По итогам круглого стола

11 октября 2019 г. в Московском государственном юридическом университете имени О.Е. Кутафина (МГЮА) состоялся XI Международный круглый стол «Преступления в сфере экономики: российский и зарубежный опыт». В статье приведены тезисы докладов участников мероприятия. Для обсуждения были заявлены следующие темы: имущественные преступления в сфере экономической деятельности; уголовно-правовая охрана кредитной системы; уголовно-правовая охрана порядка управления в сфере экономической деятельности; уголовно-правовая охрана финансовой системы; преступные нарушения правил при осуществлении различных видов экономической деятельности; современные формы реализации уголовной ответственности за преступления в сфере экономики, совершенствование экономического уголовного права России, Германии и других зарубежных стран в связи с развитием цифровых технологий.

Организаторами мероприятия выступили Научно-образовательный центр применения уголовного права и кафедра уголовного права при поддержке Адвокатского бюро «ЗКС», Московской коллегии адвокатов «Князев и партнеры», Alliance Legal Consulting Group. Информационным партнером мероприятия выступила «Адвокатская газета». Мероприятие привлекло внимание большого количества ученых и практических работников. Очное участие в работе круглого стола приняли свыше 150 человек из четырех государств и одиннадцати регионов России.

1. Клепицкий Иван Анатольевич, профессор кафедры уголовного права Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), доктор юрид. наук, профессор.

Инсайдерская торговля в Европе и России

Тема интересна тем, что можно проиллюстрировать тенденции и основные движущие силы экономического уголовного права, как оно развивается именно в правовом аспекте. Рассмотрим, насколько актуальна норма об инсайдерской торговле в российском праве? В 2013 г. вступила в силу эта норма. Согласно статистике был осужден один заключенный. В Германии за 2017 г. – 4 осужденных, а годом раньше, в 2016 г. – один осужденный. Нельзя сказать, что они – «акулы» бизнеса, просто мелкие клерки. И наказание там назначается обычно в виде штрафа в пределах 10 000 евро. Чем интересна данная норма? Дело в том, что в XX в. «локомотивом» развития уголовного права, в особенности экономического уголовного права, стали Соединенные Штаты Америки. Они придумали много норм, которые постепенно внедряются. Одна из норм, изобретенная в 30-е гг., – инсайдерская торговля. Это совершение сделок с использованием той самой «непубличной» информации, т.е. закрытых для публики сведений, разглашение которых может сильно повлиять на стоимость ценных бумаг той или иной компании. Однако, если бы она была опубликована, то могла бы повлиять. В чем здесь особенность? При квалификации преступления не нужно доказывать признаки мошенничества, ущерб и какую-либо выгоду. Достаточно факта, что человек обладает инсайдерской информацией и торгует на рынке ценных бумаг. В европейском законодательстве эту норму обобщили: она стала гораздо более логичная, последовательная. И мы тоже переписали ее. Много некачественных законов тогда приняли, но потом ЕС утвердил новый регламент, и поэтому наша норма отличается от нормы ЕС.

Давайте попробуем сравнить их. Выделим три главных отличия: по российскому закону информация должна быть точной и конкретной, а в европейском – она должна быть конкретной. Второе отличие – норма не должна быть общедоступной. Третье – понятие инсайдерской информации у нас не формализовано. Но что означает точная информация? Если мы переведем английское слово «точная», то оно означает не достоверность, а конкретность. Это небольшое отличие, но все равно, если информация может повлиять на рынок, она должна рассматриваться как инсайдерская. И не важно, точная она или нет. Инсайдерская информация понимается очень просто: она закрыта для публики. А в нашем законе написано, что эта информация нераспространенная и должна составлять охраняемую законом тайну. Наш законодатель требует от инсайдеров вести реестр инсайдерской информации. Следовательно, только информация, которая включена в реестр, является инсайдерской.

Если обратиться к другим расхождениям, то в Законе об инсайдерской торговле Германии просто содержится ссылка на Регламент Европейского Союза «О злоупотреблении рынком», т.е. никакие признаки не устанавливаются, просто указано нарушение со ссылкой на международный акт. Под инсайдерами в Европе понимаются любые лица, которые обладают инсайдерской информацией, если они при этом осознают, что она является таковой и может повлиять на рынок.

2. Иванов Никита Георгиевич, заведующий кафедрой уголовного права и криминологии Всероссийского государственного университета юстиции, доктор юрид. наук, профессор, заслуженный юрист РФ.

Уголовно-правовая регламентация отношений в сфере экономики в стиле Жака Калло (на примере кредитных отношений)

Экономические преступления приносят наибольшую выгоду преступникам. Согласно статистике по делам о банкротстве, приведенной на сайте Федресурса за 2017 г., на 3,5 трлн рублей требований кредиторов, которые включены в реестр, удовлетворенных требований приходится всего 2,2 млрд. По данным ТАСС.ру, в Москве в 2017 г. было расследовано 54 уголовных дела в сфере кредитования, ущерб от которых банковским структурам составил 800 млн рублей.

Необходимо принять меры по ужесточению наказания за данные преступления.

В 22-й главе УК РФ посвящено преступлениям 58 статей, из них 42 относятся к преступлениям небольшой тяжести и 11 – к средней тяжести. Итого, 53 статьи, наказание за которые не является достаточно строгим. Существует два обстоятельства, способствующих снижению наказания за экономические преступления. Первое связано с тем, что с учетом либерализации экономической деятельности нормы о смене категории преступлений, освобождении от ответственности будут применяться чаще. Второе – бланкетная основа данных норм позволит снизить их эффективность ввиду наличия противоречий.

Например, ст. 178 УК РФ «Ограничение конкуренции» содержит отсылку к Закону «О конкуренции», в котором признаки конкуренции (ст. 4) аналогичны признакам доминирующего положения (ст. 5). При отсутствии доминирующего положения конкуренцию возможно будет ограничить только насильственными способами. При этом доминирующим положением является присутствие на 50% рынках сбыта, что законодатель обязывает доказать. Получается замкнутый круг.

В УК РФ ввели ст. 159.1 «Мошенничество в сфере кредитования», также в Кодексе есть ст. 176 «Незаконное получение кредита». Обе статьи предусматривают наказание за незаконное получение кредита – разновидность мошенничества, в результате которого субъект получает кредит. При квалификации содеянного по ст. 176 УК РФ лицо намеревается осуществить возврат кредитных средств, а если мы применяем ст. 159.1 – то лицо преследует корыстную цель и похищенные средства возвращать кредитору не намеревается. Таким образом, необходимо доказать наличие цели невозврата кредита, что невозможно. Поручается, законодатель позволяет преступнику «выбирать» наиболее выгодную для него статью.

