25 июня Верховный Суд вынес Определение № 305-ЭС23-24052 (3) по делу № А40-231308/2020, в котором напомнил, какие обстоятельства необходимо установить суду с целью квалификации сделки в качестве недействительной.
С 1960 г. в двухкомнатной квартире проживали В. Рыбалко, ее мать, умершая в 1980 г., и двое ее детей – А. Рыбалко и И. Артамонова. В результате приватизации квартиры в 1998 г. право собственности приобрела В. Рыбалко. После ее смерти в 2013 г. наследниками квартиры по закону стали И. Артамонова, а также Елена Рыбалко – дочь умершего в 1999 г. А. Рыбалко. 28 октября 2013 г. Елена Рыбалко получила свидетельство о праве на наследство в виде 1/2 доли в праве собственности, а 30 ноября того же года подарила эту долю дочери И. Артамоновой – Марии.
Решением АС г. Москвы от 14 апреля 2021 г. Елена Рыбалко была признана банкротом. В 2023 г. финансовый управляющий направила в арбитражный суд заявление о признании сделки по отчуждению 1/2 доли квартиры в пользу Марии Артамоновой недействительной сделкой и применении последствий недействительности сделок в виде взыскания с нее в конкурсную массу должника 6,3 млн руб.
Суды первой и апелляционной инстанций отказали в удовлетворении заявленных требований, указав на отсутствие доказательств того, что на момент заключения оспариваемой сделки у должника имелись неисполненные обязательства перед включенными в реестр требований кредиторами, а также доказательств мнимости договора дарения. Признаки наличия злоупотребления правом сторонами оспариваемой сделки судами не установлены, в связи с чем оснований для применения ст. 10 и 168 ГК РФ суды не усмотрели.
Однако суд округа отменил эти судебные акты, направив обособленный спор на новое рассмотрение в первую АС г. Москвы. Он указал, что вывод судов об отсутствии у должника на момент заключения оспариваемой сделки неисполненных обязательств перед включенными в реестр кредиторами сделан при неполном исследовании материалов дела, поскольку на момент заключения договора дарения у должника имелась срочная задолженность перед ПАО «Сбербанк». Кассация отметила, что для установления злоупотребления правом играет роль наличие у должника неисполненных обязательств перед кредитором на момент совершения оспариваемой сделки по отчуждению должником имущества.
Мария Артамонова обратилась в Верховный Суд с кассационной жалобой, в которой, ссылаясь на нарушение судом округа норм права, просила отменить его постановление и оставить в силе решения нижестоящих инстанций.
Изучив жалобу, Судебная коллегия по экономическим спорам ВС указала, что с учетом даты заключения договора дарения суды первой и апелляционной инстанций пришли к правильному выводу о том, что сделка, совершенная до 1 октября 2015 г. с целью причинить вред кредиторам, может быть признана недействительной на основании ст. 10 ГК; в силу п. 1 этой статьи Кодекса не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав. Согласно разъяснениям, содержащимся в п. 7 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела 1 части первой ГК РФ», если совершение сделки нарушает запрет, установленный п. 1 ст. 10 ГК, в зависимости от обстоятельств дела такая сделка может быть признана судом недействительной.
Как поясняется в определении, с целью квалификации спорной сделки в качестве недействительной, совершенной с намерением причинить вред другому лицу, суду необходимо установить обстоятельства, неопровержимо свидетельствующие о наличии факта злоупотребления правом со стороны контрагента, выразившегося в заключении спорной сделки (п. 9 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25 ноября 2008 г. № 127 «Обзор практики применения арбитражными судами ст. 10 ГК РФ»).
ВС подчеркнул, что применительно к оспариванию сделки в интересах кредиторов для признания факта злоупотребления правом при заключении сделки должно быть установлено наличие умысла у обоих участников сделки, их сознательное, целенаправленное поведение на причинение вреда иным лицам. Злоупотребление правом должно носить явный и очевидный характер. Бремя доказывания названных обстоятельств при оспаривании сделки, по общему правилу, возлагается на истца. Законом обязанность доказывания может быть возложена на ответчиков по иску. В делах о банкротстве основанием к изменению лица, обязанного представлять доказательства в подтверждение или опровержение какого-либо факта, является признак аффилированности или заинтересованности сторон сделки по отношению друг к другу.
