ОБЗОР дисциплинарной практики Адвокатской палаты Московской области за второе полугодие 2017 года

Квалификационная комиссия
12.01.2018 11:50

Статистические данные работы Квалификационной комиссии АПМО по рассмотрению дисциплинарных производств, во втором полугодии 2017 г. выглядят следующим образом.

Всего

Жалоб доверителей

Представлений Вице-президента АПМО

Обращений судов

Представлений У МЮ РФ по МО

Жалоб адвокатов

Рассмотрено

дисциплинарных

производств

211

116

Наличие дисциплинарного проступка

111

Отсутствие дисциплинарного проступка

Отсутствие повода для возбуждения производства

——

—

Истечение сроков для привлечения к дисциплинарной ответственности

—-

Прекращение вследствие отзыва обращения

—-

—

Возвращено Советом АПМО для повторного рассмотрения

Восемь дисциплинарных производств было возвращено Советом АПМО в Комиссию на повторное рассмотрение. В шести случаях такое решение принималось в виду того, что в Совет АПМО от участников дисциплинарного производства поступили дополнительные документы, которые ранее Комиссией не рассматривались. Основанием для возврата одного дисциплинарного производства стало выдвижение заявителем новых доводов непосредственно в заседании Совета. Также одно дисциплинарное производство было возвращено, поскольку в заседании Комиссии не получило оценку одно из обстоятельств, содержащихся в документах, прилагаемых к представлению Вице-президента АПМО, оценка которого позволила Комиссии более детально рассмотреть доводы обращения и изменить ранее принятое заключение.

Дни работы адвокатов по назначению органов дознания, предварительного следствия или суда осуществляются по графику дежурств, ответственность за составление и соблюдение исполнения которого несет Представитель Совета АПМО в судебном районе. Отказ адвоката исполнять требования закона об осуществлении защиты по назначению или участие адвоката по назначению не в день своего дежурства, а по просьбе дознавателя, следователя или суда, является дисциплинарным проступком. Непредставление адвокатом отчета о проведенных делах (проделанной работе) по назначению, недостоверность данных, отраженных в отчете, или несвоевременное представление отчета представителю Совета АПМО также является дисциплинарным проступком.

В представлении 1-го Вице-президента АПМО от 26.06.2017 г. указано, что в АПМО поступили материалы Представителя Совета АПМО в П-ом судебном районе с приложением документов, из которых следует, что адвокат А. допустила нарушение Порядка оказания юридической помощи бесплатно и участия адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия, суда или по поручению Совета АПМО (утв. Решением Совета АПМО от 11.12.2002 г. № 4), выразившееся в принятии защиты в порядке ст. 51 УПК РФ не в соответствии с утверждённым на территории Подольского судебного района графиком дежурств адвокатов.

В частности, согласно прилагаемой справки председателя коллегии адвокатов К. адвокат А. принимала участие в порядке ст. 51 УПК РФ по следующим уголовным делам, рассматриваемым мировыми судьями 185, 186, 187 судебных участков: 08.04.2017 г., 26.04.2017 г., 27.04.2017 г.;

— справки адвоката о том, что в период с 01.05.2017 г. по 31.05.2017 г. она не принимала участия в уголовных делах в порядке ст. 51 УПК РФ;

— ордера адвоката № 33 от 17.05.2017 г. на защиту в порядке ст. 51 УПК РФ М.

В представлении 1-го Вице-президента АПМО от 28.06.2017 г. указано, что в АПМО поступили материалы Представителя Совета АПМО в П-ом судебном районе с приложением документов, из которых следует, что адвокат А. в отчёте за апрель 2017 г., в котором не указала ордер № 289 от 11.04.2017 г., выписанный в порядке ст. 51 УПК РФ. При этом адвокат в графике дежурств за апрель 2017 г. не состояла, но в справке за данный период указано 11 ордеров, с номерами с 1 по 11, а ордер с номером 289 отсутствует, что является нарушением Порядка оказания юридической помощи бесплатно и участия адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия, суда или по поручению Совета АПМО (утв. Решением Совета АПМО от 11.12.2002 г. № 4 и умышленным сокрытием отчётных документов.

К представлению приложена справка адвоката А. о том, что она в апреле 2017 г. принимала участие в защите в порядке ст. 51 УПК РФ 08.04.2017 г. (по трём делам), 23.04.2017 г. (по двум делам), 24.04.2017 г., 26.04.2017 г. (по четырём делам);

— ордера адвоката № 289 от 14.04.2017 г. на защиту Н. в порядке ст. 51 УПК РФ;

— постановления следователя от 14.04.2017 г. о допуске защитника А.

Адвокатом представлены письменные объяснения, в которых она сообщает, что график дежурств был составлен впервые в апреле 2017 г., в период с апреля по июль 2017 г. представитель Совета АПМО ни разу не включила её в график дежурств, судьи не могут жаловаться на отсутствие адвоката на следствии, поскольку она всегда делает фото с подзащитным, ордер по уголовному делу М. был выписан в мае 2017 г., адвокат продолжила его защиту т.к. произошло объединение двух уголовных дел.

В заседании комиссии адвокат А. поддержала доводы, изложенные в письменных объяснениях, на вопросы членов комиссии пояснила, что вела дела по назначению по просьбе дежурных адвокатов. Представитель Совета АПМО не ставит её в график дежурств, потому что хочет её «извести».

Рассмотрев доводы представлений и письменных объяснений, заслушав адвоката и изучив представленные документы, комиссия приходит к следующим выводам.

В соответствии с п.п. 9 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат не вправе оказывать юридическую помощь по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда в нарушение порядка ее оказания, установленного решением Совета.