3. Малюкин Сергей Викторович, адвокат, партнер адвокатского бюро «ЗКС».

Незаконная банковская деятельность. Теория и практика

Обратимся к судебной практике Судебного департамента Верховного Суда за 2016, 2017, 2018 гг. Дела по ч. 1 ст. 172 УК РФ не возбуждаются, по ним редко привлекаются. Однако по ч. 2 данной статьи число привлекаемых растет в геометрической прогрессии.

Причины:

1) сверхприбыль, которая очевидно больше предполагаемых расходов;

2) политика Центрального Банка РФ по уменьшению количества банков, за 9 лет их количество уменьшилось в 2 раза;

3) несовершенство налогового законодательства (налоговая нагрузка на предприятия, организации);

4) давление на бизнес (уголовные преследования);

5) незаконная банковская деятельность – способ легализации преступных доходов (по версии СМИ, теневой сегмент – 10 млрд долларов и выше);

6) Ст. 172 УК РФ – идеальная для оперативных служб, благодаря ей можно вскрыть и налоговые преступления.

Состав преступления:

1) Объект – отношения по регулированию банковской деятельности. Дополнительный – имущественные интересы граждан, организаций, государства.

2) Субъект – лица, занимающие управленческие должности кредитных организаций. В 2014 г. в определении Конституционного Суда РФ указано, что это вменяемое лицо, достигшее шестнадцатилетнего возраста.

3) Субъективная сторона – прямой умысел.

4) Объективная сторона – осуществление незаконной банковской деятельности либо банковской операции без регистрации, без лицензирования; условия уголовной ответственности – причинение крупного ущерба гражданам либо извлечение дохода в крупном размере.

Статья 5 Федерального закона «О банках и банковской деятельности» содержит закрытый перечень банковских операций. Квалифицирующие признаки – организованная группа, использование фирм-однодневок и особо крупный размер.

Виды незаконных банковских действий:

1. Совершение банковских операций организаций, не требующих лицензии.

2. Совершение банковских операций, не предусмотренных их лицензией.

3. Совершение банковских операций организаций, не имеющих лицензии.

Уголовные дела, возбуждаемые по ст. 172 УК РФ, зачастую совершаются по совокупности с другими преступлениями – незаконное образование юридического лица, легализация денежных средств.

Практика по незаконной банковской деятельности отсутствует. Уголовный кодекс Российской Федерации не содержит специальной нормы, направленной на борьбу с незаконным транзитом денежных средств.

4. Жилкин Максим Геннадьевич, начальник кафедры уголовного права и криминологии Московского областного филиала Московского университета МВД России им. В.Я. Кикотя, канд. юрид. наук.

Криминальные банкротства: проблемы правоприменения и правотворчества

Три вида преступлений в УК РФ связаны с банкротствами (криминальные банкротства). Это ст. 195 «Неправомерные действия при банкротстве», ст. 196 «Преднамеренное банкротство», ст. 197 «Фиктивное банкротство». К сожалению, данные нормы не совершенствуются. За период существования Закона «О несостоятельности (банкротстве)» в него было внесено порядка 95 изменений.

Каждый год выявляется около 300 преступлений, связанных с банкротством. Перспектива доведения дел до суда отсутствует. Огромная проблема заключается в том, что количество поступивших в российские арбитражные суды заявлений о банкротстве исчисляется десятками тысяч и ежегодно прирастает к предыдущему отчетному периоду на 15–25%. Лишь не более чем в 1,4 % случаев они завершаются заключением мирового соглашения, из них только половина дел утверждаются судом.

Согласно статистике органов внутренних дел цель большинства всех банкротств – расхищение имущества, по данным Государственной корпорации «Агентства по страхованию вкладов», более 80% являются криминальными. Таким образом, инструмент, который должен использоваться для эффективного решения проблем предпринимателей, попавших в сложные ситуации в связи с форс-мажором, техногенными авариями, ненадлежащим положением партнеров, применяется не для того, чтобы реализовать механизм повышения предпринимательской деятельности.

Можно выделить три основные проблемы. Первая – терминологическая. Она касается конструкции уголовно-правовых норм. Вторая – связана с материальной конструкцией этих преступлений, включающей в себя универсальный признак всех экономических преступлений – крупный ущерб. Третья проблема – отсутствие разъяснений Верховного Суда РФ по практике применения указанных статей.

Нерешенные проблемы приводят к росту недоверия предпринимателей к органам власти, к низкой эффективности правоохранительных органов по привлечению к ответственности и, как следствию, единичным случаям возмещения ущерба. Законодательная неопределенность и отсутствие единообразного правоприменения дают возможность недобросовестным субъектам предпринимательской деятельности использовать законные механизмы банкротства для реализации своих преступных целей.

Рассмотрим, как можно разрешить данные проблемы. Существуют терминологические неточности в ст. 197 УК РФ «Фиктивное банкротство»: наименование статьи и содержание диспозиции заимствовано из недействующего Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» 1998 г. В действующем Законе «О банкротстве» от 2002 г. понятие «фиктивное банкротство» отсутствует, а сама несостоятельность определяется по-другому. Поэтому возникает вопрос: что следует считать заведомо ложным публичным объявлением о несостоятельности (банкротстве): либо это обращение исключительно в арбитражный суд о несостоятельности (банкротстве), либо это извещение кредиторов о своей несостоятельности (банкротстве), либо оба этих действий одновременно. Здесь есть два решения. Первое – декриминализировать норму ст. 197 УК РФ (в зарубежных законодательствах нет такой нормы). Второе – изменить ее таким образом, чтобы она отражала содержание сегодняшнего Закона «О несостоятельности (банкротстве)».

Главной проблемой остается то, что наличие признака ущерба трудно установить в рамках осуществления предварительного расследования. Во-первых, определить точное значение ущерба, которое рассчитывается по методикам, возможно только после того, как арбитражный управляющий завершит процедуру анализа финансово-хозяйственной деятельности должника, и тогда у должника появится возможность осуществлять свои незаконные действия. Во-вторых, анализ приговоров по ст. 195 УК РФ показал, что длительное расследование уголовных дел в суде приводит к тому, за истечением сроков давности лица освобождаются от уголовной ответственности по ст. 78 УК РФ. Это во многом предопределяет разницу в количестве осужденных лиц по ст. 195 и 196 УК РФ. Необходимо ст. 195 и 197 УК РФ сконструировать таким образом, чтобы ущерб не являлся криминообразующим признаком этих преступлений. Проблемы, возникающие при расследовании и рассмотрении уголовных дел судом, в том числе и проблемы разграничения этих преступлений, связаны с данным признаком.

