Пригласить адвоката в суд

Автор комментария к статье Максима Хырхырьяна «Санкция на допрос адвоката» (см.: «АГ». 2019. № 22 (303)) подчеркивает, что статус свидетеля адвокат приобретает с момента его вызова на допрос, а не фактического составления протокола о допросе адвоката в качестве свидетеля, рассуждает о том, как суд может узнать о согласии доверителя на допрос адвоката, если этого адвоката да и доверителя не приглашают в суд, и указывает на разъяснения КС РФ о времени, с которого возможно выполнение следственного действия – обыска жилища.

Намерения допросить адвокатов еще недавно в судах и в следственных органах нашего города были наиболее частым посягательством на независимость и права адвокатов, и такое посягательство постоянно нарастало. За 2018 г. отмечено более 40 вызовов адвокатов на допросы. Мы, в Комиссии по защите профессиональных прав адвокатов АП Санкт-Петербурга, как могли, этому противостояли, указывали в заключениях на положения п. 3 ст. 8 нашего отраслевого закона, требовали согласия доверителя, и в подавляющем большинстве случаев органы следствия переставали настаивать на допросах.

Хуже было с допросами в судах.

Формально вызов адвоката для допроса в судебных заседаниях уже предусматривал вынесение судебного акта о допросе, т.е. суды выполняли требования нашего закона. При этом мы добились, чтобы по каждому вызову нам направляли развернутое письменное обоснование – по какой причине следствие или суд вызывают адвоката для допроса.

В Санкт-Петербурге наиболее отличился Невский районный суд, где вызывали для допроса каждого второго адвоката, работавшего по назначению с доверителем, сейчас подсудимым, – во время следствия. В прошлом году мне даже пришлось поехать в этот суд и на совещании судей разъяснять позицию комиссии, а председатель суда просил адвокатов не игнорировать судебные вызовы, но отказываться от дачи показаний (если не соблюдены требования п. 3 ч. 3 ст. 56 УПК РФ) прямо в судебном заседании. Такая ситуация продолжалась до апреля сего года, когда определением Конституционного Суда РФ № 863-О были расставлены недостающие точки. Потом определением № 1507-О Конституционный Суд РФ внес небольшие, но важные дополнения о том, что суд при вынесении решения о допросе адвоката обязан проверить выполнение требований ст. 56 УПК РФ о наличии согласия доверителей адвоката на его допрос. Теперь количество вызовов адвокатов на допрос уменьшилось.

Начнем с самого (казалось бы) простого вопроса, в какой именно момент адвокат приобретает статус свидетеля по делу? Согласно вышеуказанным определениям Конституционного Суда РФ предварительное разрешение о вызове на допрос адвоката дает суд по ходатайству следователя. При этом согласно ст. 56 УПК РФ статус свидетеля адвокат приобретает с момента его вызова на допрос, а не фактического составления протокола о допросе адвоката в качестве свидетеля, как ошибочно считают некоторые адвокаты. Суд, как я уже обращал внимание, обязан проверить наличие согласия доверителя на допрос его защитника или представителя. Таким образом, получив разрешение суда о вызове адвоката на допрос, следователь вправе отправить ему вызов и с этого времени отвести адвоката от дальнейшего участия в уголовном деле. Для принятия решения об отводе даже формальный допрос адвоката в качестве свидетеля следователю совсем не нужен.

Но давайте дальше порассуждаем! Каким образом суд узнает о согласии доверителя на допрос адвоката, если этого адвоката да и доверителя не приглашают в суд? Вероятно, от следователя, т.е. лица, заинтересованного в допросе или, что чаще всего бывает, заинтересованного в создании формальных причин для отвода конкретного излишне активного или неуступчивого защитника! А заинтересованное (и, возможно, не очень честное лицо) может что сделать? Правильно – ввести суд в заблуждение для достижения своей цели! Может быть, и следователь честный, но просто не знает всех взаимоотношений адвоката с его доверителями, и он введет суд в заблуждение не по злобе, а по незнанию. Иначе говоря, без приглашения в суд адвоката (потенциального свидетеля) или хотя бы представителя адвокатской палаты не обойтись. А в законе это не прописано, на что совершенно правильно указывает Максим Хырхырьян в своей статье. Причем решать этот вопрос необходимо в срочном порядке, инициировав рассмотрение законопроекта со стороны адвокатского сообщества!

Адвокат, возможно, оказывал данному доверителю помощь не в судах и следствии, но как консультант или готовил письменное заключение, и знать об этой адвокатской помощи могут только двое: адвокат и его доверитель. А доверитель может быть в бегах и одновременно быть родственником адвоката (такое было в нашей практике), и поэтому лично доверитель не может дать никаких объяснений ни следователю, ни суду, к тому же о своих деловых взаимоотношениях с родственником-адвокатом он никому не сообщал! Следователь знать об этом не мог (да и полагаю, не стремился). Адвокат, когда получил вызов на допрос, об этих обстоятельствах доложил комиссии и (более того) предъявил подтверждение сказанного. На основании заключения комиссии вызов на допрос удалось отменить! Это наглядно демонстрирует актуальность и своевременность вопросов, поставленных Максимом Хырхырьяном.

Что же касается момента, с которого следователь может вызывать адвоката на допрос, то это время наступает сразу после вынесения постановления суда первой инстанции (по аналогии с решением суда о производстве обыска).

Вопрос о времени, с которого возможно выполнение следственного действия – обыска жилища, уже был предметом конституционного толкования. Конституционный Суд РФ в определении от 16 июля 2009 г. № 967-О-О рассмотрел жалобу П., предметом которой был как раз вопрос о возможности исполнения судебного постановления об обыске до истечения сроков на его обжалование. П. считал, что постановление судьи о разрешении производства обыска в квартире вступает в законную силу и обращается к исполнению по истечении срока его обжалования в кассационном порядке (во время обжалования апелляционный порядок еще не действовал. – Примеч. авт.) либо в день вынесения определения суда кассационной инстанции и что решение суда об обыске его жилья, как не вступившее в законную силу, было обращено к исполнению незаконно.

Суды последующих инстанций ему в жалобе отказали.

Конституционный Суд РФ разъяснил: «Уголовно-процессуальный закон в соответствии с данным положением Конституции Российской Федерации допускает производство обыска, а также иных следственных действий, затрагивающих конституционные права человека, на основании судебного решения (…).

Незамедлительное, т.е. до истечения срока кассационного обжалования соответствующего судебного решения, производство обыска не ставит обвинение, вопреки мнению заявителя, в преимущественное положение, поскольку не лишает подозреваемого, обвиняемого права использовать все процессуальные гарантии, направленные на защиту его прав. К таким гарантиям относится, в частности, предварительный и последующий судебный контроль за законностью и обоснованностью производства обыска. (…)

Названные гарантии предоставляются стороне защиты вне зависимости от того, производится обыск незамедлительно либо по истечении срока кассационного обжалования соответствующего судебного решения. (…)

Распространение на производство обыска положения части первой статьи 391 УПК Российской Федерации, согласно которому определение или постановление суда первой или апелляционной инстанции вступает в законную силу и обращается к исполнению по истечении срока его обжалования в кассационном порядке либо в день вынесения определения суда кассационной инстанции, нарушало бы принцип состязательности и равноправия сторон, делая данное следственное действие бессмысленным (…)».

Иного толкования и для случаев допроса адвоката ждать в нынешней правовой ситуации не приходится.