Советом АПМО в соответствии с полномочиями, предусмотренными п.5 ч.3 ст. 31 и во исполнение требований ч.1 ст. 44 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» установлен Порядок оказания юридической помощи бесплатно и участия адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия, суда или по поручению Совета АПМО.

В силу п. 1.4, 1.7, 1.8 указанного Порядка, дни работы адвокатов по назначению органов дознания, предварительного следствия или суда осуществляются по графику дежурств, ответственность за составление и соблюдение исполнения которого несет Представитель Совета АПМО в судебном районе. Отказ адвоката исполнять требования закона об осуществлении защиты по назначению или участие адвоката по назначению не в день своего дежурства, а по просьбе дознавателя, следователя или суда, является дисциплинарным проступком.

Согласно п. 1.10 Порядка, непредставление отчета адвоката о проведенных делах (проделанной работе) по назначению, недостоверность данных, отраженных в отчете, или несвоевременное представление отчета представителю Совета АПМО является дисциплинарным проступком.

1.В отношении доводов представления 1-го Вице-президента АПМО от 26.06.2017 г.

В заседании Комиссии установлено, что адвокат направила представителю Совета АПМО в П-ом судебном районе справку, согласно которой она не принимала участия в делах по назначению в период с 01 по 31.05.2017 г. Однако, комиссии представлен ордера адвоката А. № 33 от 17.05.2017 г. на защиту в порядке ст. 51 УПК РФ М.

Таким образом, Комиссия считает установленным и подтверждённым надлежащими доказательствами факт нарушения адвокатом установленного Советом АПМО Порядка оказания юридической помощи бесплатно и участия адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия, суда или по поручению Совета АПМО в мае 2017 г., что выразилось в принятии поручения на защиту вне установленного графика дежурств и представлении недостоверных данных о делах, проведённых в порядке ст. 51 УПК РФ Представителю Совета АПМО.

Комиссия отмечает, что действительно, Порядок предусматривает возможность замены дежурного адвоката другим адвокатом, по договорённости между ними, но с обязательным уведомлением Представителя Совета АПМО в судебном районе.

Доказательств того, что Представитель Совета АПМО в П-ом судебном районе была уведомлена о замене адвокатом А. кого-либо из дежурных адвокатов. Напротив, как следует из обращения представителя к 1-му Вице-президенту АПМО, таких уведомлений к ней не поступало.

2.В отношении доводов представления 1-го Вице-президента АПМО от 28.06.2017 г.

Адвокат не отрицает, что в апреле 2017 г. она не была включена в график дежурств адвокатов. Однако, согласно представленной самим адвокатом справки в апреле 2017 г. принимала участие в защите в порядке ст. 51 УПК РФ 08.04.2017 г. (по трём делам), 23.04.2017 г. (по двум делам), 24.04.2017 г., 26.04.2017 г. (по четырём делам). При этом в справке отсутствует указание на ордер № 289, тогда как Комиссии представлена фотокопия данного ордера.

Поэтому Комиссия также считает установленным и подтверждённым надлежащими доказательствами факт нарушения адвокатом установленного Советом АПМО Порядка оказания юридической помощи бесплатно и участия адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия, суда или по поручению Совета АПМО в апреле 2017 г., что выразилось в принятии поручения на защиту вне установленного графика дежурств и представлении недостоверных данных о делах, проведённых в порядке ст. 51 УПК РФ Представителю Совета АПМО.

На основании изложенного, Комиссией дано заключение о наличии в действиях (бездействии) адвоката А. нарушений п.п. 4 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п.п. 9 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката, а именно неисполнении Порядка оказания юридической помощи бесплатно и участия адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия, суда или по поручению Совета АПМО, принятого решением Совета АП МО от 11.12.2002 г. № 4 в апреле и мае 2017 г., что выразилось в принятии поручения на защиту вне установленного графика дежурств и представлении недостоверных данных о делах, проведённых в порядке ст. 51 УПК РФ Представителю Совета АПМО в П-ом судебном районе.

В Решении Совета ФПА РФ от 05.10.2017 г. относительно обязанности адвокатов по ведению дел по назначению чётко определены принципы независимости адвокатуры и территориальности. Это означает, что исполнение рассматриваемой обязанности отнесено к исключительной компетенции адвокатского сообщества. Распределение поручений на защиту по назначению осуществляется адвокатской палаты субъекта РФ, без возможности делегирования этой обязанности судебно-следственным органам. Принцип территориальности исключает для адвоката, сведения о котором внесены в реестр адвокатов соответствующего субъекта РФ, возможность участия в делах по назначению на территории другого субъекта РФ (п. 2.1, 2.2).

28.11.2017 г. в АПМО поступила жалоба Е. в отношении адвоката Д. в которой указывается, что 19.10.2017 г. заявителю И-ским судом был продлён срок содержания под стражей. В судебном заседании, в порядке ст. 51 УПК РФ, его защиту осуществлял адвокат Д. При этом, у заявителя был адвокат по соглашению, который в судебное заседание не явился, хотя, со слов следователя, был надлежащим образом извещён о дате судебного заседания. Однако, заявителю стало известно, что адвокат по соглашению был извещён по телефону 19.10.2017 г. в 17.00 ч. Адвокат Д. с адвокатом по соглашению не связывался, позицию заявителя не выяснял, с материалами дела не знакомился, письменного согласия на осуществление защиты от заявителя не получил. Отказ от защитника по назначению зафиксирован в протоколе судебного заседания от 19.10.2017 г. Помимо перечисленных нарушений, заявитель также считает, что адвокатом допущено нарушение Решения Совета ФПА РФ 23.09.2013 г. «О двойной защите» и Решение Совета ФПА РФ от 05.10.2017 г. «Порядок назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве».

К жалобе заявителем не приложено каких-либо документов.

