рассмотрели возможность обеспечения её явки с помощью менее суровых мер пресечения, несмотря на то, что адвокаты заявителя много раз ходатайствовали о её освобождении под залог или под подписку о невыезде, а также не объяснили, почему меры, альтернативные лишению свободы, не могли обеспечить нормальное производство по делу.

Относительно соблюдения пункта 4 статьи 5 Конвенции, Европейский Суд напомнил, что задержанное или заключенное под стражу лицо имеет право на рассмотрение судом процессуальных и материальных условий лишения свободы, которые имеют особое значение для «законности» и подчеркнул важность первых слушаний по жалобе заявителя в суде кассационной инстанции, состоявшихся 10 августа 2004 года, когда кассационный суд впервые изучал факты, свидетельствовавшие в пользу и против содержания заявителя под стражей, а также подчеркнул необходимость учета кассационным судом данных личности заявителя и её желания просить об освобождении из-под стражи ввиду конкретных условий её содержания под стражей, отметив, что её присутствие на слушаниях дела требовалось для того, чтобы она лично могла дать достаточную информацию и указания своему адвокату. Отказ в просьбе дать ей разрешение на участие в заседании суда кассационной инстанции лишил её возможности осуществлять эффективный контроль за законностью своего содержания под стражей.

Кроме того, российским судам потребовалось много времени (более 29 дней) для того, чтобы рассмотреть каждую жалобу заявительницы, связанную с её содержанием под стражей. Эти сроки не могут считаться совместимыми с требованием «безотлагательности», содержащимся в пункте 4 статьи 5 Конвенции.

Таким образом, Европейский Суд постановил, что в данном деле были нарушены требования статьи 3 и пунктов 3, 4 статьи 5 Конвенции.

Дело «Корчуганова (Korchuganova) против Российской Федерации №75039/01 от 08 июня 2006  года».

В решении по делу Корчуганова (Korchuganova) против Российской Федерации Европейский Суд по правам человека признал нарушения прав заявителя по пунктам 1 и 3 статьи 5 Конвенции.

Обстоятельства дела:

05 марта 1998 года заявитель была арестована по подозрению в организации заказного убийства по найму двух лиц. В дальнейшем срок задержания заявителя под стражей неоднократно продлевался прокуратурой.

26 августа 1999 года постановлением судьи Иркутского областного суда по ходатайству прокурора Иркутской области срок содержания заявителя под стражей был продлен еще на четыре месяца, т.е. до 27 декабря 1999 года. Судья основывал свое решение на значительном объеме материалов дела и том факте, что заявитель и её соучастники обвинялись в совершении особо тяжких преступлениях.

24 декабря 1999 года уголовное дело в отношении заявителя и других обвиняемых было в первый раз передано в Иркутский областной суд для рассмотрения по существу, а 13 января 2000 года Иркутский областной суд вернул дело для производства дополнительного расследования и продлил срок содержания заявительницы под стражей до 21 июля 2000 года, на том основании, что заявитель обвинялась в совершении особо тяжких преступлений и что обвиняемая могла скрыться от следствия и суда.

21 июля 2000 года уголовное дело в отношении заявителя и других обвиняемых было во второй раз передано в Иркутский областной суд для рассмотрения по существу, а 31 июля 2000 года Иркутский областной суд вернул дело для производства дополнительного расследования, поскольку заявителю не было предоставлено достаточно времени для ознакомления с материалами дела.

13 ноября 2000 года судья Иркутского областного суда удовлетворила ходатайство прокурора области о продлении срока содержания заявителя под стражей до 12 февраля 2001 года с целью предоставления заявителю дополнительного времени для ознакомления с материалами дела.

Жалоба адвоката заявителя в Верховный Суд РФ об отсутствии права у прокурора ходатайствовать о продлении такого срока содержания под стражей после возвращения дела для производства дополнительного расследования, была оставлена без удовлетворения.

15 февраля 2001 года Иркутский областной суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 12 марта 2001 года.

12 марта 2001 года дело в третий раз было передано в Иркутский областной суд для рассмотрения по существу

03 апреля 2001 года областной суд вернул дело для производства дополнительного расследования на том основании, что права обвиняемых были незаконно ограничены, постановив, при этом, что обвиняемые должны оставаться под стражей ввиду тяжести предъявленных обвинений.