Экономколлегия указала, что исследовав и оценив представленные в материалы дела доказательства, а также доводы и возражения участвующих в обособленном споре лиц и установив обстоятельства заключения родственниками договора дарения 1/2 доли квартиры, в которой с 1999 г. постоянно проживает ответчик, суды первой и апелляционной инстанций указали на неподтвержденность мнимости договора дарения и злоупотребления правом сторонами оспариваемой сделки. Кроме того, как пояснил представитель финансового управляющего в судебном заседании, при последующем обжаловании определения суда первой инстанции финансовый управляющий отказался от оспаривания договора дарения по основанию его мнимости.
Как полагает ВС, суды первой и апелляционной инстанций правомерно исходили из обязанности финансового управляющего представить доказательства наличия в действиях должника и Марии Артамоновой признаков злоупотребления правом, в том числе осведомленности последней об обязательствах Елены Рыбалко перед кредиторами. Он пояснил, что в данном случае Мария Артамонова не является заинтересованным по отношению к Елене Рыбалко лицом исходя из положения ч. 3 ст. 19 Закона о банкротстве. «Само по себе родство двоюродных сестер, тем более проживающих отдельно, не создает признаков осведомленности у другой стороны сделки не только о финансовых обязательствах (срочных или просроченных) одной из сторон, но и о цели этой стороны скрыть имущество от правопритязаний кредиторов. Более того, обстоятельства жизни семьи наследодателя и участие семьи дочери наследодателя (И. Артамоновой) в поддержании нетрудоспособных родных (матери и брата) объясняют причину дарения, не связанную с целью причинить вред кредиторам», – отмечено в определении.
Поскольку при недоказанности злоупотребления правом со стороны Марии Артамоновой наличие у должника неисполненных обязательств перед включенными в реестр кредиторами на момент совершения сделки не имеет правового значения, Судебная коллегия посчитала ошибочным направление судом округа обособленного спора на новое рассмотрение для установления названных обстоятельств. Таким образом, Верховный Суд посчитал, что судом округа допущено существенное нарушение норм материального права, а потому отменил вынесенное им постановление, оставив в силе судебные акты первой и апелляционной инстанций.
В комментарии «АГ» старший юрист Юридической компании «Хренов и Партнеры» Елена Юнина, представляющая интересы Марии Артамоновой, отметила, что ВС сделал правильные и обоснованные выводы. «Особо хочу отметить, что Верховный Суд скрупулезно изучил обстоятельства жизни семьи должника и ответчика, что нашло отражение в определении – “…обстоятельства жизни семьи наследодателя и участие семьи дочери наследодателя (И. Артамоновой) в поддержании нетрудоспособных родных (матери и брата) объясняют причину дарения, не связанную с целью причинить вред кредиторам”. Именно это доскональное изучение обстоятельств дела позволило Суду понять мотивы сделки», – прокомментировала юрист.
Она подчеркнула, что Суд согласился с доводами заявителя о том, что сделка не является мнимой. Также были учтены доводы о том, что для признания факта злоупотребления правом при заключении сделки должно быть установлено наличие умысла у обоих участников сделки. Как отметила юрист, ВС пришел к правильному выводу, что само по себе родство двоюродных сестер, тем более проживающих отдельно, не создает признаков осведомленности у другой стороны сделки не только о финансовых обязательствах одной из сторон, но и о цели этой стороны скрыть имущество от правопритязаний кредиторов. «Примечательно, что ВС дал разъяснение, что исходя из положения ч. 3 ст. 19 Закона о банкротстве двоюродные сестры или братья не являются заинтересованными по отношению в должнику. Тем самым данное определение имеет ценность для правовой системы в целом, ранее таких разъяснений на столь высоком уровне не давалось», – отметила Елена Юнина.