Момент окончания банкротных не связан с завершением процедуры конкурсного производства и не требует подтверждения арбитражного суда факта банкротства. Преступление следует считать оконченным тогда, когда зафиксирован факт невозможности получения кредиторами в установленный срок денежных обязательств должника ввиду его противоправных действий, указанных в диспозиции соответствующих статей. Особенности квалификации «криминальных банкротств» заключаются в том, что в Законе «О несостоятельности (банкротстве)» определены как общие признаки банкротства юридических лиц, так и специальные (в зависимости от правового статуса организации). Однако формальное отсутствие признаков банкротства (например, периодическая ликвидация задолженности перед кредиторами в конце предусмотренного законом срока) еще не свидетельствует о том, что фактические признаки банкротства отсутствуют.

5. Ефимов Сергей Владимирович, директор АНО «Финансовые расследования и судебные экспертизы», канд. экон. наук

Преступления, совершаемые руководителями и собственниками коммерческих банков

Анализ ситуации в кредитно-финансовой сфере, сложившейся в течение 7 лет, позволяет сделать вывод о том, что государство стало осуществлять надзорный контроль в этой сфере посредством сокращения банков в связи с их неправомерной деятельностью. Данная необходимость вызвана двумя причинами:

1. Первой – является прямое соучастие кредитных организаций в незаконных финансовых операциях: обезналичивание, отмывание, транзит и финансирование терроризма и экстремизма. К сожалению, по данным расследования МВД, практически в любом банке совершаются незаконные финансовые операции. Кроме того, банки занимаются выводом активов в рамках «белой» части своего бизнеса. В данный период этот вид преступления стали квалифицировать по ст. 160 УК РФ «Присвоение, растрата». Но также существуют и другие возможности для квалификации, к которым относят данное деяние, к примеру: мошенничество, злоупотребление полномочиями и криминальное банкротство кредитной организации по ст. 196 – преднамеренное банкротство. Поскольку, когда Банк России отзывает лицензию у кредитной организации, у нее не хватает активов для погашения требований кредиторов, то, как показывает практика, возмещения вкладчики, скорее всего, не увидят. В связи с этим складывается негативная ситуация. Если взглянуть на статистику, то оптимальное количество банков нашей экономики – это крупные и региональные банки, которые не вовлечены в такие правонарушения. В настоящее время функционирует 415 банков, еще минимум у 175 в течение определенного времени ЦБ РФ отзовет лицензии, и очевидно, что банкиры не смогут перестроить свой бизнес, не смогут зарабатывать, кроме как с помощью незаконных финансовых операций.

Как выявить такое правонарушение?

Есть ЦБ РФ, осуществляющий банковский надзор. Он почти каждый год проверяет банки. Существуют специальные сотрудники, которые закреплены за отдельным банком и владеют информацией о всех заемщиках, на счета которых выводят крупные суммы денег. В качестве примера можно привести банк «ЮГРА»: данную организацию неоднократно проверяли, изначально никто не замечал 219 млрд руб., выведенных из банка. Но в определенный момент ЦБ РФ отзывает лицензию. В банке нет документов, нет активов, бенефициары за границей. Такая ситуация характерна практически для 60% кредитных организаций, у которых отобрали лицензию.

Существует схема вывода активов из банка, выдачи технических кредитов.

В процессе расследования таких преступлений велико значение экономической экспертизы. Без нее сейчас не обойтись, так как Банк России проверяет кредитную организацию по своей технологии, которая достаточно спорная, затем проверяет Агентство по страхованию вкладов. Но все равно они не обладают функциями правоохранительных органов. Ключевое значение в законной квалификации преступлений в банковском секторе имеют экономические экспертизы с применением финансового анализа, знаний в области бухгалтерского учета.

6. Русанов Георгий Александрович, доцент института проблем безопасности НИУ Высшая школа экономики, канд. юрид. наук.

Система преступлений против собственности в Италии

Для начала необходимо разобрать состав такого преступления, как кража. В отличие от российского уголовного законодательства, выделяющего кражу, грабеж и разбой, итальянское уголовное законодательство не различает грабеж и разбой: основными составами преступного завладения чужим имуществом являются кража, ограбление, мошенничество, вымогательство. В общей диспозиции норма звучит так: «Каждый, кто завладеет чужой движимой вещью, похищая ее у того, кто ею владеет, с целью извлечь выгоду для себя или других лиц, наказывается лишением свободы на срок до трех лет и штрафом». При этом к движимому имуществу также относятся электричество или любая другая энергия, обладающая экономической ценностью, дикие животные и рыбы, находящиеся на частных территориях.

К отягчающим обстоятельствам, связанным с кражей в Италии, помимо традиционных, проникновения в здание или иное владение, есть и достаточно особенные, например: совершение деяния тремя или более лицами либо одним лицом, но выдающим себя за должностное лицо; совершение деяния в отношении багажа лиц, проезжающих на любом виде транспорта, на станциях, на лестницах и платформах, в гостиницах, а также в местах, предназначенных для приема пищи и напитков; совершение деяния в отношении трех или более животных, находящихся в стаде, либо в отношении крупного рогатого скота или лошадей, даже не находящихся в стаде.

2. Классическое деяние – ограбление. Предусмотрено ст. 628 УК, в которой говорится: «Каждый, кто с целью извлечения для себя или других лиц незаконной выгоды завладевает посредством насилия или угроз чужим движимым имуществом, похищая его у владельца, наказывается лишением свободы на срок от трех до 10 лет и штрафом».

Особенность итальянского законодательства в том, что в качестве отягчающего обстоятельства рассматривается совершение деяния против лица, которое находится в процессе получения или только что получило услуги кредитных учреждений, почтовых отделений или банкоматов. Отдельно выделяется деяние, совершенное против лица старше 65 лет.

3. Преступление в отношение недвижимой собственности. Как правило, это проникновение в частную собственность, ее повреждение или уничтожение. То есть во многом эти деяния повторяют как российское законодательство, так и законодательство иных государств романо-германской правовой системы.

