Максим Али, руководитель практики интеллектуальной собственности и информационного права юридической фирмы «Максима Лигал», Санкт-Петербург

Подход на практике Как реализуется право на забвение

В своем отклике на статью Сергея Ковалёва «О применении адвокатом права на забвение» (см.: «АГ». 2018. № 23 (280)) автор, считая процедуру, предполагающую, что первоначальное решение об удалении ссылки принимает поисковик, вполне приемлемой, не поддерживает поправки в КоАП РФ, которые в случае ошибочного неудаления ссылки могут навлечь на оператора поисковой системы штраф. Копировать и искать информацию сегодня, как никогда, просто. Реакцией на это стало рассмотренное Сергеем Ковалёвым право на забвение. Желание человека усложнить доступ к данным о нем – это не просто прихоть, но и вопрос его благополучия, а иногда и безопасности. Сейчас мы находимся в ситуации, когда общение с незнакомым человеком – особенно если речь идет о приеме на работу или выборе контрагента – часто сопровождается проверкой информации о них в поисковых системах и социальных сетях. И возникновение в практике судов и законодательстве разных стран права на забвение на этом фоне выглядит правильным шагом. На мой взгляд, сохранение в поисковой выдаче, например, информации о судимости, мало чем лучше средневековой практики клеймения преступников до конца жизни. В связи с этим особенно интересно то, как право на забвение реализуется в России после принятия Федерального закона от 13 июля 2015 г. № 264-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон “Об информации, информационных технологиях и о защите информации” и статьи 29 и 402 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации». Процедура, предполагающая, что первоначальное решение об удалении ссылки принимает поисковик, видится вполне приемлемой. Аргументы о том, что на оператора поисковой системы возлагаются несвойственные ему квазисудебные функции, выглядят скорее как несогласие с увеличением административной нагрузки. В поддержку подхода, предложенного законом, можно сказать, что «непростые» решения приходится принимать большому числу представителей интернет-бизнеса. Самый простой и распространенный пример – это норма об информационных посредниках. Когда инфопосредник получает уведомление о том, что его сервис используется с нарушением интеллектуальных прав, ему приходится делать выбор: либо удалить контент (который может быть привлекательным для пользователей и, например, обеспечивать выручку от интернет-рекламы), либо оставить его и подвергнуть себя расходам на судебные разбирательства или даже выплату компенсаций. Тем более вряд ли оправданно отдавать этот вопрос некоему компетентному органу (кроме суда). Во-первых, не стоит без особой нужды наделять исполнительный орган полномочиями, свойственными скорее судебной власти. Во-вторых, это усложняет процедуру для самого гражданина: возможно, ему придется оспаривать сначала незаконное решение госоргана, а затем – отдельно обращаться в суд, преодолевая бездействие поисковика. Наконец, в современной системе органов власти сложно себе представить, какой именно орган следовало бы наделить подобными полномочиями. Антон Серго приводит интересный пример, когда адвокат подал к бывшему доверителю 33 (sic!) иска – видимо, по числу опубликованных негативных отзывов. Это демонстрирует важный практический вопрос: оправданно ли каждый раз повторять процедуру реализации права на забвение, если информация переходит с одного «зеркала» сайта на другое и такая информация индексируется поисковиками, приводя к появлению www.yourpress.ru новых ссылок. Наверное, здесь выходом из ситуации была бы подача заявления об установлении юридического факта: неактуальности или недостоверности конкретных сведений. Впоследствии было бы достаточно при обнаружении каждой новой ссылки требовать ее удаления, демонстрируя судебный акт, где конкретным сведениям дана оценка на предмет их актуальности (достоверности). К слову, механизм особого производства не является чем-то принципиально новым для интернет-споров – он может применяться в делах о защите деловой репутации, если найти распространителя информации невозможно. Об этом, в частности, говорится в п. 8 ст. 152 ГК РФ и п. 2 Постановления Пленума ВС РФ от 24 февраля 2005 г. № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации юридических лиц». Справедливости ради нельзя поддержать поправки в КоАП РФ, которые в случае ошибочного неудаления ссылки могут навлечь на оператора поисковой системы штраф от 500 до 700 тыс. руб. 1 Очевидно, что при постоянном потоке запросов со стороны пользователя оператор популярной поисковой системы будет допускать ошибки, так как их совершают даже судьи, у которых гораздо больше инструментов (а нередко и времени) для выяснения истины. Интересно сравнить эту санкцию с составами из новой редакции ст. 17.15 КоАП РФ, упомянутой Павлом Катковым и Еленой Луцкиной. Неисполнение судебного акта о прекращении выдачи ссылок изначально обернется сравнительно небольшим штрафом в 100 тыс. руб., тогда как повторное игнорирование требования судебного пристава даст основания наложения штрафа уже до 1 млн руб. К слову, обязательные работы вопреки мнению упомянутых авторов ст. 17.15 КоАП РФ для должностных лиц (операторов поисковых систем) не установлены – такая санкция применяется, когда речь идет о нарушениях в сфере опровержения (удаления) контента. В любом случае на фоне тотального неисполнения судебных актов такое внимание законодателя именно к защите права на забвение и защите деловой репутации выглядит удивительно. Возможно, конъюнктурные причины здесь не из числа последних: все чаще фигурантами дел, связанных с удалением или опровержением информации, становятся официальные лица, так или иначе имеющие отношение к государству. Наконец, обратим внимание и на то, как операторы поисковых систем на практике подходят к рассмотрению заявлений. Сергей Ковалёв предлагает учитывать критерий общественной значимости, однако в действительности при рассмотрении запросов пользователей им уже сейчас руководствуется Google – вплоть до того, что прямо упоминает такое основание в тексте отказов, направляемых пользователям. Подобное вольное толкование поисковиком Федерального закона «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» нельзя назвать правильным уже хотя бы потому, что ущемляются права пользователя. Но оно также не учитывает, что в отношении достоверной информации российское законодательство содержит критерий актуальности. В той мере, в которой достоверная и общественно значимая информация является актуальной, она не может быть исключена из выдачи уже по действующему закону. 1 См.: ч. 2 ст. 13.40 КоАП РФ.