Защита прав вкладчика

АП Волгоградской области в рамках повышения квалификации адвокатов запущен цикл лекций, посвященных защите прав потребителей финансовых услуг. Лектором выступает автор настоящей статьи, которая на страницах «АГ» рассмотрит некоторые актуальные правовые проблемы, заинтересовавшие слушателей. В данной публикации она поделится наработками в области защиты прав вкладчика после наступления страхового случая в отношении кредитной организации.

Читайте также комментарии к данному материалу cтаршего юриста практики банковского и финансового права АБ КИАП, к.ю.н. Романа Суслова и адвоката юридической фирмы ART DE LEX Анастасии Василенко.

Банки являются одними из самых влиятельных участников рынка финансовых услуг. Среди розничных инвестиционных инструментов, предлагаемых кредитными организациями, лидирующее место принадлежит банковскому вкладу.

К сожалению, между банкирами и вкладчиками все чаще возникают споры, нередко находящие свое разрешение в судебном порядке. С одной стороны, причина подобной ситуации кроется в снижении стандартов потребительской защиты на рынке финансовых услуг. С другой стороны, в усложнении финансовых продуктов, предлагаемых банками розничным инвесторам. Раскроем данный тезис более подробно.

Вывод о необходимости защиты вкладчика как экономической стороны в отношениях с кредитной организацией, пожалуй, впервые на высшем, правоприменительном уровне был высказан в постановлении КС РФ от 23 февраля 1999 г. № 4-П. Конституционный Суд РФ отметил, что договор банковского вклада относится к договорам присоединения, имеющим публичный характер, условия которого в соответствии с п. 1 ст. 428 ГК РФ определяются банком в стандартных формах. В результате граждане-вкладчики как сторона в договоре лишены возможности влиять на его содержание, что является ограничением свободы договора и как таковое требует соблюдения принципа соразмерности, в силу которой гражданин как экономически слабая сторона в этих правоотношениях нуждается в особой защите своих прав, что влечет необходимость в соответствующем правовом ограничении свободы договора и для другой стороны, т. е. для банков. Тезис о необходимости защиты прав вкладчика воспринял Верховный Суд РФ, который последовательно придерживается позиции о том, что к вкладным отношениям должно применяться законодательство о защите прав потребителей¹.

На законодательном уровне защита прав вкладчика выразилась в недопустимости одностороннего ухудшения положения розничного инвестора², а также в распространении на указанные отношения системы обязательного страхования вкладов.

Снижение уровня защиты вкладчиков

Несмотря на целый круг гарантий, предоставляемых вкладчику, уровень его потребительской защиты, по моему мнению, за последние несколько лет снизился.

Во-первых, в России отсутствует специальный закон, направленный на защиту потребителей финансовых услуг. К сложным финансовым отношениям применяются положения Закона РФ от 7 февраля 1992 г. № 2300–1 «О защите прав потребителей» (далее – ЗоЗПП), в которых далеко не всегда учтена специфика данных отношений. В результате все больше споров между банками и вкладчиками выпадает из сферы регулирования ЗоЗПП.

Например, в 2015 г. ВС РФ считал, что в случае несвоевременного перечисления денежных средств с вкладного счета с банка в пользу вкладчика может быть взыскана неустойка в размере 3% за каждый день просрочки по п. 5 ст. 28 ЗоЗПП³. Однако в 2017 г. высший суд высказал диаметральный вывод, согласно которому при невыполнении указаний вкладчика о выдаче денежных средств со вклада банк обязан уплатить проценты по ст. 395 ГК РФ, п. 5 ст. 28 ЗоЗПП к данным отношениям не применяется⁴.

В 2014 г. ВС РФ сделал вывод о том, что ЗоЗПП не распространяется на отношения, возникающие между физическим лицом, являющимся вкладчиком банка, и Агентством по страхованию вкладов⁵. Многие «зареестровые» вкладчики так и остались без страхового возмещения. Во-вторых, после вступления в силу Федерального закона от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ⁶ редакция ст. 168 ГК РФ существенно изменилась, в соответствии с ней сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, является оспоримой. Иными словами, с 1 сентября 2013 г. в отношении договора банковского вклада действует презумпция оспоримости сделки, не соответствующей требованиям ЗоЗПП. До этой даты действовала презумпция ничтожности такой сделки. Теперь презумпция ничтожности должна применяться в исключительных случаях, перечисленных в п. 76 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. № 25⁷. В частности, ничтожными являются только такие условия договора банковского вклада, которые нарушают явно выраженный законодательный запрет ограничения прав потребителей.