В Италии к преступлениям против собственности относится похищение человека с целью выкупа – это действительно существенная особенность, которая в значительной степени отличает итальянское законодательство. «Каждый, кто похищает человека с целью получения для себя или для других лиц незаконной прибыли, являющейся ценой освобождения, наказывается лишением свободы на срок от 25 до 30 лет». Если в результате похищения наступила смерть похищенного как последствие, не входившее в преступный замысел, то обвиняемый наказывается лишением свободы на срок до 30 лет. Само по себе отнесение деяния не к преступлениям против личности, а к преступлениям против собственности вызывает определенный интерес.

Существуют иные преступления данной группы, среди которых есть вымогательство, в отдельную группу отнесены преступления против животных, в частности, их уничтожение и повреждение.

Вторая группа преступлений – это различные виды мошенничества. Ответственность за мошенничество предусмотрена ст. 640 УК, в которой говорится: «Каждый, кто уловками или хитростью вводя кого-либо в заблуждение, получает незаконную выгоду для себя или для других, нанося кому-либо ущерб, наказывается лишением свободы на срок от шести месяцев до трех лет и штрафом».

Квалифицирующими обстоятельствами мошенничества являются: 1) совершение действия в ущерб государству или какому-либо государственному учреждению либо под предлогом освобождения кого-либо от военной службы; 2) совершение действия путем внушения пострадавшему страха перед воображаемой опасностью либо ложного убеждения, что данное лицо должно выполнять предписание органов власти. В этих случаях деяние карается лишением свободы на срок от одного года до пяти лет и штрафом.

Большинство преступлений против собственности в Италии наказываются исключительно по заявлению потерпевшего.

В итальянском законодательстве, как и в большинстве законодательств других стран, есть дифференциация видов мошенничества. Выделяется 4 вида мошенничества: информационное мошенничество, которое связано с изменением определенных программ, которые повлекли за собой получение несправедливой выгоды; компьютерное мошенничество, субъекты которого предоставляют услуги по сертификации электронной подписи; страховое мошенничество; обман недееспособных лиц.

Наказание за все эти виды мошенничества соответствует общим стандартам.

7. Авдеева Екатерина Валерьевна, адвокат, старший партнер адвокатского бюро «МАГРАС».

Мошеннические действия при исполнении госконтракта. Проблемы квалификации

Неисполнение госконтракта квалифицируется как мошеннические действия по ч. 4 ст. 159 УК РФ. Верна ли такая квалификация? Сегодня особый общественный резонанс приобретают дела, связанные с привлечением в уголовной ответственности лиц, которые не так давно победили в конкурсе и стали исполнять госконтракт. Достаточно часто любое неисполнение госконтракта квалифицируется как хищение по ч. 4 ст. 159 УК РФ. Крайне редко происходит отказ в возбуждении уголовных дел, даже если есть основания полагать, что речь идет о гражданско-правовом конфликте, который может быть разрешен в арбитражном суде. Уголовные дела, связанные с неисполнением госконтракта, возбуждаются в том числе не только по заявлению потерпевшего, но и по рапорту оперативника.

Таким образом, неисполнение госконтрактов и расходование бюджетных денежных средств находятся под пристальным вниманием правоохранительных органов. Такая «дискриминация» по формам собственности, на которые обращено хищение, связана с практикой, сложившейся в советский период, так как еще в УК РФ 1922 г. была заложена дифференциация уголовной ответственности в зависимости от формы собственности, в отношении которой было совершено хищение. Однако сегодня Конституция РФ определяет равенство всех форм собственности. Соответственно, подобная «дискриминация», по сути, противоречит Основному закону. Тем не менее на практике данная тенденция распространена. Помимо того, что деяние не квалифицируется как содеянное в сфере предпринимательской деятельности, также оно и не воспринимается как нарушение в сфере договорных отношений. Чаще всего квалифицируется по ч. 4 ст. 159 УК РФ, потому что при отсутствии квалифицирующего признака (ущерб в размере 1 миллиона рублей) правоохранители применяют другой – совершение мошенничества группой лиц.

Такая квалификация лишает предпринимателя многих гарантий, связанных с:

• недопущением заключения под стражу в соответствии с ч. 1 прим. 1 ст. 108 УПК РФ;
• возможностью быть освобожденным от уголовной ответственности в соответствии с ст. 76 прим. 1 УК РФ;
• установленным законодателем специальным сроком приобщения изъятого имущества в ходе следственных действий, который подразумевается ст. 81 прим. 1;
• посещением нотариуса в случае избрания такой меры пресечения, как заключение под стражу.

Предпринимательская деятельность – деятельность, направленная на извлечение прибыли на свой страх и риск (ст. 2 ГК РФ). Правоприменители, привлекая предпринимателей по ч. 4 ст. 159 УК РФ, считают, что риски, которые присущи предпринимательской деятельности, нивелированы гарантией оплаты со стороны заказчика. Однако при исполнении госконтракта предприниматель вынужден взаимодействовать с большим количеством контрагентов, в исполнении обязательств которых он не может быть уверен на 100 процентов. Риски связаны с различными колебаниями курса валют, с отзывом лицензии банка, в котором размещены его денежные средства, и т.д. Поэтому следует признать, что здесь все признаки предпринимательской деятельности налицо.

Данные признаки в сфере госконтрактов можно разделить на нормативно закрепленные и формально обозначенные. Предприниматель должен быть зарегистрирован. При этом необходимо установить, являлось ли целью регистрации совершение мошенничества или обычная хозяйственная деятельность привела к частичному неисполнению каких-либо обязанностей.

Предпринимательская деятельность осуществляется коммерческой организацией с целью получения прибыли. Очевидно, что в рассматриваемой сфере предприниматель нацелен на извлечение прибыли. Согласно позиции Конституционного Суда РФ: «…поскольку предпринимательская деятельность осуществляется в различных сферах общественных отношений, предметом хищения чужого имущества применительно к преступлению могут быть как средства потребителей-граждан, так и бюджетные средства при преднамеренном неисполнении государственных и муниципальных контрактов, а также средства других коммерческих и некоммерческих организаций и индивидуальных предпринимателей…».

Госконтракт по своей правовой природе – договор. Его особенность заключается лишь в источнике финансирования – бюджете и в заказчике. Таким образом, квалифицировать неисполнение госконтракта, которое, по мнению правоохранителей, сопряжено с мошенническими действиями, необходимо все-таки по ч. 5, 6 или 7 ст. 159 УК РФ, потому что иная квалификация нарушает права предпринимателя и создает предпосылки для возврата к УК РСФСР, а также нарушает конституционные гарантии равенства всех форм собственности.