С апреля 2001 года по май 2002 года не было проведено ни одного судебного заседания. Возобновившиеся с мая 2002 года судебные заседания неоднократно откладывались по заявлению заявителя или ввиду неявки адвоката заявителя.

08 июля 2002 года своим определением Иркутский областной суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 01 августа 2002 года, ссылаясь только на тяжесть предъявленных обвинений, а 25 июля 2002 года назначил проведение судебно-почерковедческой экспертизы, продлив срок содержания заявителя под стражей до 01 ноября 2002 года.

В дальнейшем Иркутский областной суд неоднократно продлевал срок содержания заявителя под стражей, ссылаясь на тяжесть предъявленных заявителю обвинений.

Приговором от 30 апреля 2003 года судебная коллегия по уголовным делам Иркутской области признала заявителя виновной и приговорила её к 13 годам лишения свободы с учетом уже отбытого ею в порядке предварительного заключения пятилетнего срока.

Заявитель считала, что часть времени она содержалась под арестом вообще без законных оснований, а общий период её содержания под стражей до суда также не соответствовал требованиям статьи 5 Конвенции.

Мнение Европейского Суда.

Прежде всего, Европейский Суд отметил, что часть жалобы заявителя относилась к постановлениям о продлении срока содержания под стражей, вынесенным раньше, чем шесть месяцев до подачи жалобы в Европейский Суд. Самое раннее постановление которое мог изучать Европейский Суд, было вынесено 13 ноября 2000 года. Соответственно, часть жалобы, касавшаяся постановлений о продлении срока содержания под стражей, вынесенных до 13 ноября 200 года, была подана по истечении шестимесячного срока и должна быть отклонена на основании пунктов 1 и 4 статьи 35 Конвенции, остальная часть жалобы является приемлемой.

Европейский Суд отметил, что к началу рассматриваемого периода, т.е. к 13 ноября 2000 года, российское национальное законодательство больше не допускало возможности продления срока содержания заявителя под стражей «до окончания предварительного расследования», т.к. все допустимые сроки продления были исчерпаны. Тем не менее, очередные постановления о продлении срока содержания под стражей были вынесены 13 ноября 2000 года и 15 февраля 2001 года. Поэтому Европейский суд признал, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции, так как содержание заявителя под стражей с 13 ноября 2000 года по 12 марта 2001 года не было основано на национальном законодательстве.

Относительно содержания заявителя под стражей в период с 12 марта 2001 года по 08 июля 2002 года, Европейский Суд отметил, что стороны согласились, что в период с 12 марта по 03 апреля 2001 года заявитель содержалась под стражей на том основании, что возбужденное в её отношении уголовное дело было передано в компетентный суд для рассмотрения по существу. Однако, в период с 03 апреля 2001 года по неопределенный день содержание заявителя под стражей, очевидно, было основано на определении Иркутского областного суда от 03 апреля 2001 года о передаче дела для производства дополнительного расследования и оставлении заявителя под стражей. Но в этом определении областной суд не сослался ни на одно правовое положение, позволявшее дальнейшее содержание заявителя под стражей и устанавливавшее срок, на который могло быть продлено содержание под стражей либо по истечении которого должен осуществляться периодический пересмотр меры пресечения. Содержание заявителя под стражей продолжалось на явно иллюзорных основаниях, а по делу не было никакого прогресса более года, пока областной суд не возобновил рассмотрение дела в мае 2002 года. Следовательно, содержание заявителя под стражей в этот период не соответствовало требованиям определенности, предсказуемости и защиты от произвола, которые в совокупности составляют важный элемент «правомерности» содержания под стражей по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции.

Соответственно, имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции вследствие того, что содержание заявителя под стражей в период с 12 марта 2001 года по 08 июля 2002 года не имело достаточных оснований в национальном законодательстве.

Кроме того, Европейский Суд отметил, что заявитель содержалась под стражей с 05 марта 1998 года, когда она была задержана, до 30 апреля 2003 года, когда ей был вынесен обвинительный приговор. Общий срок содержания под стражей составил более пяти лет.

Европейский Суд согласился, что изначально заключение заявителя под стражу могло быть оправданным разумным подозрением её в причастности к совершению тяжких преступлений. Однако, по истечении определенного времени одного разумного подозрения уже не достаточно.