Следовательно, по общему правилу условия договора банковского вклада, заключенного после 1 сентября 2013 г., ущемляющие права потребителей, являются оспоримыми и, только если они нарушают явно выраженный законодательный запрет ограничения прав вкладчика, – ничтожными. Смена презумпции ничтожности на презумпцию оспоримости существенно улучшила положение банков в отношениях с вкладчиками, но ухудшила положение последних. Поскольку для оспоримой сделки установлен сокращенный годичный срок признания ее недействительной. Кроме того, доказывать недействительность оспоримой сделки необходимо в судебном порядке. Ничтожная сделка является недействительной независимо от такого признания судом (п. 1 ст. 166 ГК РФ).

В-третьих, к вкладным отношениям все чаще применяются «антиотмывочные» меры воздействия, выражающиеся в отказе от заключения договора⁸ или выдачи денежных средств⁹. Согласно п. 5.2, 12 ст. 7 Закона № 115-ФЗ отказ от заключения договора банковского вклада и расторжение такого договора, а также отказ от выполнения операции не являются основаниями для возникновения гражданско-правовой ответственности кредитной организации, в том числе по ЗоЗПП.

В-четвертых, все чаще суды отказываются признавать экономическую слабость за состоятельными вкладчиками, которым банк оказал эксклюзивные услуги, отличные от типового варианта обслуживания¹⁰.

В-пятых, внедрение института уполномоченного по правам потребителей финансовых услуг, с моей точки зрения, усложняет процедура защиты банковского вкладчика. С 1 января 2021 г. все денежные требования вкладчиков к банкам до 500 тыс. руб. могут быть разрешены судом только после их рассмотрения уполномоченным по правам потребителей финансовых услуг¹¹. До того как обратиться к уполномоченному, вкладчик в обязательном порядке должен направить заявление в банк (ч. 1 ст. 16 Федерального закона от 4 июня 2018 г. № 123-ФЗ). Кром того, уполномоченный не рассматривает требования о компенсации морального вреда и взыскании штрафа в пользу потребителя. Это означает, что даже если омбудсмен удовлетворит требования вкладчика, то последний должен будет обратиться в суд, если захочет компенсировать моральный вред и/или взыскать штраф в пользу потребителя.

Напомним, что на сегодняшний день соблюдение досудебного претензионного порядка для вкладчика не требуется. В частности, в определении ВС РФ от 5 февраля 2019 г. № 49-КГ18–61 отмечено, что досудебный порядок урегулирования спора и, соответственно, подача досудебной претензии являются правом вкладчика, но не его обязанностью.

Иными словами, с 2021 г. простую и понятную судебную процедуру защиты прав вкладчика заменят на многоэтапный и длительный механизм восстановления его нарушенного имущественного положения.

Представляется, что на фоне снижения стандартов потребительской защиты банковского вкладчика банкиры усложняют условия обслуживания потребителя, что иногда приводит к ситуациям вопиющей незаконности. Например:

• проблема «зареестровых» вкладчиков, которым Агентство по страхованию вкладов отказало в выплате страхового возмещения, является следствием противоправных действий банковских сотрудников;
• банкиры все чаще устанавливают незаконные комиссии для вкладчиков и/или навязывают неправомерные дополнительные услуги;
• массовой является практика рекламы банковского вклада, вводящей в заблуждение потребителя;
• в банковском обороте стали возникать прецеденты, когда недочеты обслуживания вкладчика обосновываются ошибкой в работе программного обеспечения, которая, по мнению финансистов, освобождает их от какой-либо ответственности перед розничным инвестором.

С учетом значительного опыта защиты прав потребителей финансовых услуг хотелось бы поделиться наработками в данной области, которые помогут адвокатам противостоять произволу финансистов и отстоять интересы доверителя.

Особенности защиты прав вкладчика после наступления страхового случая в отношении кредитной организации

В соответствии с Федеральным законом от 23 декабря 2003 г. № 177-ФЗ «О страховании вкладов в банках Российской Федерации» (далее – Закон № 177-ФЗ) с момента наступления страхового случая у вкладчика возникает право на выплату страхового возмещения в размере не более 1400 тыс. руб. На практике нередкими являются прецеденты, когда Агентство по страхованию вкладов выплачивает возмещение в меньшем размере.

Согласно ч. 10 ст. 12 Закона № 177-ФЗ при несогласии с размером подлежащего выплате возмещения по вкладам вкладчик вправе обратиться в суд общей юрисдикции с иском об установлении состава и размера соответствующих требований, а также подлежащего выплате возмещения по вкладам. Верховный Суд РФ разъяснил, что с таким иском вкладчик вправе обратиться и в том случае, когда ему полностью отказано в выплате страхового возмещения (п. 6 Обзора судебной практики ВС РФ № 3 (2016)).

