Антон Рыжов, эксперт по работе с Европейским судом по правам человека «Противовесные» меры

О подходе ЕСПЧ к делам с участием анонимных свидетелей

Автор данного отклика на статью Татьяны Слесарской «Анонимные свидетели: правовые позиции ЕСПЧ» (см.: «АГ». 2018. № 21 (278)) отмечает, что подход ЕСПЧ к делам с анонимными свидетелями направлен на сбалансированность гарантий сторон обвинения и защиты и показывает, как данные «противовесные» меры реализуются в конкретных решениях ЕСПЧ. Возможность предоставлять доказательства в уголовном процессе является неотъемлемой частью права на справедливое судебное разбирательство, закрепленного ст. 6 Европейской Конвенции. Одной из самых осязаемых, конкретных разновидностей этой возможности является право на допрос свидетелей. Жалобы, в которых поднимается вопрос о нарушении данного права, достаточно определенны – ведь, в отличие от жалоб на пристрастность суда или необъективную оценку судом тех или иных доказательств, здесь, казалось бы, все просто, даже формализовано: якобы суд не допросил того или иного свидетеля, несмотря на просьбы стороны защиты, а значит, весь процесс прошел в нарушение Конвенции. Действительно, в ситуации, когда какой-то свидетель не был заслушан российским судом, жалоба в ЕСПЧ на несправедливость судопроизводства выглядит гораздо перспективнее, чем прочие (с учетом того, что констатации Судом нарушения ст. 6 Конвенции в принципе добиться довольно сложно). Но, как всегда, в этом вопросе имеются тонкости, раскрывающиеся лишь в прецедентной практике ЕСПЧ, и, изучив ее, можно сделать вывод, что далеко не всегда Суд признает нарушение Конвенции, даже если какой-то свидетель (пусть и ключевой) не был допрошен. Этот вывод в полной мере касается и анонимных, или засекреченных, свидетелей, о которых пишет автор представленной статьи. В комментируемом материале содержится обстоятельный анализ прецедентов ЕСПЧ, благодаря которым Суд за годы своей деятельности сформировал четкий механизм разбора различных ситуаций с недопрошенными или анонимно допрошенными свидетелями, ситуаций, которые периодически поднимаются в жалобах европейских граждан. В принципе последние двадцать лет основные подходы ЕСПЧ к данной проблематике менялись незначительно. Итак, выработанный алгоритм в подобных делах следующий. Во-первых, европейские судьи смотрят, насколько обоснована была необходимость засекречивания свидетеля (обычно, тут вопросов не возникает, ведь у свидетелей обвинения почти всегда существуют опасения за свою безопасность в связи с дачей человеком обличающих показаний). Во-вторых, страсбургские судьи оценивают, насколько сильно показания засекреченного свидетеля повлияли на приговор подсудимому, являлись ли они единственным доказательством установления его вины. Втретьих (и это, пожалуй, самое интересное в таких делах), судьи ЕСПЧ разбирают, имелись ли в деле процессуальные гарантии и иные факторы, которые восполнили бы пробел, сложившийся с допросом этого конкретного свидетеля. Страсбургских судей, прежде всего, интересуют равные возможности сторон в судебном процессе, пусть и потенциальные; логика ЕСПЧ понятна: если государство положило на одну чашу весов показания засекреченного свидетеля, пусть оно положит на другую чашу весов нечто, позволяющее эти весы сбалансировать. Именно вопросу сбалансированности гарантий в ситуациях с анонимными свидетелями преимущественно и посвящены многие недавние постановления ЕСПЧ по данной www.yourpress.ru тематике. Разберем подход ЕСПЧ к этим «противовесным» мерам на конкретных примерах. Так, в постановлении от 30 января 2018 г. «Боец против Украины» (Boyets v. Ukraine, жалоба № 20963/08) ЕСПЧ рассмотрел ситуацию, при которой подсудимая не имела возможности участвовать в перекрестном допросе ключевого свидетеля как в ходе