Европейский Суд озабоченно отметил, что ни на одной стадии производства по делу национальные органы не рассматривали вопрос о том, не превысил ли срок содержания заявителя под стражей «разумный срок». Такому анализу должно быть уделено особое внимание в решениях национальных судов после того, как заявитель провела более двух лет в следственном изоляторе, и истек максимальный срок содержания под стражей «до окончания расследования», установленный национальным законодательством. При данных обстоятельствах Европейский Суд счел, что власти РФ должны были привести очень веские основания для оставления под стражей на столь долгий срок.

Однако, в выносившихся по истечении двухлетнего срока постановлениях национальные органы последовательно ссылались на тяжесть предъявленных заявителю обвинений как на главное основание продления срока содержания под стражей, без приведения других оснований.

Европейский Суд также отметил, что продление срока содержания под стражей не может оцениваться с чисто абстрактной точки зрения, когда во внимание принимается только тяжесть совершенного преступления и не должно предвосхищать наказание в виде лишения свободы.

Также Европейский Суд еще раз напомнил, что пункт 3 статьи 5 Конвенции обязывает государственные органы рассмотреть возможность применения альтернативных мер обеспечения явки подсудимого в суд при решении вопроса о том, освободить ли его или оставить под стражей. В данном деле в течение всего срока содержания под стражей государственные органы не рассмотрели возможность обеспечения её явки с помощью менее суровых мер пресечения, специально предусмотренных российским законодательством для обеспечения надлежащего производства по уголовному делу.

Европейский Суд признал, что, не обратившись к конкретным фактам и индивидуальным особенностям заявителя и сославшись исключительно на тяжесть предъявленных обвинений, государственные органы не обосновали содержание заявителя под стражей до суда, срок которого превысил «разумный». Соответственно, имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.

Таким образом, Европейский Суд постановил, что в данном деле нарушены пункты 1 и 3 статьи 5 Конвенции.

Дело «Пшевечерский (Pshevecherskiy) против Российской Федерации № 28957/02  от 24 мая  2007 года».

В решении по делу  против Российской Федерации Европейский Суд по правам человека признал нарушения прав заявителя по пункту 3 статьи 5 Конвенции в связи с чрезмерной продолжительностью содержания заявителя под стражей до суда.

Обстоятельства дела:

24 мая 1999 года заявитель был задержан по подозрению в торговле детьми и организации преступного сообщества, а через два дня заместитель прокурора города Москвы санкционировал помещение заявителя под стражу на том основании, что ему было предъявлено обвинение в совершении тяжких преступлений и заявитель мог воспрепятствовать отправлению правосудия.

15 июля 1999 года районный суд отклонил жалобу адвоката заявителя о заключении под стражу, мотивировав свое постановление тяжестью предъявленного заявителю обвинения.

В дальнейшем прокуратура и суд неоднократно продлевали срок содержания заявителя под стражей ссылаясь на тяжесть предъявленного обвинения, отсутствие у заявителя постоянного места жительства, постоянной работы, а в дальнейшем, на необходимость предоставления заявителю возможности для ознакомления с материалами дела (составляющего 52 тома). Жалобы заявителя и его адвоката на постановления прокуратуры отклонялись районным и городским судами.

Так, 23 ноября 2000 года Московский городской суд удовлетворил ходатайство прокурора о продлении заявителя под стражей до 24 мая 2001 года. Несмотря на ссылку заявителя и его адвоката на истечение предельного 18-месячного срока содержания под стражей во время следствия и обжалование указанного постановления городского суда, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации 06 февраля 2001 года оставила без изменения постановление о продлении срока содержания  заявителя под стражей от 23 ноября 2000 года и отметила, что «… отсутствуют основания для изменения меры пресечения, примененной к обвиняемым П. и Пшевечерскому. Как правильно указано в постановлении, им предъявлено обвинение в совершении особо тяжких преступлений, и они могут скрыться, воспрепятствовать отправлению правосудия или помешать рассмотрению дела».

24 мая 2001 года дело было передано в Московский городской суд.

14 декабря 2001 года Московский городской суд вернул дело в прокуратуру города Москвы для производства дополнительного расследования.

04 апреля 2002 года заявитель был освобожден из-под стражи под подписку о невыезде.

30 декабря 2003 года прокуратура прекратила уголовное дело в отношении заявителя, мотивировав свое решение отсутствием в действиях заявителя состава преступления, а также отменила меру пресечения в  виде подписки о невыезде и объяснила заявителю о его праве на реабилитацию.