Адвокат КА «Московский юридический центр» Денис Ивченков отметил, что в определении был затронут вопрос о разнице в правилах доказывания при оспаривании сделок по делам о банкротстве – с использованием специальных, «банкротных» норм оспаривания, преимущественно предусмотренных ст. 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве, с одной стороны, – и с использованием общих норм гражданского законодательства, преимущественно в сочетании со ст. 10 и ст. 168 ГК, – с другой. «Специальные нормы Закона о банкротстве содержат установленные законом презумпции, подлежащие опровержению должником и/или его контрагентами по сделке, и, кроме того, довольно часто заявитель пользуется так называемым пониженным стандартом доказывания, что, конечно, увеличивает его шансы на успех в признании сделки недействительной. Однако оборотная стороны таких привилегий и преимущества – в прямо оговоренных законом сокращенных сроках для оспаривания таких сделок. Общегражданские же нормы о недействительных сделках, в том числе нормы ст. 10, 168 ГК, не имеют столь жестких сроков по обжалованию, но, к сожалению для заявителей, обусловлены требованием не пониженного, а самого что ни на есть повышенного стандарта в доказывании», – пояснил эксперт.
Денис Ивченков подчеркнул, что в рассмотренном споре, насколько видно из дат совершения оспариваемой сделки дарения, все специальные сроки для обжалования были упущены, а, видимо, финансовому управляющему очень хотелось обжаловать сделку, поэтому он и конкурсный кредитор решили оспорить сделку по общегражданским основаниям в отсутствие твердых, бесспорных доказательств злоупотребления правом обеих сторон сделки, опираясь только на факт дальнего родства сторон сделки и наличие на дату совершения сделки просроченных кредитных обязательств должника. «Поскольку попытки выйти на оспаривание сделок по общегражданским основаниям без твердой доказательственной базы стали нормой в последнее время для арбитражных управляющих и кредиторов в делах о банкротстве, ВС РФ совершенно обоснованно счел необходимым вмешаться в данный спор и отменить судебный акт суда кассационной инстанции. Суд справедливо указал на необходимость бесспорного доказывания наличия преследуемой сторонами сделки цели – злоупотребления своими правами в виде причинения вреда кредиторам, – таких доказательств, исходя из анализа судебных актов по делу, представлено не было, что и привело к отмене судебного акта суда кассационной инстанции», – указал адвокат.
Адвокат, советник Nextons Мария Михеенкова отметила, что ВС рассмотрел всегда актуальный вопрос об оспаривании сделок должника в деле о банкротстве, когда речь идет о дарении доли квартиры двоюродной сестре, которое было совершено при наличии у дарителя неисполненных обязательств перед кредиторами: «Такая сделка может быть признана судом недействительной практически автоматически по ст. 10, 168 ГК, как заключенная с целью вывода актива во вред кредиторам».
Мария Михеенкова обратила внимание, что в данном случае ВС подтвердил действительность дарения, подчеркнув необходимость доказывания всего состава недействительности, в том числе наличия умысла у обеих сторон сделки, ее явную и очевидную направленность на причинение вреда кредиторам. «Суд указал на важность учета конкретных фактических обстоятельств дела, в частности, в данном случае – квартиру должник и ее двоюродная сестра получили в наследство; должник в ней не проживала; зато двоюродная сестра долгое время осуществляла уход за родственниками; должник подарила свою долю почти сразу после получения свидетельства о праве на наследство. ВС справедливо счел, что такие обстоятельства объясняют причину дарения, не связанную с вредоносной целью, – отметила эксперт. – Также обращает внимание, что это определение представляет собой редчайший пример отмены ВС кассационного постановления о направлении дела на новое рассмотрение. Обычно ВС не обращает особого внимания на жалобы на подобные постановления, подразумевается, что у сторон будет возможность продолжить разбирательство в нижестоящих судах, а ВС при необходимости вмешается уже после окончательного разрешения дела. Однако на практике постановление кассации может фактически исключить тот или иной исход нового рассмотрения дела, как это было в данном случае. Поэтому такой внимательный подход ВС РФ можно только одобрить».