8. Иногамова-Хегай Людмила Валентиновна, профессор кафедры уголовного права Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), доктор юрид. наук, профессор

Проблемы квалификации имущественных преступлений

При исследовании различных аспектов кражи возникает много вопросов. Речь идет о вещах, забытых или оставленных собственниками, которые другие лица нашли и забрали. В одних случаях такое завладение рассматривают как преступление (кража), в других случаях не находят состава преступления и толкуют как присвоение найденного.

Первый аспект проблемы связан с тем, осознает ли лицо, забирающее вещь, что эта вещь идентифицируется и за ней обязательно придет собственник. (Недаром есть службы, которые принимают эти забытые, потерянные вещи). Или вещь действительно выбыла из владения, и потребитель (физическое лицо) не может вспомнить, где оставил, забыл или потерял вещь. В случаях, когда мы говорим о машинах, о такси, о гостиницах, об учебных учреждениях и др., то здесь совокупность субъективных признаков свидетельствует о том, что лицо, присваивающее такую найденную вещь, осознает и понимает, что эта вещь случайно, временно выбыла и ее хозяин обязательно за ней вернется. Но в судебной практике существует полное расхождение в подходах правоприменителей к такого рода делам. В меньшей степени наши правоохранительные органы квалифицируют совершенное как кражу, а в других случаях находят невиновное причинение вреда по УК РФ в виде присвоения находки.

Второй аспект: как рассматривать состав хищения, когда признавать хищение оконченным. Необходимо устанавливать наличие реальной возможности для виновного распорядиться похищенным. Для плановой экономики, для социалистического хозяйства это был вполне объяснимый подход, но жизнь изменилась, а трактовка этого понятия в действующем нашем правоприменении и в трудах коллег остается неизменной. Даже Верховный Суд РФ отмечает, что если идет речь о хищении с банковского счета, то окончено оно будет в момент снятия денег с него. Ученые-юристы задаются вопросом: почему применяется такой разный подход в зависимости от вида имущества? Всегда считается, что предметом хищения может быть вещь только материального мира. И непонятно, как быть с электронными деньгами: можно их относить к вещам материального мира. Поскольку наша цивилизация двигается вперед в плане технологий, необходимо изменить подход относительно предмета традиционного преступления против собственности. В связи с этим желательно, чтобы он был распространен на все виды хищения независимо от особенности предмета. При этом должно соблюдаться равенство защиты интересов потерпевших. Интересы потерпевшего должны защищаться на одинаковых основаниях, и к ответственности виновные также должны привлекаться на одинаковых основаниях.

Третий аспект: целесообразно исключить из законодательства разные виды мошенничества и ввести единое определение нового способа хищений (в том числе с помощью новых IT-технологий).

9. Солдаткин Дмитрий Андреевич, адвокат, председатель МКА «Солдаткин, Зеленая и Партнеры»

Оценщик как субъект преступлений в сфере экономики

Действующим УК РФ уголовная ответственность оценщика не предусмотрена. В последнее время оценщика привлекают к ответственности в качестве пособника в совершении, например, хищения имущества. В 2012 г. в Государственную Думу РФ был внесен законопроект, в соответствии с которым предлагалось криминализировать деятельность оценщика путем внесения новой статьи. Данная необходимость была вызвана фактом существования ст. 202 УК РФ, несовершенством действующего законодательства и сложностью привлечения оценщика к уголовной ответственности. Из пояснительной записки законопроекта следовало, чтобы привлечь оценщика к уголовной ответственности, необходимо установить факт приискания соучастников присвоения или растраты имущества и момент окончания сговора на совершение преступления.

На практике следственные органы зачастую не углубляются в доказывание наличия предварительного сговора и преступного умысла у оценщика. Органы предварительного следствия предъявляют обвинения оценщику лишь на основании судебной оценочной экспертизы, в рамках которой устанавливается, что стоимость отчужденного имущества была занижена либо завышена.

Привлекая оценщиков к уголовной ответственности, органы предварительного следствия не учитывают ряд факторов.

Первый фактор касается особенностей оценочной деятельности. Разница в стоимости объекта оценки, по мнению разных добросовестных оценщиков, может составлять 20–30%. И во всех случаях результаты этой оценки будут считаться легитимными. В этой связи результаты проведенной оценки и результаты соответствующей судебной экспертизы всегда будут носить вероятностный характер. В апелляционном постановлении одного из областных судов за 2019 г. суд констатировал, что любая заявленная стоимость объекта недвижимости не свидетельствует о том, что объект будет продан именно по этой стоимости, а следовательно, установить точный размер ущерба, причиненного преступлением, невозможно.

Второй фактор заключается в том, что не во всех случаях производство оценки является обязательным. В соответствии с федеральным законом оценка обязательна в случае совершения сделок с объектами, которые полностью или частично находятся в собственности Российской Федерации, ее субъектов и муниципальных образований. Оценщики привлекаются к уголовной ответственности за совершение сделок, которые не отвечают этим требованиям.

Третий фактор: возникают сложности с определением понятия «использование результатов оценки». Неважно, существенно ли отличаются стоимость, определенная оценщиком, и цена сделки, поскольку граница между существенностью и несущественностью законодательством не регламентирована. По этой причине для того, чтобы признать факт использования злоумышленниками результатов оценки, этот результат должен полностью совпадать с той суммой, которая была указана в договоре.

Важно отметить, что недобросовестных оценщиков привлекать к уголовной ответственности не только можно, но и нужно. Оценщики умышленно не соблюдают требования, установленные федеральным законом, в целях последующего получения выгоды как для себя, так и для других. Примером может служить дело господина Зельдина, директора центра оценки ООО «Аверс», и его заместителей, обвиненных в покушение на мошенничество. Обвиняемые были приговорены к реальным срокам лишения свободы.

Другой пример касается завышенной стоимости имущества. В связи с изъятием земельных участков по распоряжению управления дорожного хозяйства Московской области владелец обратился к оценщику с тем, чтобы последний завысил стоимость объекта. Свои услуги он оценил в 3 млн рублей. Данная сумма возмутила владельца земельного участка, и он обратился в правоохранительные органы. Действия оценщика были квалифицированы как покушение на мошенничество, и обвиняемый также приговорен к реальному сроку лишения свободы.