Адвокат Д. в заседании Комиссии не согласился с доводами жалобы, пояснив, что 19.10.2017 г. И-ский судом в отношении заявителя рассматривался вопрос о продлении срока содержания под стражей. Адвокат был приглашён в порядке ст. 51 УПК РФ, поскольку адвокат по соглашению был извещён надлежащим образом, что отражено в рапорте следователя и протоколе судебного заседания, но не явился без уважительных причин. Принцип территориальности адвокат не нарушал, у него на это есть определение Московского городского суда, решение ФПА РФ носит рекомендательный характер, в УПК РФ и УК РФ этого нет. Адвокат «пробежал» по представленным следователем материалам, в суде поддерживал позицию своего подзащитного.

По ходатайству адвоката к материалам дисциплинарного производства приобщены копии рапорта следователя и протокола судебного заседания от 19.10.2017 г.

Рассмотрев доводы жалобы, заслушав адвоката и изучив представленные документы, Комиссия приходит к следующим выводам.

19.10.2017 г. адвокат в порядке ст. 51 УПК РФ осуществлял защиту заявителя в И-ском суде при рассмотрении вопроса о продлении срока содержания под стражей.

В силу п.п. 7 п. 2 ст. 20 КПЭА, жалоба в отношении адвоката должна содержать доказательства, подтверждающие обстоятельства, на которых заявитель основывает свои требования.

В силу п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 КПЭА, адвокат обязан честно, разумно, добросовестно и активно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством РФ средствами, а также честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности.

Как следует из представленного адвокатом протокола судебного заседания, в судебном заседании было заявлено ходатайство о приглашении адвоката по соглашению, которое адвокат Д. оставил на усмотрение суда.

Комиссия считает, что, оставив разрешение ходатайства подзащитного на усмотрение суда, адвокат тем самым не поддержал позицию заявителя, не отстаивал его интересов. Такое поведение адвоката не может рассматриваться как активное и добросовестное отстаивание прав заявителя и свидетельствует о том, что адвокат не выяснял позицию заявителя и не согласовывал с ним позицию защиты.

Далее, Комиссия отмечает ошибочность позиции адвоката относительно возможности исполнения требований ст. 51 УПК РФ на территории субъекта РФ иного, чем в тот, в реестре адвокатов которого состоит адвокат.

В силу п.п. 4 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», адвокат обязан соблюдать кодекс профессиональной этики адвоката и исполнять решения органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции.

Согласно п. 4 ст. 50 УПК РФ, порядок назначения защитника определяется Советом ФПА РФ.

В Решении Совета ФПА РФ от 05.10.2017 г. относительно обязанности адвокатов по ведению дел по назначению чётко определены принципы независимости адвокатуры и территориальности. Это означает, что исполнение рассматриваемой обязанности отнесено к исключительной компетенции адвокатского сообщества. Распределение поручений на защиту по назначению осуществляется адвокатской палаты субъекта РФ, без возможности делегирования этой обязанности судебно-следственным органам. Принцип территориальности исключает для адвоката, сведения о котором внесены в реестр адвокатов соответствующего субъекта РФ, возможность участия в делах по назначению на территории другого субъекта РФ (п. 2.1, 2.2).

Указанное решение имеет обязательный, а не рекомендательный характер, как это ошибочно полагает адвокат.

В соответствии с утверждённым 11.12.2002 г. Решением № 4 Совета АПМО Порядком оказания юридической помощи бесплатно и участия адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или по поручению Совета АПМО, «адвокаты, осуществляющие профессиональную деятельность в адвокатских образованиях, зарегистрированных на территории г. Москвы, могут принимать участие в качестве защитников…. по назначению…. только в случае поступления уведомления…, при наличии распоряжения руководителя адвокатского образования, заключившего соглашение на оказание бесплатной юридической помощи с соответствующим органом дознания, предварительного следствия или суда».

Соглашения на оказание юридической помощи бесплатно, заключённого между И-ским судом и адвокатским образованием, в котором осуществляет свою деятельность адвокат Д. Комиссии не представлено.

Таким образом, поручение на защиту заявителя было принято адвокатом с нарушением Решения Совета ФПА РФ от 05.10.2017 г. и Решения Совета АПМО № 4 от 11.12.2002 г.

В отношении неисполнения адвокатом Решения Совета ФПА РФ 23.09.2013 г. Комиссия отмечает, что в протоколе судебного заседания действительно указывается на надлежащее извещение защитника по соглашению. Доказательств обратного заявителем Комиссии не представлено.

На основании изложенного, Комиссией дано заключение о наличии в действиях адвоката Д. нарушения п.п. 1 и п.п. 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 КПЭА и ненадлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителем Еленским М.М., выразившегося в том, что адвокат: не исполнил Решение Совета ФПА РФ от 05.10.2017 г. и Решение Совета АП МО № 4 от 11.12.2002 г. (в части принципа территориальности и порядка исполнения адвокатами, осуществляющими профессиональную деятельность в адвокатских образованиях, дислоцированных на территории г. Москвы, и состоящие в реестре адвокатов Московской области, требования (уведомления) органов предварительного следствия об участии адвоката для осуществления защиты по назначению); в судебном заседании 19.10.2017 г. И-ского суда не поддержал ходатайство Е., оставив его на усмотрение суда.

Комиссия считает очевидным, что заключая соглашение на представление его интересов в суде, заявитель вправе был рассчитывать на то, что адвокат будет оказывать ему юридическую помощь в каждом судебном заседании. Неявки адвоката в судебные заседания в такой ситуации нельзя рассматривать в качестве надлежащего исполнения требований п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката.

