А воз и ныне там…

Более восьми лет прошло с момента вынесения Конституционным Судом РФ известного всем практикующим адвокатам постановления от 14 июля 2011 г. № 16-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 4 части первой статьи 24 и пункта 1 статьи 254 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан С.И. Александрина и Ю.Ф. Ващенко», однако предписанные им изменения, которые необходимо было воплотить в жизнь законодателю, так и остались без должного внимания. Это, как отмечается в статье, приводит к неоднозначному пониманию п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, что, в свою очередь, создает условия для нарушения ряда конституционных принципов.

Читайте также комментарий к данному материалу партнера юридической фирмы ФБК LEGAL, к.ю.н. Александра Ермоленко.

О понятии «реабилитация»

Актуальность внесения изменений в ст. 24 Уголовно-процессуального кодекса РФ вызвана острой необходимостью устранения неопределенности этой нормы с целью обеспечения однозначного толкования и применения закона, а также установления гарантий соблюдения конституционных принципов презумпции невиновности, свободного доступа к правосудию, обеспечения судебной защиты прав и свобод, права на защиту своей чести и доброго имени и права на государственную охрану достоинства личности.

Статья 24 УПК РФ устанавливает возможность отказа в возбуждении уголовного дела, его прекращения или уголовного преследования в случае смерти подозреваемого (обвиняемого), за исключением ситуаций, когда производство по уголовному делу необходимо для реабилитации умершего. Соответственно построение данной уголовно-процессуальной нормы позволяет ее толковать чрезмерно широко, давая правоприменителю возможность самовольно определять необходимость реабилитации, возбуждать и прекращать уголовное дело исходя из собственных интересов.

Для единообразного и однозначного понимания правовой нормы, в которую предлагаются изменения, а также для установления соответствия уголовно-процессуального закона Конституции РФ, защиты и обеспечения конституционных прав и свобод граждан следует выявить и строго обозначить цель возбуждения уголовного дела или продолжения производства по делу в случае смерти подозреваемого (обвиняемого), а именно – реабилитацию последнего. Понятие «реабилитация» включает в себя множество важных аспектов, таких как восстановление чести, доброго имени, опороченного неправомерным обвинением лица, обеспечение проверки законности и обоснованности уголовного преследования и принимаемых процессуальных решений, в случае необходимости – в судебном порядке – возмещение морального вреда. Кроме того, имеется имущественная сторона, связанная с возможностью возмещения понесенных лицом расходов, включая процессуальные издержки, суммы, затраченные на получение юридической помощи, расходы на лечение, а также убытков в виде упущенной выгоды.

В обеспечение гарантий защиты памяти об умерших и сохранения достойного к ним отношения, что входит в сферу общего (публичного) интереса в государстве, где человек, его права и свободы являются высшей ценностью (ст. 2 Конституции РФ), нельзя не принимать во внимание наличие у заинтересованных лиц, прежде всего близких родственников умершего подозреваемого (обвиняемого), настаивающих на продолжении производства по уголовному делу, законного интереса, обусловливающего дальнейшее рассмотрение дела.

Вопросы без ответов

Особую необходимость внесения изменений вызывает сложившаяся на практике ситуация, когда правоприменитель без инициативы близких родственников умершего, направленной на его реабилитацию, заводит уголовное дело исключительно с целью дальнейшего возбуждения цепочки фиктивных связанных уголовных дел. Тем самым он попросту «играет» положениями уголовно-правового закона, вовсе не преследуя целей и задач уголовного судопроизводства, установленных федеральным законодательством. Такое отношение к памяти об умершем, понуждение близких родственников к той или иной форме участия в процессе, в ходе которого им в любом случае доставляются моральные страдания, противоречит основным задачам органов государственной власти. Представляется необходимым изменить сложившуюся практику, ввести ограничения в отношении произвола правоприменителя.

Отсюда возникает ряд резонных вопросов: почему правоприменитель наделен возможностью самостоятельно принимать решение о прекращении производства по уголовному делу, даже без выявления желания родственников умершего реабилитировать близкого им человека? Каким образом без вынесенного в установленном законом порядке судебного решения правоприменитель фактически уполномочен определять вину умершего, его отношение к совершенному (или не совершенному фактически) преступлению, учитывая тот факт, что прекращение производства по уголовному делу в связи со смертью подозреваемого (обвиняемого) не является реабилитирующим основанием и оставляет тень на памяти об умершем? Принимая во внимание ранее сказанное, не ставит ли редакция ст. 24 УПК РФ под сомнение действие ряда конституционных принципов – свободный доступ к правосудию, гарантированность судебной защиты прав и свобод, право на защиту чести и доброго имени, право на государственную охрану достоинства личности?