Привлечение оценщиков к уголовной ответственности не всегда законно. Обвинение оценщика не может быть выстроено исключительно на результатах экспертизы. Необходимо установить момент окончания сговора на совершение преступления, доказать участие оценщика и в чем оно выразилось – в выполнении только лишь своих законных функций, либо у оценщика было понимание, что это необходимо для совершения преступления. Кроме того, обвинение должно обязательно учитывать особенности оценочной деятельности.

10. Степанов Алексей Петрович, старший инспектор отдела процессуального контроля за расследованием налоговых преступлений управления процессуального контроля за расследованием отдельных видов преступлений Следственного комитета Российской Федерации.

Дробление бизнеса – искусство оптимизации на грани преступления

Повышенное внимание государства к теме «дробления бизнеса» связано с некоторыми правовыми особенностями и дополнительным регулированием, которое появилось в законодательстве.

Рядовые схемы оптимизации налогов, которые использовались с помощью фирм «однодневок», на сегодняшний момент неактуальны в связи с введением новой системы СК НДС, благодаря которой появилась возможность контролировать входящие и исходящие НДС.

Государство для поддержки малого предпринимательства ввело специальные налоговые режимы: упрощенная система налогообложения, единые налоги на вмененные доход, налог на профессиональный доход и многие другие.

К основным признакам схемы дробления, позволяющим выявить ее незаконный характер, относятся:

1. Имитационные действия. В 2017 г. в Налоговый Кодекс РФ ввели новую ст. 54.1, в которой устанавливается запрет на искажение.

2. Юридическое лицо может являться составной частью единого хозяйствующего субъекта, поэтому нужно понять, как оно создавалось. На сегодняшний день самая распространенная схема дробления, когда бизнес использует упрощенную систему налогообложения.

3. Нужно выяснить, получило ли от такого разделения новое юридическое лицо какую-либо налоговую льготу.

4. Разделение юридического лица на ведущее и ведомое. По своей природе, ведомые юридические лица будут напоминать «однодневки», так как они тоже не имеют самостоятельности. Разница в том, что такая организация будет принадлежать одному лицу или работники ведущего предприятия будут возглавлять представительства ведомых предприятий.

5. Работа «под одной крышей». Например, единая бухгалтерия, единое место сдачи бухгалтерской отчетности, единое торговое пространство, единые складские помещения, единые вывески или финансовая взаимопомощь. Подозрительным становится разовый перевод сотрудников или товароматериальных ценностей, а особо подозрительным – ведение хозяйственной деятельности только между дружественными компаниями.

6. Создание ведомой организации «вовремя». Когда организация собирается отменить упрощенную систему налогообложения, и вдруг появляется новая компания, которая забирает часть оборота на себя.

Налоговые преступления всегда рассматриваются на стыке двух прав – налогового и уголовного, поэтому появляется некая правовая неопределенность. По этому поводу есть высказывания Европейского Суда по правам человека и Конституционного Суда РФ. «Закон может быть признан достаточно ясным, даже если для его понимания требуется обращение за юридической помощью. Этот вывод особенно верен для лиц, занимающихся профессиональной деятельностью, привыкших действовать с высокой степенью осмотрительности. Следовательно, такие субъекты должны уделять особое внимание оценке рисков, которые могут повлиять на их деятельность». Эта доктрина получила закрепление и в решение Конституционного Суда РФ № 1440.

11. Гаврилов Борис Яковлевич, доктор юридических наук, профессор кафедры управления органами расследования преступлений Академии управления МВД России.

Проблемы эффективности назначения наказания в виде лишения свободы за преступления коррупционной направленности

Исследуя современные уголовно-правовые традиции назначения наказания, в том числе за коррупционные преступления, необходимо обратить внимание на проблему «законодательных иллюзий» и возникающих реально коррупционных рисков.

Уголовно-правовая политика – это совокупность решений органов власти, направленных на борьбу с преступностью. Данная политика сегодня все чаще отличается волюнтаризмом. По мнению ученых-юристов, такое состояние политики является кризисным¹. К нему в определенной степени привели сложившиеся в последнее время тенденции назначения наказаний за совершение преступлений. Следует выделить ряд обстоятельств, повлиявших на негативную практику назначения наказаний. К ним относятся:

1. 1.Закон № 162-ФЗ, согласно которому из санкции абсолютного большинства преступлений средней тяжести и некоторых тяжких преступлений были исключены нижние пределы наказания в виде лишения свободы, что привело к большому разрыву (30 раз) между верхними и нижними пределами наказания;
2. 2.Федеральный закон от 28 декабря 2008 г. № 280-ФЗ разрыв этот увеличил от 40 до 60 раз;
3. 3.Закон «Медведева» (так его называют и в научной среде) от 7 марта 2011 г. № 26-ФЗ предусматривает снятие ограничений нижнего предела уголовного наказания в виде лишения свободы с 60 различных составов преступлений, в том числе по некоторым особо тяжким. Так в соответствии с ч. 4 ст. 111 УК РФ наказание в виде лишения свободы за преступление, предусмотренное этой статьей, может быть назначено от 2 месяцев до 15 лет.

Это позволяет и теоретикам, и практикам говорить, что УК РФ, действующий в этой части, несет явную коррупционную составляющую.

Другим обстоятельством, влияющим на формирование либерально-радикальной негативной практики, является ч. 1 ст. 73 УК РФ, предоставляющая суду право назначения условного наказания в виде лишения свободы на срок до 7 лет. К условной мере наказания осуждаются лица, совершившие преступления небольшой и средней тяжести, количество которых ежегодно составляет около 50%, что гражданами и обществом воспринимается как норма.
Акцентируем внимание на назначении наказаний по совокупности преступлений: в Федеральном законе № 162-ФЗ законодателю, помимо всего прочего, удалось исключить понятие неоднократности и поправить действующую ст. 69 УК РФ в части возможности назначения наказания по совокупности преступлений.

Приведем статистику о лицах, осужденных к различным мерам, в том числе и к реальному лишению свободы за отдельные квалифицированные виды преступлений. Так, например, ч. 4 ст. 160 УК РФ предусматривает до 10 лет лишения свободы. За последние полутора десятков лет привлечение лиц к ответственности по данной статье увеличилось – цифра поднялась с 6 до 12–13%. Наиболее громкие уголовные дела (так называемые дела губернаторов) о многочисленных хищениях были связаны со строительством космодрома «Восточный».

Интерес вызывает то же самое по сути деяние – мошенничество, только совершенное недолжностным лицом. По этой части к лишению свободы осуждается до 40% лиц, а чиновников чуть более 10%, поэтому говорить о социальной справедливости очень сложно.