30.05.2017 г. в АПМО поступила жалоба Б. в отношении адвоката С. в которой сообщается, что заявитель заключил с адвокатом соглашение на представление его интересов в Р-ком городском суде МО по гражданскому делу. Судебные заседания назначались на 05.09, 29.09., 26.10., 21.11., 12.12.2016 г. и 24.05.2017 г. Из всех судебных заседаний, адвокат явился только в назначенное на 26.10.2016 г. Заявитель считает, что тем самым адвокат не выполнил принятые на себя обязательства.

К жалобе заявителем приложены копии следующих документов:

— соглашения об оказании юридической помощи;

— квитанции к приходному кассовому ордеру на сумму 300 000 рублей.

Адвокату направлялся запрос о предоставлении объяснений и доказательств, опровергающих доводы жалобы, ответ на который комиссии не представлен.

Рассмотрев доводы жалобы и заслушав заявителя, комиссия приходит к следующим выводам.

Между сторонами рассматриваемого производства было заключено соглашение, по условиям которого адвокатом приняты на себя обязательства по представлению интересов заявителя в госучреждениях, в дознании, на предварительном следствии и в суде первой инстанции, размер вознаграждения определён в сумме 500 000 рублей. Дата заключения соглашения не установлена, но стороны определили, что оно вступает в силу с 17.03.2015 г. и действует до окончания дела и подписания доверителем соглашения. Адвокату выплачено вознаграждение в размере 300 000 рублей.

В силу п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат обязан честно, разумно, добросовестно и активно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством РФ средствами, а также честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности.

Согласно информации, представленной на сайте Р-кого городского суда судебные заседания по гражданскому делу заявителя назначалось на 05.09. 2016 г., 29.09.2016 г., 26.10.2016 г., 21.11.2016 г., 12.12.2016 г. (https://sudrf.ru/modules.php?name=sud_delo…). Сведения об иных датах судебных заседаниях сторонами Комиссии заявителем не представлено.

Комиссия считает очевидным, что заключая соглашение на представление его интересов в суде, заявитель вправе был рассчитывать, что адвокат будет оказывать ему юридическую помощь в каждом судебном заседании. Неявки адвоката в судебные заседания в такой ситуации нельзя рассматривать в качестве надлежащего исполнения требований п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката.

При этом комиссия отмечает, что адвокатом не представлено доказательств надлежащего исполнения вышеуказанной обязанности.

Кроме того, Комиссия неоднократно отмечала, что надлежащее исполнение адвокатом обязанностей перед доверителем предполагает не только исполнение предмета поручения, но и надлежащее оформление договорных отношений с доверителем.

Согласно п. 6 соглашения между сторонами рассматриваемого дисциплинарного производства, «в случае расторжения соглашения в одностороннем порядке доверителем, оплаченные им суммы (авансы) возврату не подлежат…». Комиссия считает, что включение в соглашение такого условия противоречит п. 1 ст. 782 и п. 1 ст. 978 ГК РФ, а также вводит доверителя в заблуждение, что указывает на злоупотребление адвокатом доверием, что является нарушением п. 2 ст. 5 Кодекса профессиональной этики адвоката.

На основании изложенного, Комиссией дано заключение о наличии в действиях (бездействии) адвоката С. нарушений п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 2 ст. 5, п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката и ненадлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителем Б., выразившихся в том, что адвокат, приняв на себя обязанность по представлению интересов доверителя в Р-ком городском суде: не явился в судебные заседания, назначенные на 05.09. 2016 г., 29.09.2016 г., 21.11.2016 г., 12.12.2016 г.; включил в соглашение об оказании юридической помощи противоречащее закону условие о том, что в случае расторжения соглашения доверителем одностороннем порядке, оплаченное им вознаграждение возврату не подлежит, что противоречит закону и вводит доверителя в заблуждение относительно его прав (п. 6 соглашения от 17.03.2015 г.).

Несоответствие представленных заявителем документов требованиям п. 1 ст. 16 Закона РФ от 25.10.1991 г. № 1807-1 «О языках народов Российской Федерации» не позволяет верифицировать поступившую в Комиссию жалобу и считать её допустимым поводом для возбуждения дисциплинарного производства.

В АПМО поступила жалоба, подписанная Б. как представителем «Эско лтд», в отношении адвоката Ш., в которой сообщается, что на основании доверенности от 13.03.2016 г. адвокат представлял интересы вышеуказанного юридического лица в Д-ом арбитражном апелляционном суде. Как следует из судебных актов от 22.06.2016 г. и 18.07, 21.07.2016 г. адвокат участия в рассмотрении апелляционной жалобы участия не принимал, отчёт о выполнении поручения представить отказался.

К жалобе заявителем приложены копии следующих документов:

— двух документов, текст которых выполнен на иностранном языке;

— определения Д-го апелляционного арбитражного суда от 22.06.2016 г. об отложении производства по делу;

— определения Д-го апелляционного арбитражного суда от 21.07.2016 г. (представитель заявителя отсутствовал, производство по жалобе прекращено).

Адвокатом представлены письменные объяснения, в которых он не согласился с доводами жалобы, пояснив, что в феврале 2016 г. к нему обратился адвокат С. с просьбой оказать помощь в составлении апелляционной жалобы в интересах заявителя. Адвокат сообщил, что для составления такой жалобы ему необходимо ознакомиться с материалами арбитражного дела и иными документами. В мае 2016 г. С. передал адвокату копию доверенности и некоторые документы, на вопрос о заключении соглашения пояснил, что это будет сделано позднее, поскольку копания находится в иной юрисдикции, а также будет передан оригинал доверенности. Адвокат предупредил, что срок на подачу апелляционной жалобы истёк, но адвокат С. продолжал настаивать на её написании. Адвокат составил жалобу и направил её в суд апелляционной инстанции. Однако, оригинал доверенности адвокату так и не был передан, соглашение не заключалось, вознаграждение от заявителя он не получал. Никакой электронной переписки адвокат и заявителем не вёл, требования о предоставлении отчёта к нему не поступали. В деле должен был участвовать адвокат С.