В тех случаях, когда АСВ отказало в выплате страхового возмещения, адвокату вкладчика необходимо при подготовке заявления в суд общей юрисдикции руководствоваться постановлением Конституционного Суда РФ от 27 октября 2015 г. № 28-П, в котором указано, что на гражданина-вкладчика, не обладающего профессиональными знаниями в сфере банковской деятельности и не имеющего реальной возможности изменить содержание предлагаемого от имени банка набора документов, необходимых для заключения данного договора, возлагается лишь обязанность проявить обычную в таких условиях осмотрительность при совершении соответствующих действий (заключить договор в здании банка, передать денежные суммы работникам банка, получить в подтверждение совершения операции, опосредующей их передачу, удостоверяющий этот факт документ). Иначе говоря, адвокат должен представить суду общей юрисдикции доказательства, подтверждающие реальность как заключения договора банковского вклада (например, договор банковского вклада или заявление о присоединении к договору банковского вклада), так и внесения денег на вкладной счет (например, приходный кассовый ордер или платежное поручение о перечислении денег на вкладной счет). Практика показывает, что следование этому нехитрому алгоритму позволяет защитить в судебном порядке право вкладчика на выплату возмещения по договору¹².

Важное обстоятельство при предъявлении такого иска связано с тем, что законодательство о защите прав потребителей к отношениям, возникающим по поводу выплаты возмещения по вкладу, не применяется, т. е. альтернативная подсудность не действует. Следовательно, иск не может быть подан по месту жительства вкладчика, но только по месту нахождения ответчика (ст. 28 ГПК РФ)¹³.

Если требования клиента превышают страховой лимит, то адвокат должен подготовить заявление о включении в реестр требований кредиторов банка. Такое требование предъявляется в рамках дела о банкротстве кредитной организации. Цель адвоката – включить требования доверителя в первую очередь удовлетворения требований кредиторов.

Согласно п. 4.21.1 «Методики установления требований кредиторов и ведения реестра требований кредиторов ликвидируемой кредитной организации» (утв. решением Правления ГК «Агентство по страхованию вкладов» от 7 сентября 2006 г., протокол № 54) к первой очереди удовлетворения требований кредиторов относятся в том числе требования физических лиц по заключенным с кредитной организацией договорам банковского вклада. К сожалению, практика располагает прецедентами, когда требования вкладчика включались в третью очередь. Суд исходил из того, что заключенные вкладчиком с банком договоры не отвечали признаку публичности (не соответствовали по форме и содержанию типовым договорам банковского вклада). В связи с этим такие договоры были квалифицированы судом как договоры займа, задолженность по которым была отнесена к третьей очереди удовлетворения требований кредиторов¹⁴.

Для того чтобы избежать подобного негативного сценария для доверителя, адвокату следует ссылаться на актуальные выводы, высказанные ВС РФ 25 апреля 2019 г. в определении № 305-ЭС17–10167(6), направленные на защиту права вкладчика на включение в реестр требований кредитора в рамках дела о банкротстве кредитной организации. Согласно данным разъяснениям:

• на клиента банка не должна возлагаться обязанность соотнесения предлагаемой ему формы проекта договора банковского вклада с типовой формой, информация о которой имеется на сайте банка либо во внутренней документации;
• подход, заключающийся в необходимости выяснить, завел ли банк именно в отношении конкретного клиента счета в своей внутренней системе и имеется ли в приходном кассовом ордере ссылка именно на эти счета, соответствует ли соглашение типовым формам, применяемым банком, обязывает граждан-вкладчиков соблюдать излишне строгий стандарт осмотрительности при заключении соответствующих договоров, что не может быть признано отвечающим целям законодательного регулирования.

Невключение в реестр требований кредиторов кредитной организации далеко не единственная проблема, с которой могут столкнуться вкладчики после того, как у банка отозвана лицензия. В 2018 г. средства массовой информации захлестнула волна новостей о том, что Агентство по страхованию вкладов начало массово оспаривать снятие денег вкладчиками обанкротившихся банков и взыскивать с них средства¹⁵. К счастью, уже в апреле 2018 г. ВС РФ рассмотрел подобный спор, в котором высказал доводы в защиту добросовестных вкладчиков¹⁶.

