Светлана Мальцева, адвокат АБ «Забейда и партнеры»

В СИТУАЦИИ ПРАВОВОЙ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ Пробелы действующего законодательства

В статье Алины Емельяновой «Без разрешения на сделку» (см. «АГ». 2018. № 2 (259)) сформулирован ряд проблем, связанных с реализацией права на совершение гражданско-правовых сделок лицами, содержащимися под стражей. В настоящей статье автор дополняет перечень обозначенных вопросов, требующих разрешения. Речь идет о необходимости создания механизма контроля за действиями следователя, рассматривающего ходатайство о разрешении на участие в сделке, разработки процессуальной формы, в которой следователь должен давать согласие, порядка и формы такого разрешения и др. Проблема, поднимаемая автором в статье, на мой взгляд, является очень актуальной в настоящее время в связи с увеличившимся количеством уголовных дел, возбуждаемых по признакам состава преступления, предусмотренного ст. 159 УК РФ, в том числе и в отношении лиц, занимающихся предпринимательской деятельностью. При этом ни для кого не секрет, что до сих пор в отношении указанной категории лиц, несмотря на прямой запрет, установленный законом, продолжает избираться мера пресечения, связанная с содержанием под стражей. И даже некоторое изменение текущей судебной практики, связанное с увеличением числа домашних арестов в отношении предпринимателей, не может существенным образом изменить ситуацию, так как в данном случае предприниматель все равно находится в изоляции и не может полноценно руководить деятельностью юридического лица, а также заключать гражданско-правовые сделки иного характера. В связи с этим наибольшую важность, на мой взгляд, приобретает разработка механизма контроля за действиями следователя, к компетенции которого отнесено рассмотрение ходатайства о разрешении на участие в сделке (выдаче доверенности), поскольку отсутствие такого механизма, как справедливо заметила автор, зачастую приводит к злоупотреблениям. Равно как и отсутствие сколь-нибудь определенных критериев, по которым можно определить, насколько отказ следователя в выдаче запрашиваемого разрешения законен и обоснован. При этом отсутствие указанных критериев позволяет судам, рассматривающим жалобы на действия следователя в порядке ст. 125 УПК РФ, не изучая жалобу по существу, ограничиваться общими фразами о процессуальной самостоятельности следствия. Также, на мой взгляд, необходимо решить вопрос о процессуальной форме, в которой следователь должен давать согласие на проведение сделок лицом, находящимся под стражей, так как, на мой взгляд, согласие, выраженное в форме постановления об удовлетворении ходатайства, не отвечает требованиям действующего законодательства, а отсутствие такой формы, установленной законом, также может привести к правовой неопределенности, особенно в вопросах признания недействительной сделки, совершенной без данного согласия. Затрагиваемый вопрос является до сих пор дискуссионным, так как в силу положений п. 1 ст. 168 ГК РФ сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, по общему правилу является оспоримой. Поэтому отсутствие согласия следователя на совершение сделки теоретически может являться основанием для признания сделки недействительной. В силу положений ст. 173.1 ГК РФ сделка, совершенная без согласия третьего лица, органа юридического лица или государственного органа либо органа местного самоуправления, необходимость получения которого предусмотрена законом, является оспоримой, если из закона не следует, что она ничтожна или не влечет правовых www.yourpress.ru 2 последствий для лица, управомоченного давать согласие, при отсутствии такого согласия. Она может быть признана недействительной по иску такого лица или иных лиц, указанных в законе. Статья 29 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» устанавливает, что подозреваемые и обвиняемые имеют право с разрешения лица или органа, в производстве которых находится уголовное дело, и в порядке, установленном Правилами внутреннего распорядка, участвовать в гражданско-правовых сделках через своих представителей или непосредственно, за исключением случаев, предусмотренных УПК РФ. Однако при этом также не регламентирует ни форму такого разрешения, ни конкретный порядок его получения, ни конкретные обстоятельства, при наличии которых такое разрешение получено быть не может. Между тем разрешение на участие в сделках и согласие на саму сделку – не однородные правовые понятия. К тому же законом не определено, относится ли согласие следователя на совершение сделки к тому типу согласий, отсутствие которого влечет недействительность сделки, в отличие, например, от согласия органов опеки. Более того, вынесение постановления об удовлетворении ходатайства по своему правовому содержанию не тождественно согласию на совершение сделки, указанному в ст. 173.1 ГК РФ, что приводит к правовой неопределенности при разрешении споров и не позволяет дать однозначный ответ о недействительности сделки ввиду отсутствия разрешения следователя на участие подозреваемого (обвиняемого) в подобной сделке. Поэтому отсутствие четко определенной формы такого согласия, отнесение его к числу обязательных элементов, необходимых для признания сделки законной, на мой взгляд, является серьезным пробелом действующего законодательства и требует дальнейшей работы в этом направлении. Ну и, конечно, то, что законодателем не урегулирован вопрос разделения правового статуса физического лица, находящегося под стражей, и этого же лица, являющегося единоличным исполнительным органом юридического лица, а также отсутствие значительного объема наработанной судебной практики по этому вопросу порождает, к сожалению, ситуацию правовой неопределенности, которая, как и в случае с фактически никак законодательно не ограниченным правом следователя отказать в даче согласия на участие в гражданско-правовых сделках лицу, содержащемуся под стражей, может привести к злоупотреблению органами предварительного следстви