К жалобе адвокатом приложены копии авиабилетов, подтверждающих его нахождение за пределами РФ на дату рассмотрения жалобы комиссией и копия распечатки арбитражного дела № А41-48611/2012 от 29.12.2012 г. где в качестве представителя «Эско лтд» указан С.

Заявителю направлялся запрос на представление перевода представленных им документов, ответ на который Комиссии не представлен.

Рассмотрев доводы жалобы и письменных объяснений, изучив представленные документы, комиссия приходит к следующим выводам.

Полномочия представителя юридического лица на подачу жалобы в отношении адвоката и участие в заседании квалификационной комиссии, должны быть выражены в доверенности, выданной и оформленной в соответствии с законом.

Согласно п. 1 ст. 16 Закона РФ от 25.10.1991 г. № 1807-1 «О языках народов Российской Федерации», на территории РФ официальное делопроизводство в государственных органах, организациях, на предприятиях и в учреждениях ведется на русском языке как государственном языке РФ.

Представленные заявителем документы, вероятно подтверждающие его полномочия, выполнены на иностранном языке. В материалах дисциплинарного производства отсутствует перевод на русский язык доверенности, подтверждающей право Б. подавать жалобу в АПМО от имени «Эско лтд», что, в свою очередь, не позволяет верифицировать данную жалобу и считать её надлежащим поводом для возбуждения дисциплинарного производства.

На основании изложенного, Комиссией дано заключение о необходимости прекращения дисциплинарного производства в отношении адвоката Ш. вследствие обнаружившегося в ходе разбирательства отсутствия допустимого повода для возбуждения дисциплинарного производства.

В случае, если адвокат не представил документов,подтверждающих надлежащее исполнение им своих обязанностей переддоверителем в полном объеме, Комиссия расценивает это как непредставление доказательств,опровергающих доводы жалобы заявителя, что, в свою очередь, подтверждает неисполнение адвокатом поручения доверителя.

05.07.2017 г. в АПМО поступила жалоба доверителя И., в которой заявитель сообщает, что адвокат З. на основании соглашения от 03.04.2017 г. должен был осуществлять защиту ее супруга по уголовному делу в СО ОМВД О-кого р-на МО. Адвокату было выплачено вознаграждение в размере 100 000 рублей, при этом квитанция в получении денежных средств заявителю выдана не была.

По утверждению заявителя, адвокат ненадлежащим образом исполнял свои профессиональные обязанности в качестве защитника по уголовному делу: не приступил к защите, не отвечает на звонки заявителя и не выходит на связь.

В жалобе доверитель ставит вопрос о возбуждении в отношении адвоката дисциплинарного производства.

К жалобе заявителем приложен договор № 9 от 03.04.2017 г. на оказание юридической помощи физическому лицу.

Комиссией был направлен запрос адвокату о предоставлении письменных объяснений и документов по доводам жалобы.

Адвокат в письменных объяснениях не согласился с доводами жалобы, пояснив, что перед заключением договора им было согласовано с доверителем, что окончательная сумма вознаграждения по договору будет определена сторонами после знакомства адвоката с материалами дела и беседы с самим обвиняемым И-ым., что нашло отражение в п. 2.4.2 заключенного договора. Далее адвокатом были совершены следующие действия по уголовному делу: участие в судебном заседании 05.04.2017 г. в О-ком городском суде о продлении меры пресечения в виде заключения под стражу, поездка в СИЗО и свидание с подзащитным, общение со следователем по указанному уголовному делу и изучение доступных материалов уголовного дела. Поясняет, что в отношении полученных в качестве аванса по договору денежных средств заявителю была выдана квитанция в установленном порядке.

К письменным объяснениям адвоката приложены копии следующих документов:

· приходный кассовый ордер на сумму 100 000 руб.;
· постановление о продлении срока содержания под стражей от 05.04.2017 г.

Рассмотрев доводы жалобы и письменных объяснений, заслушав стороны и изучив представленные документы, комиссия приходит к следующим выводам.

Адвокат З. на основании соглашения с И. осуществлял защиту обвиняемого И-ва по уголовному делу на стадии предварительного следствия в СО ОМВД О-кого р-на МО.

Согласно пп. 6 п. 4 ст. 6 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» адвокат не вправе отказаться от принятой на себя защиты.

В соответствии со ст. 25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» адвокатская деятельность осуществляется на основании соглашения между адвокатом и доверителем, одним из существенных условий которого является предмет поручения.

В разделе 1 соглашения между адвокатом и заявителем предмет поручения определен следующим образом: «Предметом договора является участие адвоката в качестве защитника по уголовному делу; доверитель поручает, а адвокат принимает на себя осуществление защиты И-ва в СО МВД Одинцовского района». Таким образом, исходя из условий соглашения, адвокат принял на себя обязательство по осуществлению защиты И-ва в течение всего предварительного следствия по уголовному делу.

Адвокат не опровергает доводов жалобы о том, что он не осуществлял защиту обвиняемого в течение всего предварительного следствия, указав в письменных пояснениях, что он принял участие только в 1 судебном заседании по уголовному делу 05.04.2017 г. в суде при рассмотрении вопроса о продлении меры пресечения и имел 1 встречу с подзащитным в СИЗО.

В случае, если адвокат не представил документов, подтверждающих надлежащее исполнение им своих обязанностей перед доверителем в полном объеме, комиссия расценивает это как непредставление доказательств, опровергающих доводы жалобы заявителя, что, в свою очередь, подтверждает неисполнение адвокатом своих обязанностей перед доверителем.

