Все законные способы
Автор настоящего отклика на статью Николая Ведищева «Процессуальные нарушения» (см.: «АГ». 2019. № 8 (289)) дополняет перечень обозначенных в комментируемой статье ограничений взаимодействия сторон с присяжными и подчеркивает, что с момента вступления в уголовное дело защитник вправе использовать все законные способы защиты, вправе излагать свое мнение, проводить анализ доказательств, сообщать присяжным необходимые сведения.
Платон утверждал, что «чародеи заговаривают змей, пауков, скорпионов», а судебные ораторы «заговаривают и укрощают судей». Состязательный процесс открывает сторонам возможность влиять на внутреннее убеждение судей и присяжных заседателей, склоняя их к позиции, отвечающей интересам обвинения или защиты. Вопрос заключается в обеспечении правомерности такого воздействия.
Верховный Суд РФ обставил общение сторон с присяжными не только отмеченными автором статьи Николаем Ведищевым, но также и многими другими ограничениями, подчас не основанными на требованиях закона. Например, Судебная коллегия по уголовным делам ввела и постоянно повторяет запреты: «выяснять обстоятельства о возможной причастности к преступлению иных лиц»; сообщать «данные о личности подсудимого», способные сформировать «необоснованное чувство жалости к нему»; ссылаться на факт судимости оговорщика-свидетеля (апелляционные определения ВС РФ от 27 октября 2015 г. № 37-АПУ15-3СП, от 12 октября 2017 г. № 9-АПУ17-16сп)1.
Если бы златоусты, выступавшие в российских пореформенных судах в XIX в., встретились с такими утеснениями, они не смогли бы и слова сказать присяжным. Особенно огорчает, что профессиональные судьи пытаются ставить вне закона нормальные человеческие чувства – сострадание и милость, без которых не бывает в русском суде и правды.
Участники процесса подвергаются ограничениям без соблюдения принципа favor defensionis, с явным обвинительным уклоном. Так, отменяя оправдательный приговор суда присяжных, ВС РФ указал как одну из причин утверждение адвоката, «что следователи и прокурор не смогли установить истину по делу, обвинение абсурдно» (апелляционное определение от 19 января 2016 г. № 205-АПУ15-15СП). Зато Президиум ВС РФ не нашел ничего предосудительного в словах добившегося обвинительного вердикта прокурора, которыми он характеризовал позицию защиты: «Нестыковка, прокол…, они лгут поразительно нагло, ничего не смущаясь…» (постановление от 13 марта 2002 г. № 33п02пр).
Между тем налагаемые на судебный спор ограничения не могут вводиться произвольно, не быть обусловленными соображениями «морали, общественного порядка или национальной безопасности в демократическом обществе» (ч. 1 ст. 6 Европейской конвенции; см. также ч. 3 ст. 55 Конституции РФ). Основу придирок к адвокатам-защитникам образуют софизмы, смешение смыслов. Во-первых, путается допустимость и достоверность доказательств. Даже если судья решил, что доказательство допустимо, оспаривать его достоверность перед присяжными можно и должно; проверка достоверности показаний, протоколов, заключений входит именно в компетенцию коллегии присяжных заседателей. Во-вторых, пределы судебного разбирательства определяются обвинением (приписанное деяние, его квалификация, личность подсудимого), однако границы судебного следствия задаются также и интересами эффективной защиты. Сторона защиты нуждается не только в исследовании обстоятельств «главного факта», входящих в предмет доказывания, но также в рассмотрении «вспомогательных» и «промежуточных» фактов, проверке альтернативных версий. В-третьих, не нужно преследовать стороны за риторические обороты, за «цветы красноречия». Речи – не процессуальные доказательства.
К счастью, Верховный Суд РФ слишком велик (численно), чтобы обеспечивать единство судебной практики. В некоторых его судебных составах отдается должное здравому смыслу и юридической логике. Именно такие решения следует изучать, публиковать, комментировать и передавать из уст в уста как важные прецеденты.
«С момента вступления в уголовное дело защитник вправе использовать все законные способы защиты», он вправе излагать «свое мнение о доказанности… обвинения», проводить «анализ исследованных доказательств», сообщать присяжным, «что подсудимый оговорил себя, так как его жизни угрожала опасность, он боялся за себя и свою жизнь», – подчеркивается в апелляционном определении от 27 июня 2018 г. № 18-АПУ18-9сп. Готов подписаться под каждым словом апелляционного определения от 25 октября 2016 г. № 53-АПУ16-26СП: «Критические высказывания защитников в адрес следствия и системы правосудия, их попытки разъяснения присяжным заседателям закона, сообщение об осуждении допрошенных лиц… не могут свидетельствовать о том, что на присяжных заседателей было оказано незаконное воздействие».
В своем арсенале адвокату, выступающему в суде присяжных, необходимо иметь и правовые позиции Европейского суда. Например, такую норму: «Крайне важно, чтобы сторона защиты имела возможность продемонстрировать предвзятость, враждебность или ненадежность свидетеля», «обладала информацией, позволявшей ей проверить надежность свидетеля», уличить его в неправде «посредством перекрестного допроса» (постановление ЕСПЧ от 20 ноября 1989 г. по делу «Котовски против Нидерландов», § 42). Данное правило касается, прежде всего, допроса агентов; сведения о судимости свидетеля имеют значение для дела (постановление ЕСПЧ от 23 октября 2012 г. по делу «Пичугин против Российской Федерации», § 63).