Что делать?

В настоящее время сложилась ситуация, когда признанная Конституционным Судом РФ не соответствующей Конституции норма права продолжает применяться правоприменителями, что, безусловно, приводит к нарушению конституционных прав и свобод граждан, однако, граждане, попавшие в подобную ситуацию, не имеют возможности обращения в суды общей юрисдикции за защитой. Прошло уже более восьми лет с тех пор, как Конституционный Суд РФ постановлением от 14 июля 2011 г. № 16-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 4 части первой статьи 24 и пункта 1 статьи 254 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан С.И. Александрина и Ю.Ф. Ващенко» признал неконституционным п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ и обязал федерального законодателя внести в действующее правовое регулирование, – руководствуясь требованиями Конституции РФ и с учетом вышеуказанного постановления, – изменения, направленные на обеспечение государственной, в том числе судебной, защиты чести, достоинства и доброго имени умершего подозреваемого (обвиняемого) и прав, вытекающих из принципа презумпции невиновности, предусмотреть особенности производства предварительного расследования и судебного разбирательства в случае смерти подозреваемого, обвиняемого (подсудимого), а также особенности решения о прекращении уголовного дела по данному нереабилитирующему основанию.

Исходя из позиции Конституционного Суда РФ в отношении прекращения уголовного дела в связи со смертью подозреваемого (обвиняемого) защита конституционных прав личности не может быть обеспечена без предоставления близким родственникам умершего права настаивать на продолжении производства по уголовному делу с целью его возможной реабилитации и соответствующей обязанности публичного органа, ведущего уголовный процесс, обеспечить реализацию этого права.

Чтобы исключить неоднозначное толкование и применение ст. 24 УПК РФ, следует установить дополнительные критерии, позволяющие близким родственникам после смерти подозреваемого (обвиняемого) самостоятельно определять необходимость в отказе в возбуждении уголовного дела, прекращении уголовного дела или уголовного преследования в отношении умершего.

Помимо этого, существует потребность в определении круга близких родственников, родственников и иных лиц, которые в перспективе могут быть заинтересованы в возбуждении уголовного дела и (или) в продолжении уголовного преследования.

Нерешенным также остается вопрос, какой процессуальный статус будет у лица, возражающего против возбуждения уголовного дела или его прекращения. Возможно, имеется необходимость введения в уголовный процесс нового участника уголовного судопроизводства, который станет представлять интересы умершего обвиняемого (подозреваемого). Кроме того, нужно определить правовой статус так называемого представителя умершего.

Важным остается вопрос возможности прекращения уголовного дела при условии, что ранее близким родственником (родственником) или близким лицом было подано возражение против отказа в возбуждении уголовного дела или его прекращения. Представляется, что подобный отказ от ранее поданного возражения невозможен, поскольку в этом случае есть опасность злоупотребления правом со стороны правоприменителей.

Следует помнить, что принципы презумпции невиновности, свободного доступа к правосудию, гарантированности судебной защиты прав и свобод, права на защиту своей чести и доброго имени и права на государственную охрану достоинства личности закреплены в ряде важнейших международных договоров (ст. 7, 8, 10 и 11 Всеобщей декларации прав человека, ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах и ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод), а необходимость особого учета мнения близких родственников умершего подозреваемого (обвиняемого) определена в решениях Европейского Суда по правам

человека, который полагает, что при решении вопроса о том, могут ли заинтересованные лица участвовать в производстве по делу вместо умершего заявителя, особое внимание следует уделять природе их намерений (решение от 15 ноября 2007 г. по вопросу приемлемости жалобы А.А. Городничева против России). Названные принципы установлены также в ч. 1 ст. 21, ч. 1 ст. 23, ч. 1 и 2 ст. 46 и ст. 49 Конституции РФ. Игнорирование данных основополагающих принципов неприемлемо для государства, ставящего в качестве приоритета развитие благосостояния человека и уважение его прав и свобод.