Как следует из материалов дела, 11 февраля 2016 г. вкладчик получил в кассе банка наличные денежные средства в размере 39 850 долларов США, 25 350 Евро и 2 550 000 руб. Полагая, что клиент получил предпочтительное удовлетворение своих требований перед требованиями других кредиторов банка, конкурсный управляющий обратился в арбитражный суд с заявлением со ссылкой на п. 1 и 2 ст. 61.3, ст. 189.40 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве). Удовлетворяя заявленные требования, суды трех инстанций, сославшись на названные положения Закона о банкротстве, исходили из того, что вкладчику было оказано большее предпочтение в отношении удовлетворения его требований перед требованиями других кредиторов должника, поскольку на дату совершения сделки (11 февраля 2016 г.) у должника имелась картотека неисполненных в срок распоряжений других клиентов банка в связи с недостаточностью денежных средств на корреспондентских счетах.

Однако ВС РФ не согласился с подобной логикой, поскольку появление у банка в предбанкротный период финансовых затруднений не исключает возможности осуществления до определенного момента обычной хозяйственной деятельности. При этом на стороне вкладчика, являющегося контрагентом банка, всегда будут возникать объективные сложности в представлении доказательств, подтверждающих соответствующий критический момент приостановки операций из-за недостатка ликвидности. В связи с этим применение к рассматриваемым правоотношениям положений Закона о банкротстве является ошибочным. Вопреки выводам судов наличие в банке картотеки не может образовывать презумпцию при оспаривании сделок по выдаче наличных денежных средств добросовестным вкладчикам (клиентам) банка. Иное означало бы применение по подобного рода обособленным спорам пониженного стандарта доказывания для конкурсного управляющего, что не соответствует статусу обычных граждан-вкладчиков, являющихся, как правило, экономически слабой стороной правоотношений.

В следующей статье мы рассмотрим способы защиты вкладчика в случае взимания банком незаконных комиссий и/или навязывания неправомерных дополнительных услуг. Кроме того, разберемся в том, какая реклама договора банковского вклада вводит вкладчика в заблуждение и каким наиболее оптимальным правовым способом это доказать.

---

¹ Пункты 2, 3 постановления Пленума ВС РФ от 28 июня 2012 г. № 17 «О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей».

² Согласно абз. 3 ст. 29 Федерального закона «О банках и банковской деятельности» по срочному вкладу не может быть односторонне: сокращен срок действия этого договора, уменьшен размер процентов, увеличено или установлено комиссионное вознаграждение по операциям, за исключением случаев, предусмотренных федеральным законом. Аналогичный запрет на уменьшение процентов по срочному банковскому вкладу прописан в п. 3 ст. 838 ГК РФ.

³ Определение ВС РФ от 14 июля 2015 г. № 13-КГ15–3.

⁴ Пункт 7 «Обзора судебной практики по делам, связанным с защитой прав потребителей финансовых услуг» (утв. Президиумом ВС РФ 27 сентября 2017 г.).

⁵ Обзор судебной практики ВС РФ за январь – июль 2014 г. (утв. Президиумом ВС РФ 1 сентября 2014 г.).

⁶ «О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» (т. е. после 1 сентября 2013 г.).

⁷ «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации».

⁸ Определение Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ от 11 июня 2019 г. № 23-КГ19–1.

⁹ Определение Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ от 30 января 2018 г. № 78-КГ17–90.

¹⁰ Определение Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 28 апреля 2016 г. по делу № 305-ЭС14–5119, А40–172055/2013.

¹¹ Часть 3 ст. 32 Федерального закона от 4 июня 2018 г. № 123-ФЗ «Об уполномоченном по правам потребителей финансовых услуг».

¹² Апелляционные определения Московского городского суда от 12 марта 2019 г. по делу № 33–10101/2019, Самарского областного суда от 9 июля 2015 г. по делу № 33–6769/2015, Верховного суда Республики Дагестан от 15 ноября 2018 г. по делу № 33–5554/2018, Свердловского областного суда от 20 мая 2015 г. по делу № 33– 7842/2015 и др.

¹³ Апелляционные определения Иркутского областного суда от 10 ноября 2014 г. по делу № 33–9270/2014, Санкт-Петербургского городского суда от 18 апреля 2018 г. № 33–9759/2018 по делу № 2–1460/2018.

¹⁴ Определение ВС РФ от 14 февраля 2018 г. № 305-ЭС14–5119(53) по делу № А40–172055/2013.

1⁵ АСВ востребовало вклады // https://www.kommersant.ru/doc/3535344.

¹⁶ Определение Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 2 апреля 2018 г. № 305-ЭС17–22716 по делу № А40–35812/2016.