«Творческая» работа с понятыми

О методе «копи-паст» и реакции судов



Никонов Максим

Адвокат АП Владимирской области

19 Июля 2019

Материал выпуска № 14 (295) 16-31 июля 2019 года.

В настоящем комментарии к статье Самвела Абрамяна «Доверие исчерпано» (см.: «АГ». 2019. № 14 (295)) автор видит причину рассматриваемой коллегой проблемы в благосклонном отношении судей к процессуальным и криминалистическим «фолам» и недоработкам правоохранителей. Отмечая абсурдность последствий введенного разрешения проводить фотосъемку вместо привлечения понятых, автор считает, что и применение видеозаписи не разрешит ситуацию.

Проблемы с понятыми, обозначенные в статье уважаемого коллеги, знакомы любому адвокату, практикующему по уголовным делам. Однако, на мой взгляд, их причины коренятся не в институте понятых как таковом, а в том, как российские правоприменители свели его КПД на нет. Не в последнюю очередь это «заслуга» судов – вплоть до Верховного Суда РФ. Именно высшая инстанция считает законным использование «штатных» понятых, привлечение в качестве понятых административно задержанных, стажеров и практикантов, военнослужащих и т.п.1

Понятой имеет, по сути, одно преимущество перед фото- и видеофиксацией – его можно подробно допросить в судебном заседании. Если бы суды принципиально реагировали на «амнезию» понятых, общий характер их показаний без конкретизации принципиальных деталей – следователь или оперативник при проведении процессуального или оперативно-розыскного действия был бы заинтересован обращать внимание понятых именно на детали. Пока же такой заинтересованности у правоохранителей объективно нет.

Напротив, сейчас для того, чтобы подстраховаться на случай, когда понятой в суде начинает «плыть», следователь допрашивает его под протокол так, как ему нужно. В результате уже в суде прокурор имеет возможность при «внештатной ситуации» огласить протокольные показания, которые в конечном счете и попадают в приговор. Подобное отношение судов настолько расслабило правоохранителей, что они уже не стесняются писать протоколы допросов понятых методом «копи-паст».

Например, по одному из дел в моем производстве в материалах было четыре пары протоколов допросов понятых, попарно дублирующих друг друга вплоть до орфографических ошибок. При этом понятые в суде ссылались на запамятование даже таких моментов, которые нельзя забыть, если ты реально участвовал в следственном или оперативно-розыскном мероприятии. Сторона защиты заявила ходатайство о признании этих доказательств недопустимыми, указав, в частности, следующее. В протоколах допросов понятых A и B, C и D, E и F, G и H по делу построение всех фраз и ответов абсолютно идентично. Очевидно, что совершенно разные люди, ведущие разный образ жизни, проходившие обучение в различных школах, получивших воспитание в различных семьях, являющиеся по-разному сформировавшимися личностями, не могут излагать свои показания, а равно отвечать на вопросы одинаково. Изложение событий, текст, содержащий единое количество слов, знаков препинаний, расположение абзацев, применение правил лингвистики, стилистики, синтаксиса, пунктуации свидетельствуют о том, что следователем были заранее изготовлены идентичные протоколы допроса, содержащие необходимую для уголовного дела информацию. Таким образом, протоколы допросов в силу ч. 3 ст. 7, ст. 75 УПК РФ, п. 16 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» являются недопустимыми доказательствами, поскольку получены при полном несоблюдении порядка проведения процессуального действия и правильного оформления его результатов, т.е. с нарушением требований ст. 166, 189, 190 УПК РФ.

Данное ходатайство было оставлено судом без удовлетворения со следующей мотивировкой: «Свидетели были допрошены непосредственно в судебном заседании, оценка доказательствам будет дана при вынесении окончательного решения»2. Стоит ли говорить, что в приговоре про это не было ни слова? Столь «массовый» процессуальный «копи-паст» не «заслужил» и частного постановления в адрес следователя.

Разрешение проводить фотосъемку вместо привлечения понятых привело на практике к абсурдным последствиям. И понятые, и фотосъемка предназначены для того, чтобы обеспечить проверяемость доказательств с точки зрения законности процедуры их получения и достоверности полученных результатов. Однако в материалах уголовных дел встречаются, например, фотографии CD-дисков или фотографии улыбающихся оперативников, держащих конверты с неким содержимым. Как по этим фотографиям верифицировать процедуру прослушивания записей на этих CD-дисках (в первом примере) или процедуру выемки (во втором примере) – вопрос нетривиальный.

Сплошное применение видеозаписи, предлагаемое коллегой вместо привлечения понятых, безусловно, полнее фотосъемки и может отчасти снять те проблемы, которые связаны с участием представителей общественности в судопроизводстве. Однако это не решит главную проблему: благосклонное отношение судей к процессуальным и криминалистическим «фолам» и недоработкам правоохранителей. При существующем положении дел вряд ли можно надеяться на то, что правоприменители не станут относиться «творчески» и к видеозаписи. В конце концов, для того, что именно увидит на записи судья, имеет значение, когда включается камера, куда она направлена, что именно попадает в объектив, как именно отражается то или иное действие. В свою очередь, все эти обстоятельства контролируются оператором-сотрудником правоохранительного органа. Результативность же его допроса в суде для стороны защиты не более велика, чем попытка «допросить» видеокамеру.

Идеально было бы применять видеосъемку наряду с участием понятых – тогда они компенсировали бы недостатки друг друга. Но надеяться на это в сложившейся ситуации нет никаких оснований.

1 См. подробный анализ судебной практики: Никонов М. Тактический подход к понятым // Новая адвокатская газета. 2017. № 13, № 14.