При этом неисполнение адвокатом в полном объеме предмета поручения, предусмотренного соглашением об оказании юридической помощи, комиссия считает ненадлежащим исполнением адвокатом своих обязанностей перед доверителем и фактическим отказом адвоката от принятой на себя защиты по уголовному делу.

Комиссией отклоняется довод адвоката о том, что выплаченные денежные средства в размере 100 000 руб. являются авансом, а окончательный объем работы по уголовному делу и размер вознаграждения должны были быть дополнительно согласованы с доверителем, так как в п. 3.5 соглашения указано, что: «Сумма вознаграждения адвоката составляет 100 000 руб.» Таким образом, исходя из буквального толкования формулировки п. 3.5 соглашения, комиссия делает вывод о том, что выплаченные адвокату денежные средства в размере 100 000 руб. являются не авансом, а общей суммой вознаграждения адвоката за исполнение поручения, согласованной с доверителем.

Кроме того, согласно п. 2.4.2 соглашения адвокат вправе требовать соразмерного увеличения размера вознаграждения при существенном увеличении объема работ. Доказательств, подтверждающих направление адвокатом доверителю уведомления о существенном увеличении объема работ по соглашению и предложения о соразмерном увеличении вследствие этого размера вознаграждения, адвокатом не представлено.

На основании изложенного, Комиссией дано заключение о наличии в действиях (бездействии) адвоката З. нарушений п.п. 6 п. 4 ст. 6, п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, а также ненадлежащем исполнении адвокатом своих профессиональных обязанностей перед доверителем И., выразившееся в том, что адвокат отказался о принятой на себя защиты и не исполнил в полном объеме предмет поручения по осуществлению защиты обвиняемого И-ва по уголовному делу на стадии предварительного следствия.

Заключение соглашения об оказании юридической помощи в одном экземпляре, без предоставления экземпляра соглашения доверителю недопустимо и влечёт значительное умаление прав доверителя.

26.05.2017 г. в АПМО поступила жалоба П. в отношении адвоката З., в которой сообщается, что 20.04.2016 г. заявители заключили с адвокатом соглашение на представление интересов по гражданскому делу, экземпляр которого им выдан не был. Адвокату выплачено вознаграждение в размере 309 000 рублей. По мнению заявителей, адвокат не принимала надлежащего участия в судебном разбирательстве, не отстаивала и не защищала их интересов.

Комиссией направлялся запрос для конкретизации выдвинутых в отношении адвоката дисциплинарных обвинений, ответ на который не представлен.

К жалобе заявителями приложены копии следующих документов:

— доверенности от 12.04.2016 г., выданной адвокату на представление интересов в суде;

— искового заявления о расторжении соглашения и взыскании с адвоката 309 000 рублей, направленного заявителями в Н-ский городской суд;

— квитанций к приходным кассовым ордерам на общую сумму 309 000 рублей;

— отзыва адвоката на претензию.

Адвокатом представлены письменные объяснения, в которых она не согласилась с доводами жалобы, пояснив, что она представляла интересы заявителей по двум гражданским делам. Заявители непосредственного участия в судебных заседаниях не принимали, подав в суд соответствующие заявления. Адвокат указывает, что обвинения в её адрес носят неконкретный характер, отсутствуют доказательства, подтверждающие, что она не являлась в суд, опаздывала или, что судебные заседания откладывались по её вине. Никаких нарушений адвокат не допускала. В настоящее время в Н-ском городском суде рассматривается исковое заявление, доводы которого аналогичны доводам жалобы.

К объяснениям адвоката приложены копии следующих документов:

— возражений адвоката на исковое заявление со штампом суда об их принятии 19.06.2017 г.;

— ходатайства адвоката о замене ненадлежащего ответчика, в котором адвокат просит исключить из числа ответчиков М-ную коллегию адвокатов;

— уточнённого искового заявления от 19.06.2017 г.

Также адвокатом представлена копия решения Н-ского городского суда от 09.08.2017 г., согласно которой заявителям было отказано в иске к адвокату о взыскании вознаграждения.

В заседании Комиссии адвокат дополнительно пояснила, что не может представить соглашение на оказание юридической помощи заявителям, поскольку оно было утрачено. Все доводы жалобы являются ложью, заявители и представляющее их интересы ООО «Д» являются настоящими рейдерами, «выжимающими» с неё деньги, а Комиссия не вправе рассматривать жалобы, поступившие в отношении адвоката З., поскольку она состоит в трудовых отношениях с адвокатским образованием, расположенным в г. Москве.

Адвокатом представлены материалы адвокатского производства по исполнению поручения доверителей.

Рассмотрев доводы жалобы и письменных объяснений, заслушав адвоката и изучив представленные документы, Комиссия приходит к следующим выводам.

В силу п. 4 ст. 23 КПЭА, разбирательство в комиссии осуществляется в пределах тех требований и по тем основаниям, которые изложены в жалобе, представлении, обращении. Изменение предмета и (или) основания жалобы, представления, обращения не допускается.

Согласно п.п. 6 п. 2 ст. 20 КПЭА, обращение в отношении адвоката должно содержать указание на конкретные действия (бездействие) адвоката, в которых выразилось нарушение им профессиональных обязанностей.

27.07.2017 г. рассмотрение настоящего дисциплинарного производства откладывалось для предоставления заявителям времени для конкретизации доводов жалобы и представления искового заявления, подписанного адвокатом.

Однако, к настоящему времени данное требование заявителями выполнено не было. Комиссия считает, что времени, прошедшего с момента отложения, было достаточно для устранения причин, не позволивших первоначально рассмотреть жалобу по существу, и считает необходимым дать оценку действиям адвоката по имеющимся материалам, представленным сторонами.

Кроме того, при отсутствии письменного соглашения об оказании юридической помощи, Комиссия лишена возможности оценить объём обязанностей, принятых адвокатом для исполнения поручения доверителя.

