Автор статьи отмечает, что в советский период нормой семейного законодательства был закреплен формальный подход к рассмотрению дел об установлении посмертного отцовства в отношении лиц, родившихся в период с 1 октября 1968 г. по 1 марта 1996 г. В настоящее время произошел отказ от него. Высшие судебные инстанции признали порочность ранее сложившейся судебной практики, отметив, что она фактически препятствовала реализации прав граждан, родившихся в указанный период, на установление юридически значимого факта биологического родства. Автор подчеркивает, что согласно указанию Верховного Суда Российской Федерации (далее – Верховный Суд РФ) при разрешении подобных споров суд должен учитывать все относимые и допустимые доказательства, включая результаты молекулярно-генетической экспертизы, в том числе по посмертному биологическому материалу.

В статье «Вопросы проведения молекулярно-генетической экспертизы при посмертном установлении отцовства» я писал о специфической категории дел – установлении посмертного отцовства в отношении лиц, родившихся в период с 1 октября 1968 г. по 1 марта 1996 г.

Этот период охватывает советское правовое поле, когда действовал Кодекс о браке и семье РСФСР (далее – КоБС РСФСР). Согласно ст. 48 этого кодекса отцовство могло быть установлено на основании определенных фактических обстоятельств – совместного проживания, общего хозяйства, содержания ребенка и т.п. Биологическое родство как самостоятельный предмет доказывания в судебном процессе в этих случаях отсутствовало.

На этом основании сложилась и поддерживалась своеобразная судебная практика. Даже если у истца имелись основания полагать, что умерший мужчина был его биологическим отцом, суды, как правило, отказывали в назначении молекулярно-генетической экспертизы. Такой отказ обосновывался узким, формальным перечнем оснований, предусмотренным КоБС РСФСР. Более того, зачастую суды не принимали во внимание результаты инициативных генетических исследований, проведенных по инициативе истцов. Само по себе установление генетического родства по спорам с участием лиц, родившихся в период с 1 октября 1968 г. по 1 марта 1996 г., считалось юридически иррелевантным.

Новый подход

В настоящее время эта позиция была радикально пересмотрена высшими судебными инстанциями.

Сначала Конституционный Суд Российской Федерации (далее – Конституционный Суд РФ) проверил конституционность ст. 48 КоБС РСФСР по жалобе гражданки, родившейся в 1994 г., которой суды всех инстанций отказали в назначении молекулярно-генетической экспертизы по делу об установлении отцовства.

В результате этой проверки в Постановлении Конституционного Суда РФ от 27 ноября 2024 г. № 55-П была сформулирована общеобязательная правовая позиция, согласно которой ст. 48 КоБС РСФСР не может рассматриваться в качестве исключающей установление судом отцовства лица в отношении гражданина, родившегося в период с 1 октября 1968 г. до 1 марта 1996 г., на основании иных, кроме подтверждающих указанные в ней обстоятельства, доказательств (в частности, заключения молекулярно-генетической экспертизы).

Более того, суд высшей инстанции подчеркнул, что биологическое родство может иметь решающее значение для установления отцовства в силу своей объективности и достоверности.

Затем эту позицию использовал Верховный Суд РФ, фактически закрепив новый подход в Определении Судебной коллегии по гражданским делам от 8 апреля 2025 г. № 34-КГ25-3-К3. По сути, Верховный Суд РФ признал порочность ранее сложившейся судебной практики, указав, что она фактически препятствовала реализации прав граждан, родившихся в указанный период, на установление юридически значимого факта биологического родства. Также Верховный Суд РФ указал, что при разрешении подобных споров суд должен учитывать все относимые и допустимые доказательства, включая результаты молекулярно-генетической экспертизы, в том числе по посмертному биологическому материалу.

Таким образом произошел отказ от прежнего жесткого формального подхода, при котором критерии ст. 48 КоБС РСФСР трактовались как исчерпывающие.

Новый подход позволяет:

• назначать посмертную молекулярно-генетическую экспертизу даже при отсутствии иных «социальных» признаков отцовства;
• признавать результаты такой экспертизы как достаточное доказательство в совокупности с другими доказательствами (или даже при их отсутствии);
• рассматривать биологическое родство как юридически значимое обстоятельство для всех заинтересованных лиц, независимо от даты их рождения.

Несмотря на то что в моей практике имеются дела, выигранные именно благодаря старому подходу¹, произошедшие изменения я могу оценить как однозначно положительные с точки зрения защиты прав граждан, родившихся в упомянутый период. Я не могу не констатировать, что до недавнего времени эта категория людей в значительной мере была лишена возможности реализовать свое право на установление родства. Они не могли реализовать правомерные наследственные притязания, получить социальную и моральную реабилитацию, внести изменения в акты гражданского состояния.

Кроме того, новый подход соответствует современным стандартам международного права и практике Европейского Суда по правам человека², который последовательно признает важность установления биологического родства для личной и семейной идентичности.

¹ См., например: Решение Кстовского городского суда Нижегородской области от 16 августа 2024 г. по делу № 2-1301/2024.

² См: постановления ЕСПЧ от 1 июня 2004 г. по делу «Lebbink v. the Netherlands» (жалоба № 45582/99), от 26 июня 2014 г. по делу «Mennesson v. France» (жалоба № 65192/11), от 7 ноября 2013 г. по делу «Mikulić v. Croatia» (жалоба № 53176/99).