07.11.18. О власти суда создавать право. НАГ. №21. Октябрь 2018.

Александр Ермоленко, партнер ФБК Право, канд. юрид. наук «Настройка» права

О власти суда создавать право

Автор данного отклика на статью Владимира Цвиля «Сверх МРОТ» » (см.: «АГ». 2018. № 21 (278)), подчеркивая ее ценность, приходит к выводу, что затронутая проблема порождает вопрос определения места органов конституционного контроля и судебной системы в целом в системе власти. По мнению автора комментария, признание правотворческой роли суда означает, что суды наконец начнут становиться властью, создающей право. Статья несомненно хороша: в ней есть посыл, заряд, есть сложный правовой вопрос и есть выход на принципы, основы нашей правовой системы. Конечно, сразу может она показаться неактуальной, ибо наш Конституционный Суд сейчас не решает сложных вопросов, не берется, не чувствует моральных сил. Но именно в этом, по нашему мнению, и заключается главная ценность, основной пафос статьи, она указывает на нерешенность базовых вопросов, по сути, на «недостроенность» правопорядка, правовой системы современной России. Словно мы живем в возведенном, но не отделанном изнутри, неприспособленном доме, введенном, правда, в эксплуатацию 25 лет назад. И Владимир Цвиль говорит нам: «Позвольте, но как же можно так долго жить с недоклеенными обоями, временной сантехникой и чужой мебелью?! У нас же все под ситуацию, все на злобу дня… А меж тем есть научный подход, есть наработки, есть планирование. Теория ведь не ради теории, а ради более удобной и эффективной практики. Так давайте достроим, сколько мы так будем еще в полупозиции прозябать!..» И тут можно только аплодировать автору. Действительно, когда мы уже будем осуществлять тонкую «настройку» нашего права, когда перестанем переписывать и переделывать законы и инструкции к ним, но начнем настраивать судебную и административную практику на основе научного подхода и в соответствии с основными принципами, определенными 25 лет назад? Поднятая автором техническая, на первый взгляд, проблема, которую он заявляет сам: вопрос о том, применим ли установленный постановлением Конституционного Суда РФ конституционно-правовой смысл законодательства в отношении правовых отношений, имевших место до вступления в силу этого документа. И про это стоит немножко поговорить, что, правда, важно. Коллеги Светлана Нарутто, Дмитрий Никитин и Валентина Леонидченко совершенно справедливо отмечают: такое решение КС РФ скорее порождает сложности и, с одной стороны, требует увязки подхода с предыдущими решениями, отражающими эту позицию, а с другой – неизбежно порождает очевидную несправедливость в отношении других истцов по аналогичным делам. При этом если одни рецензенты уповают на урегулирование ситуации Верховным Судом РФ, другие указывают на то, что такого рода вопросы уже были решены Конституционным Судом РФ и нет оснований менять позицию. Однако, по нашему мнению, гораздо важнее поговорить о другом: разрешение данной ситуации, сам процесс рассуждения об этом, приводит нас к другому вопросу: к проблеме определения места органов конституционного контроля и судебной системы в целом в системе власти. Не в высоком каком-то отвлеченно конституционно-правовом смысле, а в самом что ни на есть прикладном, насущном. Вопрос, творят ли суды право, выглядит очень теоретическим, не насущным, не жизненным. Возможно, поэтому коллеги-комментаторы обходят его в своем анализе. Но вот вопрос, платить ли северные надбавки тем, кому их не платили раньше, как оказалось, возникает вразрез с Конституцией, это уже очень приземленно, прямо «жизнь-жизнь». www.yourpress.ru И вот здесь противоречие, наглядно показанное нам самим автором рецензируемой статьи, но не сформулированное им окончательно так, чтобы нельзя было от него отвертеться, нельзя было бы не решать проблему. А противоречие это заключается в том, что если суд и автор в полном соответствии с господствующей доктриной излагают этот подход, а другие комментаторы поддерживают – если суд не создает норму права, но лишь толкует ее, раскрывает спрятанный в ней и не видимый никому до поры до времени смысл, то обнаружив и осознав наконец этот смысл, люди и государство должны переоценить все, что происходило до этого. Выходит, все это время в Конституции РФ было написано нечто другое, выходит, мы жили неконституционно, в противоречии с основным законом. Но ведь нельзя это так оставить – теперь, когда мы это знаем, когда нам открылось – нужно исправить допущенные ошибки правоприменения. Но это неудобно. Это технически очень неудобно, и самое главное – порождает правовую неопределенность и нестабильность социальных взаимодействий, убивает саму идею права. И так быть, конечно, не должно. При этом, если мы встаем на противоположную позицию, принимаем постулат о том, что суд, толкуя, создает новую норму, которая не была известна до сего момента, задачка решается. Можно ничего не переосмысливать, потому что вот было одно правовое регулирование, и мы жили правильно, в соответствии, а теперь стало другое и мы будем теперь жить по-новому, тоже правильно, потому что так решил Конституционный Суд. Это удобно и больше похоже на правду, мы ведь так и живем, именно такой порядок, по сути, существует сейчас. Но и здесь есть тоже целый ряд последствий. Главным из них, конечно, будет то, что мы признаем правотворческую роль суда. Причем, признав ее за Конституционным Судом, мы вынуждены будем согласиться с этим подходом и в отношении Верховного Суда, поскольку в этом плане между ними нет разницы. Приняв это, мы, конечно, сломаем привычную теоретическую доктрину, вернее, поменяем ее. Но на самом деле на практике это поведет нас еще дальше: мы признаем за судами власть создавать право, не «просто применять» и не «просто толковать», а власть устанавливать правила. И когда мы это сделаем, просто признаем очевидные вещи, с этого момента суды наконец начнут становиться властью, центром силы, как это и должно. И здесь тоже будут последствия. И скорее бы уже это случилось. www.yourpress.ru