Вместе с тем, надлежащее исполнение адвокатом своих обязанностей перед доверителем предполагает не только исполнение предмета соглашения об оказании юридической помощи, но и надлежащее оформление договорных отношений с доверителем.

В соответствии с п.п. 1 и 2 ст. 25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», адвокатская деятельность осуществляется на основе соглашения между адвокатом и доверителем, которое представляет собой гражданско-правовой договор, заключаемый в простой письменной форме между доверителем и адвокатом (адвокатами), на оказание юридической помощи самому доверителю или назначенному им лицу.

Данное требование является обязательным для исполнения при оказании адвокатом любой юридической помощи и не имеет каких-либо исключений. По рассматриваемому дисциплинарному производству адвокат не отрицает факт отсутствия письменного соглашения с заявителями, объясняя это тем, что экземпляр соглашения был утрачен при изменении фактического адреса адвокатского образования.

Анализ представленных сторонами документов (искового заявления, отзыва адвоката на претензию, решения Н-ского городского суда от 09.08.2017 г.) показывает, что у заявителей отсутствовал экземпляр соглашения об оказании юридической помощи.

Комиссия отмечает противоречивость позиции адвоката. Несмотря на довод об утрате экземпляра соглашения, в отзыве на претензию адвокат сообщает, что «наши правоотношения возникли на основании оказании мной юридической помощи…но не на основании Договора об оказании услуг, либо выполнения мною какой-либо «работы» и далее «…ГПК не предусматривает, что судебные расходы…. возмещаются за счёт взыскания их с представителя по доверенности». В вышеуказанном решении Н-ского городского суда указывается, что соглашение об оказании юридической помощи заявителями заключалось в одном экземпляре и у адвоката оно отсутствует. При этом, за время рассмотрения настоящего дисциплинарного производства адвокатом не представлено данных о регистрации соглашения с заявителями в документации коллегии адвокатов (п. 15 ст. 22 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ).

Комиссия считает, что вышеизложенные обстоятельства свидетельствуют, что соглашение об оказании юридической помощи между адвокатом и заявителями заключалось в одном экземпляре, который заявителям не выдавался. Такие действия адвоката Комиссия не может признать в качестве честного, добросовестного и квалифицированного исполнения адвокатом своих обязанностей перед доверителями, поскольку не позволяет им определить объём как своих прав и обязанностей, так и прав и обязанностей адвоката.

На основании изложенного, Комиссией дано заключение о наличии в действиях адвоката З. нарушения п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8, п. 2 ст. 5 Кодекса профессиональной этики, а также ненадлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителем П., выразившегося в том, что адвокат не предоставила доверителям экземпляр соглашения об оказании юридической помощи.

Заключение соглашения об оказании юридической помощи путём обмена документами по электронной почте может носить только исключительный, единичный характер и обосновываться объективной невозможностью личной встречи с адвоката доверителем. При этом само соглашение должно содержать сведения об электронных адресах сторон, по которым будет производиться обмен документацией.

10.08.2017 г. в АПМО поступила жалоба Н. в отношении адвоката Б., в которой сообщается, что 13.06.2017 г. заявитель заключила с адвокатом соглашение на защиту П. в СК Т-ской области. Адвокат сама связалась по телефону с заявителем, говорила, что выяснила по телефону, что П. обвиняют по ст. 105 или 110 УК РФ, и настойчиво рекомендовала заключить соглашение. Вознаграждение в размере 220 000 рублей было перечислено на банковскую карту адвоката. Также заявитель отправила адвокату чистый лист со своей подписью. Во время перелёта П. проверили на причастность к преступлению и отпустили домой. Заявитель обратилась к адвокату с просьбой о возврате выплаченного вознаграждения, за вычетом расходов на перелёт (20 000 рублей), адвокат ответила отказом, сказав, что работа выполнена. Н. связалась по телефону со следователем и выяснила, что проверка П. была закончена ещё до заключения соглашения с адвокатом, в привлечении адвоката не было никакой необходимости.

К жалобе заявителем приложены копии следующих документов:

— квитанции о переводе на банковскую карту 220 000 рублей;

— соглашения об оказании юридической помощи от 13.06.2017 г.;

— листа без текста с подписью заявителя;

— e-mail-переписки между заявителем и адвокатом.

В письменных объяснениях адвокат сообщает, что по телефону из г. И-ма к ней обратилась заявитель, и они согласовали, что адвокат будет защищать её брата за вознаграждение в размере 200 000 рублей до предъявления обвинения и далее 200 000 рублей ежемесячно плюс транспортные расходы. Н. оплатила только 70 000 рублей. Бланк соглашения адвокат направила заявителю по электронной почте, Н. его заполнила, подписала и направила по электронной почте адвокату. Когда адвокат прилетела в г. Т-нь, то получила от заявителя смс-сообщение о том, что П. (подзащитного) отпустили. Позднее, при встрече, П. сообщил, что дал показания с адвокатом, назначенным в порядке ст. 51 УПК РФ, и во всём признался. Адвокат ездила в следственный комитет, подала заявление с приложенным ордером, но следователь отказался с ней общаться. Адвокат обратилась к руководителю следственного отдела с описанием всей ситуации, тот вызвал другого следователя, который допросил П. в качестве свидетеля. Адвокат позвонила заявителю, сообщила, что все подозрения с П. сняты, а изъятые вещи он сможет получить на следующий день без адвоката, на что заявитель стала присутствовать при всех посещениях П. следственного отдела. П. получил изъятые вещи, но получать копию протокола допроса в качестве подозреваемого не захотел. Впоследствии от заявителя пришло смс-сообщение с просьбой о возврате документов, но известный адвокату электронный адрес был адресом юридического лица и она не стала высылать документы, поскольку они являются адвокатской тайной. Также адвокат сообщает, что правоотношения у неё возникли только с П., который никаких требований не выдвигал.

