Обратная сторона

В настоящем отклике на статью Василия Ваюкина «Эффективность системы ПОД/ФТ» (см.: «АГ». 2019. № 6 (287), № 7 (288)) автор, указывая на несовершенство «антиотмывочных» процедур, в частности налогового контроля с использованием информационных ресурсов и применением процедур ПОД/ФТ в банковской сфере, выражает надежду на то, что, несмотря на данные недостатки, ФАТФ может присвоить России достаточно высокий уровень эффективности системы в указанной области.

В комментируемой статье автор дает развернутый обзор методики проведения страновой оценки ФАТФ в отношении Российской Федерации, включая градацию рисков, применяемую при оценке. Также автор представляет обзор правовой среды, в которой применяются «антиотмывочные» процедуры.

Я склонен согласиться с мнением автора как об «антиотмывочных» процедурах, применяемых российскими государственными органами, так и о выявленных недостатках таких процедур.

Среди достоинств автор отмечает высокий уровень цифровизации налогового контроля (применение налоговыми органами АСК НДС-2 и иных информационных ресурсов, позволяющих в автоматическом режиме анализировать финансовые потоки бизнеса и выявлять расхождения, свидетельствующие о неуплате налогов). Также отмечаются жесткие «антиотмывочные» процедуры банков в соответствии с Федеральным законом от 7 августа 2001 г. № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма».

Вместе с тем хотелось бы отметить обратную сторону упомянутых процедур. Налоговый контроль с применением информационных ресурсов становится неизбирательным, налоговые органы часто не воспринимают доводы налогоплательщиков о реальности и деловой цели хозяйственных операций с контрагентами, которые информационный ресурс счел подозрительными. В такой ситуации на добросовестных налогоплательщиков незаконно и несправедливо возлагаются дополнительные налоговые обязательства лиц, которые такие обязательства не исполняют и на которых налогоплательщики не только не могли и не должны были повлиять, но даже не знали об их существовании. Суды зачастую поддерживают подобный подход налоговых органов, что приводит к нарушению одного из основополагающих принципов арбитражного процесса – состязательности сторон, когда налоговый орган оперирует сведениями из информационных ресурсов, к которым у налогоплательщика нет доступа.

Что касается банковских «антиотмывочных» процедур, они также не облегчают жизнь добросовестных субъектов бизнеса. Нормативные акты Банка России, предписанные к исполнению коммерческими банками¹, относят к числу сомнительных множество вполне ординарных хозяйственных операций, а критерии отнесения являются нечеткими и субъективными.

Также взаимодействие служб ПОД/ФТ банков с клиентами построено не лучшим образом. Организации жалуются на необоснованные запросы банками запредельного количества документов не только о вызвавших вопросы операциях, но и о деятельности организаций в целом. При этом устанавливаются малореальные к исполнению сроки представления документов, за неисполнение которых организация рискует получить расторжение договора банковского счета. Часто возникают ситуации, когда операция вызывает у банка вопрос, банк блокирует дистанционное банковское обслуживание или операции по счету в целом и уже после этого запрашивает документы по спорной операции. Все время, пока организация собирает документы, а банк рассматривает их, организация не может вести расчеты и, собственно, операционную деятельность, бизнес оказывается парализован.

Вызывают удивление ситуации, когда банк по итогам проверки расторгает договор банковского счета по подозрению в нарушении законодательства о ПОД/ФТ, но позволяет организации вывести средства с этого счета с удержанием комиссии в 10–25%. Последняя судебная практика показывает, что суды склонны считать такую комиссию неосновательным обогащением².

Вышеприведенные особенности регулирования «антиотмывочных» процедур, увы, не способствуют улучшению делового климата в России. В то же время они показывают внимание государства к проблеме ПОД/ФТ и, возможно, позволят ФАТФ достаточно высоко оценить эффективность России в этой сфере.

Также в статье анализируется применение процедур ПОД/ФТ не только в отношении традиционных финансовых инструментов, но и виртуальных активов, которые с недавнего времени все активнее вводятся в оборот.

Применительно к виртуальным активам за прогрессом правового регулирования можно наблюдать практически в режиме реального времени – непосредственно в период подготовки комментируемой статьи законопроект № 424632-7 «О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации» стал Федеральным законом от 18 марта 2019 г. № 34-ФЗ «О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации», который был принят и вступит в силу с 1 октября 2019 г.

Два других законопроекта, касающихся цифровых финансовых активов и краудфандинга, сейчас в середине законотворческого процесса, и ожидается, что они будут приняты в течение этого года. При работе над законопроектами и при их внедрении должны будут учитываться рекомендации ФАТФ, данные в октябре прошлого и в феврале текущего года, что также позволит рассчитывать на высокую оценку по итогам инспекции ФАТФ.

¹ Например, Положение Банка России от 2 марта 2012 г. № 375-П «О требованиях к правилам внутреннего контроля кредитной организации в целях противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма, Методические рекомендации от 21 июля 2017 г. № 18-МР «О подходах к управлению кредитными организациями риском легализации (отмывания) доходов, полученных преступным путем, и финансирования терроризма».

² См.: определение Верховного Суда РФ от 7 февраля 2018 г. № 307-ЭС17-22271, постановление Арбитражного суда Московского округа от 21 января 2019 г. № Ф05-21814/18 по делу № А40-255258/2017, постановление Арбитражного суда Московского округа от 13 августа 2018 г. № Ф05-11753/18 по делу № А40-192833/2017, постановление Арбитражного суда Московского округа от 18 января 2019 г. № Ф05-21799/18 по делу № А40-45858/2018