03.11.18. О привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц . НАГ. № 20. Октябрь 2018.

Кирилл Горбатов, партнер, руководитель практики «банкротство» АБ «Юрлов и партнеры»

Часто применимые презумпции О привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц

В своем отклике на статью Андрея Соломяного «Сформировать доказательства» (см. «АГ». 2018. № 20 (277)) отмечает неудачное деление оснований привлечения к субсидиарной ответственности на формальные и неформальные и уделяет внимание презумпции ответственности контролирующих должника лиц (КДЛ) в случае непредставления документов и в случае признания сделки недействительной. Тема субсидиарной ответственности в настоящее время, пожалуй, входит в число самых обсуждаемых в рамках формирующихся судебной и бизнес-практики. Все чаще люди, связанные с бизнесом, который испытывает кризисные времена, начинают задаваться соответствующими вопросами о рисках личной ответственности в связи с деятельностью компании. В этом смысле необходимо подчеркнуть безусловную информационную пользу обсуждаемой статьи. Между тем, с нашей точки зрения, необходимо обратить внимание на некоторые неточности в тексте у автора. Прежде всего, не кажется удачным выбор автора в части классификации оснований для привлечения к субсидиарной ответственности: «формальные и неформальные». Пожалуй, основания, регламентированные в норме закона, всегда являются формальными. Вопрос в данном случае относится больше к стандарту доказывания вины привлекаемого к ответственности лица. Поскольку ранее Закон о банкротстве (ст. 10 до июня 2012 г.) предусматривал лишь общую норму о том, что КДЛ может быть привлечено к субсидиарной ответственности в случае, если его действия привели к банкротству и невозможности удовлетворения требований всех кредиторов, на практике возникала проблема доказывания причинно-следственной связи в том, что конкретные действия привлекаемого лица привели к банкротству компании. В связи с этим в закон был введен ряд презумпций, при наличии которых предполагается, что банкротство компании настало в связи с действиями КДЛ (при этом бремя доказывания обратного возлагается на КДЛ. См.: постановление Арбитражного суда Московского округа от 6 февраля 2017 г. № Ф05-21934/2016 по делу № А40- 158534/15)). Введение данных презумпций буквально повернуло судебную практику в другом направлении. Поскольку генеральные ди⁠ректора некоторых компаний еще шли «проторенной дорожкой» непредставления документов в дело о банкротстве (мол, ничего не дадим, ничего не докажут), презумпция ответственности КДЛ в случае непредставления (или представления с искаженными сведениями) документации компании-должника очень сильно по ним ударила. Причем возражения, например, касающиеся потери, кражи, затопления документации общества-должника на практике не воспринимаются судами с энтузиазмом (см., постановление Арбитражного суда Московского округа от 14 февраля 2017 г. № Ф05- 1067/2014 по делу № А40-58293/2012, постановление Арбитражного суда Московского округа от 28 декабря 2016 г. № Ф05-19652/2016 по делу № А40-96686/14). Другой часто применимой на практике презумпцией является ситуация, при которой сделка должника была оспорена по основаниям ст. 61.2, 61.3 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве), но по какой-то причине имущество не было возвращено в конкурсную массу. Поскольку сделка была признана недействительной, презюмируется вина КДЛ, и оно может быть привлечено к субсидиарной ответственности. Опять же в данном случае КДЛ вправе опровергать свою вину и доказывать, что совершение оспоренной сделки не привело к банкротству компании-должника. www.yourpress.ru Также актуальным является вопрос о размере субсидиарной ответственности в таком случае. По общему правилу размер субсидиарной ответственности равен размеру неудовлетворенных требований кредиторов компании, заявленных в рамках дела о банкротстве, а также текущих платежей. В ту же очередь, цена сделки, в незаконности совершения которой уличено КДЛ, может составлять, например, 10% от общего размера требований кредиторов. На этот случай закон предусматривает, что размер субсидиарной ответственности КДЛ подлежит соответствующему уменьшению, если им будет доказано, что размер вреда, причиненного имущественным правам кредиторов по вине этого лица, существенно меньше размера требований, подлежащих удовлетворению за счет этого контролирующего должника лица (абз. 2 п. 11 ст. 61.11). В части рекомендаций относительно минимизации рисков для привлечения к субсидиарной ответственности можно добавить следующее. Лицо, в полномочия которого входит хранение документации общества (ди⁠ректор, ликвидатор), при передаче документации арбитражному управляющему должно составить детальный акт передаваемых документов. Так, в одном из судебных дел рассматривался спор о субсидиарной ответственности, в ходе которого было установлено, что бывший руководитель компании отправил почтой документацию общества без детализации конкретных документов. В конечном счете, когда управляющий предъявил претензии, ссылаясь на отсутствие необходимых документов общества, встал вопрос о надлежащем выполнении обязанности бывшего руководителя по передаче управляющему документов общества-должника. В результате суд пришел к выводу о том, что КДЛ действовало неразумно при передаче документов, детализация передаваемой документации входит в круг его обязанностей, в связи с чем оно был привлечено к субсидиарной ответственности (см.: постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 11 сентября 2017 г. по делу № А44- 195/2013). www.yourpress.ru