Сегодня за взяточничество к реальному лишению свободы осуждается чуть более 40% лиц, но был период, когда количество осужденных составляло около 15–16% и были введены кратные штрафы, но их исполнение на сегодняшний день затруднено.

В настоящее время ситуация с числом осужденных за дачу взятки и за ее получение уже не является такой критической, как, например, в 2015 г.

12. Гришин Артем Сергеевич, заместитель управляющего партнера Alliance Legal CG.

Уголовно-правовая охрана финансовой системы: проблемы квалификации преступлений, связанных с обращением прав на цифровые активы. Криптовалюта как предмет преступления – разграничение уголовно-правовых составов ст. 159 УК РФ и ст. 172.2 УК РФ

Ровно два года назад по итогам совещания с Президентом РФ по вопросу использования цифровых технологий в финансовой сфере Правительству РФ совместно с Банком РФ была поручена реализация программы «Цифровая экономика», в рамках которой необходимо обеспечить внесение в законодательство изменений, предусматривающих определение статуса цифровых технологий, применяемых в финансовой сфере, и их понятий исходя из обязательности рубля в качестве единственного законного платежного средства в РФ. Кроме того, Письмо Департамента налоговой и таможенной политики Минфина России от 9 февраля 2018 г. № 03-03-06/1/8061 содержит разъяснения по вопросу отражения доходов организаций от операций с криптовалютой. Указанное письмо также подтверждает то, что органами государственной власти криптовалюта признается как имущество. Также Федеральным законом от 18 марта 2019 г. № 34-ФЗ внесены соответствующие изменения: «цифровыми правами признаются названные в таком качестве в законе обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам». Также сейчас находится в разработке проект Федерального закона «О цифровых и финансовых активах», который создает основу для регулирования правоотношений в рамках цифровой экономики и закрепляет ряд терминов.

Вышеуказанные изменения являются свидетельством проводимой государственной политики, направленной на урегулирование фактически сложившихся правоотношений, связанных с обращением криптовалюты. Однако еще до внесения указанных изменений действовал принцип – разрешено все, что не запрещено законом. Данный принцип позволил правоприменительной практике сформировать подход, при котором криптовалюта не может быть расценена применительно к ст. 128 ГК РФ иначе как «иное имущество» ввиду открытого списка-перечня объектов гражданских прав. Также есть судебная практика, согласно которой криптовалюта признавалась в качестве ликвидного имущества, за счет которого могут быть удовлетворены права кредиторов, а также в общей юрисдикции сложилась практика, согласно которой совершение платежей с использованием виртуальной валюты не является валютной операцией.

Тем не менее, при том что государство пытается каким-то образом этот вопрос все-таки разрешить, неурегулированное правовое положение криптовалюты позволяет Центральному Банку РФ, прокуратуре и следственным органам по настоящее время квалифицировать ее как денежный суррогат.

Так именно Банк России в январе 2019 г. развернул широкоформатную компанию против известной международной криптовалютной платформы AirBit Club, чей интернет-ресурс, по мнению регулятора, выраженного в обращении в Генеральную прокуратуру, является финансовой пирамидой и подпадает под признаки преступления, предусмотренного ст. 172.2 УК РФ.

Логика регулятора в данном случае очень проста: криптовалюта – это денежный суррогат, операции с ним вне рамок правового поля, а данная платформа предполагает неограниченному кругу лиц инвестировать в этот денежный суррогат. Следовательно, выплата доходов участникам проекта осуществляется за счет привлеченных денежных средств иных лиц при отсутствии инвестиционной и иной законной предпринимательской деятельности. Дело расследуется в ГСУ ГУ МВД по Свердловской области, возбуждено оно в апреле этого года, в отношении указанной криптовалютной платформы AirBit Club. Тем не менее при возбуждении дела по данной статье перед следователями возникло большое количество вопросов. Попытавшись разобраться в ситуации, они очень долго думали, что делать, но в итоге ничего умнее не придумали, как переквалифицировать деяние на ст. 159 УК РФ, понадеявшись, что «сейчас мы всех арестуем, все сознаются, что это было мошенничество». В нескольких регионах задержали физических лиц, которые имели отношение к указанной платформе, и обратились в суд с ходатайством об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. На вопрос суда «Что украли?», они очень долго не могли сформулировать, что было похищено в результате преступных действий указанных лиц. Судья вежливо посоветовала следствию сначала научиться квалифицировать преступления, связанные с рублями, а потом уже разбираться с криптовалютой. Указанные лица были отпущены, поскольку следствие, даже не могло пояснить, что им вменяется. В результате ситуация сложилась такая, что с апреля этого года уже четвертый следователь назначен по принципу – «молодая девушка, которая хотя бы примерно понимает, что такое биткоин», потому что предыдущие следователи отказывались вести это дело, когда узнавали его фактуру. Но надеемся, что эта девушка все-таки разберется, что оснований никаких нет для привлечения лиц, в отношении которых пытались избрать меру пресечения.

Тем не менее данный пример является показательным с точки зрения беспомощности правоохранительной системы перед вызовами цифровой экономики. Ведь в случае совершения реального преступления с использованием цифровых активов следствие по делу будет парализовано. Стоит задуматься в первую очередь о законодательном закреплении, а что касается правоохранительных органов, надеемся, многие будут проходить профессиональную подготовку.

13. Перов Валерий Александрович, заведующий кафедрой предварительного расследования преступлений в сфере экономики Московской академии Следственного комитета РФ.

Пути совершенствования российского и зарубежного уголовного законодательства, связанного с использованием криптовалют

По сути, тема, связанная с криптовалютой, достаточно дискуссионная. Однозначно криптовалюта нуждается в правовой легализации и правовом определении для понимания всеми субъектами вопроса: «что она представляет собой».

В настоящий момент многие говорят о цифровых правах, в ГК РФ внесена ст. 141.1, которая дает определение цифровых прав, но для регулирования криптовалютных операций в сфере уголовного права нужно четкое определение криптовалюты как объекта гражданского права.

По поводу деяний, совершенных с использованием криптовалюты, уголовное право не может точно сказать, законны они или нет. Наряду с этим совершается много преступлений, таких как дача и получение взятки, мошенничество, и предметом выступает именно криптовалюта.

Уже существует определенная практика по данному вопросу. Например, генерал ФСБ, курирующий соответствующую отрасль, получил взятку в криптовалюте. И в данной ситуации законодатель вынужден признавать некую фикцию. Криптовалюта как предмет преступления рассматривается с перерасчетом в рублевый эквивалент, что недопустимо.