Заявитель имел право подать жалобу в прокуратуру или в суд, однако, он не воспользовался этим правом.

Обращаясь в Европейский Суд, заявитель утверждал, что срок содержания его под стражей был неразумно длительным в нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.

Власти Российской Федерации утверждали, что содержание заявителя под стражей во время предварительного следствия не было чрезмерно длинным и что заявитель не исчерпал внутригосударственные средства правовой защиты, так как заявитель обжаловал в суд только постановление о продлении срока содержания его под стражей от 23 ноября 2000 года.

Мнение Европейского Суда.

Европейский Суд, отклоняя возражения властей Российской Федерации о неисчерпании  заявителем внутригосударственных средств правовой защиты отметил, что 06 февраля 2001 года Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации рассмотрев жалобу заявителя оставила без изменения постановление городского суда от 23 ноября 2000 года, которым срок содержания заявителя под стражей был продлен до 24 мая 2001 года и что вопрос об исчерпании внутригосударственных средств правовой защиты в связи с содержанием заявителя под стражей после 24 мая 2001 года тесно связан с сутью жалобы заявителя о том, что содержание его под стражей до 24 мая 2001 года уже превысило разумный срок в нарушение положений пункта 3 статьи 5 Конвенции.

Европейский Суд еще раз напомнил об общих принципах, о том, что доводы за и против освобождения лица из-под стражи не могут быть «общими и абстрактными» (см. Постановление Европейского Суда по делу «Смирнова против Российской Федерации») и что если закон закрепляет презумпцию в отношении факторов, касающихся оснований продления срока содержания лица под стражей, необходимо убедительно продемонстрировать наличие конкретных фактов, перевешивающих правило об уважении свободы личности.

Европейский Суд согласился, что содержание заявителя под стражей могло изначально быть оправдано обоснованным подозрением, что заявитель виновен в инкриминируемых ему преступлении. Однако, спустя некоторое время такие основания неизбежно становились все менее и менее значимыми и следовательно, власти должны были более тщательно изучить личную ситуацию заявителя  и привести особые причины для продления срока содержания его под стражей.

Европейский Суд напомнил, что с 24 мая 1999 года по 24 мая 2001 года срок содержания заявителя под стражей продлевался семь раз и в качестве основных доводов продления срока содержания заявителя под стражей власти ссылались на тяжесть предъявленного обвинения и на опасность того, что заявитель мог скрыться или воспрепятствовать отправлению правосудия. Европейский Суд неоднократно указывал, что тяжесть обвинения не может сама по себе служить основанием для оправдания длительных сроков содержания лица под стражей в рамках избранной меры пресечения (см. Постановления Европейского Суда по делу «Худоёров против Российской Федерации» и по делу «Панченко против Российской Федерации»). Причем, дело в отношении заявителя в конечном итоге было прекращено, поскольку в действиях заявителя отсутствовал состав преступления.

Европейский Суд также отметил, что российские власти должны были установить наличие каких-либо обстоятельств и упомянуть в деле конкретные факты, касающихся оснований продления срока содержания заявителя под стражей, а не ссылаться на оцениваемую с исключительно абстрактной точки зрения вероятность того, что заявитель, в случае освобождения, может скрыться  или воспрепятствовать отправлению правосудия.

Европейский Суд ещё раз отметил, что принимая решение об оставлении заявителя под стражей российские власти должны были рассмотреть возможность обеспечения присутствия заявителя с помощью иных «мер пресечения», предусмотренных российским законодательством или хотя бы объяснить, почему такие альтернативные меры не обеспечили бы должный ход судебного разбирательства.

По мнению Европейского Суда власти Российской Федерации продлевали срок содержания заявителя под стражей до 24 мая 2001 года на основаниях, которые нельзя считать «достаточными» и не оправдали продление срока содержания заявителя под стражей, и по состоянию на 24 мая 2001 года длительность срока содержания заявителя под стражей уже перестала быть «разумной» (см. Постановления Европейского Суда по делу «Рохлина против Российской Федерации»).

Таким образом, Европейский Суд не смог прийти к выводу, что после 24 мая 2001 года характер содержания заявителя под стражей изменился и следовательно, нет необходимости рассматривать, исчерпал ли заявитель внутригосударственные средства правовой защиты в связи с его жалобой, касающейся содержания его под стражей после 24 мая 2001 года.

В итоге Европейский Суд постановил, что в данном деле имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.