судебного заседания, так и на стадии предварительного следствия. Равным образом подсудимой не предоставили право задать этому свидетелю хотя бы письменные вопросы. Более того, свидетель не был допрошен ни самим судьей, ни прокурором. По мнению ЕСПЧ, в таком случае должна была быть хотя бы видеозапись допроса свидетеля в полиции, что позволило бы и суду, и прокурору, и подсудимому наблюдать за поведением свидетеля при ответе на вопросы и соответственно сделать выводы о достоверности сказанных слов (§ 92). Суд установил нарушение Конвенции. В постановлении от 1 февраля 2018 г. «Асани против Бывшей Югославской Республики Македония» (Asani v. the former Yugoslav Republic of Macedonia, жалоба № 27962/10) Суд рассмотрел следующую ситуацию. В указанном деле анонимные свидетели допрашивались в специальных условиях, которые исключали присутствие стороны защиты, пусть даже путем видео-конференц-связи. Обвиняемые и их адвокаты отсутствовали при допросе этих свидетелей как в ходе следствия, так и на суде, в отличие, например, от государственного обвинителя, присутствовавшего на обоих допросах. Что же касается возможности задать письменные вопросы свидетелям (после получения расшифровок их показаний) через судью, то, по мнению ЕСПЧ, такая мера может являться значительной гарантией для стороны защиты, если свидетель по какимлибо причинам отсутствует в судебном заседании (но личность его известна), однако в отношении анонимных свидетелей подобные письменные вопросы не являются достаточной процессуальной гарантией (§ 42 постановления). В итоге Суд установил нарушение баланса между правами защиты и необходимостью засекречивания свидетелей. В постановлении от 12 июня 2018 г. «Т.К. против Литвы» (T.K. v. Lithuania, жалоба № 14000/12) ЕСПЧ, рассматривая вопрос о наличии «противовесных» гарантий для стороны защиты, указал, что апелляционный суд отклонил ходатайства обвиняемого о вызове экспертов, запросе материалов из архивного уголовного дела, приобщении ряда документов из государственных служб. С учетом того, что двое единственных свидетелей (по сути потерпевших) не давали показания в суде в связи с деликатностью обвинения (насилие над ребенком), отказ в принятии подобных дополнительных мер, по мнению ЕСПЧ, нарушил баланс между правами заявителя и нуждой в защите свидетелей (§ 102 постановления). В постановлении от 10 июля 2018 г. «Исхак Саглам против Турции» (İshak Sağlam v. Turkey, жалоба № 22963/08) ЕСПЧ еще раз подчеркнул, что оглашение в суде письменных показаний свидетеля исключает для судьи возможность наблюдать реакцию и поведение свидетеля, оценить его правдивость. ЕСПЧ указал, что в данном деле первоначальный допрос в полиции двух свидетелей даже не был записан на видео, соответственно в дальнейшем ни суд, ни обвиняемый хотя бы по записи не имели возможности оценить поведение свидетелей, которые не смогли присутствовать на процессе. Это обстоятельство, по мнению Суда, с учетом отсутствия иных гарантий для стороны защиты, сделало весь судебный процесс несправедливым (§ 53–54 постановления). Таким образом, даже эти приведенные примеры демонстрируют, насколько важны для ЕСПЧ сопутствующие засекречиванию свидетелей факторы; как и в большинстве прочих дел, в делах по подпункту (d) п. 3 ст. 6 Конвенции для судей первоочередное значение имеют детали конкретного кейса, и только исследовав эти детали в совокупности, ЕСПЧ приходит к выводу о справедливости или несправедливости судебного процесса в целом. При подаче подобных жалоб в Страсбургский суд адвокату целесообразно обстоятельно описать все имевшиеся у российских судов и правоохранительных органов www.yourpress.ru потенциальные возможности для сбалансирования интересов сторон обвинения и защиты, пояснив, что эти возможности в процессе реализованы не были. www.yourpress.ru