Такие страны, как, например, Япония и Китай, относят криптовалюту к платежному средству наряду с национальной валютой, в Германии криптовалюта признается разновидностью финансового актива.

В обоих случаях криптовалюта имеет статус в национальном законодательстве, который позволяет контролировать ее внутри страны.

Но возникает другая проблема. Криптовалюта не должна рассматриваться применительно к национальному законодательству той или иной страны, это некое наднациональное явление по той причине, что майнинг этой валюты не регулируется законодательством какой-либо страны и разговоры о применении санкций за такой майнинг – это лишь слова. Вопрос заключается в том, выгоден ли стране майнинг с экономической точки зрения или нет, от этого будет зависеть включение криптовалюты в национальную систему.

Многие страны идут не самым удачным путем и вводят понятие цифровых прав, но цифровые права подразумевают право на что-то, и возникает вопрос, на что тогда дает право криптовалюта.

Также появляется вопрос о видах криптовалют, поскольку не все они внесены в листинг криптовалютных бирж. Если говорить о криптовалюте как о предмете преступления, то не совсем понятно, что будет выступать местом совершения преступления, если, например, криптовалюта стала предметом мошенничества. Исходя из изложенного будет более целесообразным провести унификацию норм права разных стран с целью определения сущности криптовалюты и разработки общего понятия на основе такой сущности.

14. Рарог Алексей Иванович, руководитель НОЦ применения уголовного права Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), доктор юрид. наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ

Подведение итогов круглого стола

На мероприятие были зарегистрированы 342 человека, из них – 149 приняли очное участие. Особенно приятно, что большая часть, более 2/3, это не вузовские работники, а практикующие юристы, т.е. работники правоохранительных органов, адвокаты и другие, представляющие 4 страны и одиннадцать регионов России. Необходимо прокомментировать выступления некоторых докладчиков.

Вопросы уголовно-правового характера, связанные с криптовалютой, возникнут тогда, когда законодатель разберется, что такое криптовалюта. Два последних доклада как раз были напрямую связаны с этой проблемой. Заслуга уголовно-правовой науки заключается в том, что она ставит вопрос: что же такое криптовалюта и как представителям уголовного права к ней относиться. Однако мы не знаем, что такое экономическая сущность криптовалюты, гражданско-правовая сущность и тем более уголовно-правовая. Юристы могут ввести в уголовное право понятие «виртуальное пространство», «время совершения преступления», «момент окончания преступления». Все эти вопросы возникают в уголовном праве, но не находят решения, потому что юристы еще не определили, что такое криптовалюта. Это не финансовый актив, а цифровой актив, но как правильно было сказано, его стоимость определяется интересом к нему, если интерес приблизится к нулю, то и цена снизится. Это вопрос, который уголовное право по своей сущности не может решить, так как оно защищает сложившиеся общественные отношения, а несложившиеся оно охранять не может.

Также стоит прокомментировать выступление профессора Л.В. Иногамовой-Хегай по поводу квалификации обращения в собственность забытых вещей. Она говорит, что кражей признается деяние, при котором присваивающий знает, что собственник вернется, так как вещь нужная – пригодится. Утверждение по поводу «знает, не знает» – это абстрактная категория. Возникает масса вопросов, такие как: «А почему именно кража?», может быть, присваивающий взял вещь на глазах у других. Вот пример: две проводницы находятся в вагоне дальнего следования, кто-то оставил, допустим, банку меда. Одна говорит: «Слушай давай эту банку съедим». А вторая в ответ: «Нет, у меня аллергия. Возьми себе». Грабеж это или кража? Допустим, что они постоянно что-то, забытое пассажирами, берут, значит, это кража организованной группой. Тогда зачем вообще нужна такая норма?

Профессор Л.В. ИногомоваХегай сказала, что была такая статья «Присвоение находки», но она применялась давно и звучала так – «Присвоение найденного или случайно оказавшегося у виновного ценного государственного или общественного имущества». Кто в таких случаях будет потерпевшим, кто будет гражданским истцом, как это дело будет выглядеть в суде? Когда речь идет о государственно-общественном, там хотя бы понятно – государство – это все.

Если юристы будут создавать такие нормы, то Уголовный кодекс «раздуется», а эффективность снизится до нуля. Зачем искать что-то, если человек нашел его и присвоил себе, зачем надо обязательно привлекать к уголовной ответственности. Ведь можно организационные какие-то меры принять в отношении лиц, присвоивших, например, забытые вещи.

Что касается квалификации мошеннических действий при исполнении госконтракта, то, по мнению адвоката Е.В. Авдеевой, уголовно-правовая охрана государственного имущества для нашей страны приоритетна. Не имею ничего против такой постановки вопроса, потому что укради у человека хоть 100 рублей, хоть миллиард, пострадает один человек, а при хищении средств из бюджета – может пострадать много людей, больницу, дороги не построят и т.д. В 1990 г. вышел Закон о собственности, который провозгласил равноправие всех форм собственности, а в 1993 г. была принята Конституция, и она уже на высшем уровне закрепила равенство всех форм собственности. А действительно ли равны эти формы собственности? В соответствии с Уголовным кодексом – нет, не равны.

В начале 90-х гг., когда еще действовал УК РСФСР, я выступал в качестве защитника в Верховном Суде, в кассационной инстанции. Ситуация была следующая: группа лиц совершила хищение целой фуры подольских швейных машинок, преступление было квалифицировано по ст. 93.1 УК РФСФСР – хищение государственного и общественного имущества в особо крупном размере, которое предусматривало наряду с максимальным сроком лишения свободы еще и расстрел. Я утверждал в суде, что данная статья неконституционна, потому что Конституция провозглашает равенство всех форм собственности. После оглашения результативной части определения судья показала книгу «Уголовный кодекс РСФСР» и сказала, что, пока что есть закон, – она будет им руководствоваться. А я в ответ показал ей Конституцию и спросил, не считается ли она законом. На что судья отвернулась и промолчала.

Следовательно, Уголовный кодекс, вопреки Конституции, не равным образом охраняет разные формы собственности, для него государственная и муниципальная приоритетны.

Нужно либо в Конституции указать, что государственная и муниципальная собственность охраняется наиболее строго либо привести Уголовный кодекс в соответствие с Конституцией.

---

¹ Алексеев А.И., Побегайло Э.Ф., Овчинский В.С. «Российская уголовная политика». М., 2006.