К письменным объяснениям адвоката приложены копии следующих документов:

— e-mail переписки с вложениями в виде пустого листа с подписью заявителя, незаполненного бланка соглашения об оказании юридической помощи и соглашения, заполненного заявителем и соглашения заполненного полностью и подписанного адвокатом;

— заявления адвоката о допуске к участию в деле;

— объяснений П. и протокола его допроса в качестве свидетеля;

— письма заявителя с благодарностью адвокату и просьбой вернуть часть денежных средств.

В заседании Комиссии адвокат поддержала доводы, изложенные в письменных объяснениях, на вопросы членов Комиссии пояснила, что её подзащитный проживал в г. И-ме, а заявительница в г. С-ле, поэтому лично с Н. она никогда не встречалась. Выплаченное вознаграждение адвокат не вносила на расчётный счёт, поскольку она осуществляет адвокатскую деятельность в адвокатском кабинете, расчётный счёт у неё отсутствует.

По ходатайству адвоката к материалам дисциплинарного производства приобщена копия распечатки телефонных переговоров адвоката и заявителя.

13.06.2017 г. заявитель заключила с адвокатом соглашение на защиту П. в СК г. И-м Т-ской области.

Заявитель не отрицает, что адвокат приступила к исполнению поручения по защите П. В письменных объяснениях адвокатом предоставлен подробный отчёт о действиях по исполнению поручения заявителя.

П. с жалобой в отношении адвоката Б. в АПМО не обращался.

Вместе с тем, доверие к адвокату невозможно без надлежащего исполнения им обязанности по оформлению договорных отношений с доверителем в строгом соответствии с требованиями законодательства об адвокатской деятельности.

Данное требование является обязательным для исполнения при оказании адвокатом любой юридической помощи и не имеет каких-либо исключений. По рассматриваемому дисциплинарному производству адвокат не отрицает отсутствия письменного соглашения на оказание юридической помощи заключённого в виде единого документа. Однако, Комиссии представлена e-mail-переписка между адвокатом и заявителем, из которой следует, что к письмам сторонами прикладывались сканы соглашения об оказании юридической помощи, с помощью которых стороны согласовывали обязательные существенные условия и итоговый вариант соглашения содержащий подпись заявителя.

В соответствии с п. 1 ст. 160 ГК РФ, сделка в письменной форме должна быть совершена путем составления документа, выражающего ее содержание и подписанного лицом или лицами, совершающими сделку, или должным образом уполномоченными ими лицами. Двусторонние (многосторонние) сделки могут совершаться способами, установленными п. 2 и 3 ст. 434 ГК РФ. Указанные правила применяются к двусторонним (многосторонним) сделкам (договорам), если иное не установлено ГК РФ (п. 2 ст. 420 ГК РФ).

Согласно п. 3 ст. 434 ГК РФ договор в письменной форме может быть заключен путем составления одного документа, подписанного сторонами, а также путем обмена письмами, телеграммами, телексами, телефаксами и иными документами, в том числе электронными документами, передаваемыми по каналам связи, позволяющими достоверно установить, что документ исходит от стороны по договору. Электронным документом, передаваемым по каналам связи, признается информация, подготовленная, отправленная, полученная или хранимая с помощью электронных, магнитных, оптических либо аналогичных средств, включая обмен информацией в электронной форме и электронную почту.

Исходя из смысла ст. 434 ГК РФ, устанавливающей требования к форме договора, договор оказания услуг должен быть заключен либо путем составления одного документа, подписанного сторонами, либо путем обмена документами, исходящими от сторон, либо принятием оферты, исходящей от стороны.

Комиссией установлено, что соглашение об оказании юридической помощи от 13.06.2017 г. было подписано сторонами путем обмена документацией посредством электронных форм связи, а именно электронная почта в виде сканированных документов. Обмен оригиналами документов сторонами не производился.

Подлинность представленных Комиссии сканированных документов сторонами не оспаривается.

Также заявитель не оспаривает факт обмена электронными документами и согласование существенных условий соглашения об оказании юридической помощи от 13.06.2017 г., указывая в жалобе только на ненадлежащее исполнение адвокатом своих обязанностей по защите П. При этом заявитель проживает в г. С-ль, а подзащитный в г. И-м, заявитель никогда с адвокатом не встречалась.

С учётом вышеизложенных обстоятельств, Комиссия полагает, что адвокатом были соблюдены требования п.п. 1 и 2 ст. 25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ».

Вместе с тем, подобная практика заключения соглашения об оказании юридической помощи может носить только единичный характер и обосновываться невозможность личной встречи с доверителем, а само соглашение должно содержать сведения об электронных адресах сторон, по которым будет производиться обмен документацией.

На основании изложенного Комиссией дано заключение о необходимости прекращения дисциплинарного производства вследствие отсутствия в действии (бездействии) адвоката Б. нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, а также надлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителем Н.

Сохранение адвокатом документов, принадлежащих доверителю, каковым в частности является экземпляр соглашения об оказании юридической помощи (даже в условиях первичного отказа доверителя в его получении) и беспрепятственная передача их доверителю является одной из значимых обязанностей адвоката, которая вытекает из самого положения адвоката, необходимости сохранения убеждённости доверителя в порядочности, честности и добросовестности адвоката.

В АПМО поступила жалоба П. в отношении адвоката Г., в которой сообщается, заявитель заключила с адвокатом соглашение на защиту П-о. Соглашение было заключено в одном экземпляре, без указания суммы вознаграждения, но адвокату было выплачено 500 000 рублей. В период с 20.04.2017 г. по 14.06.2017 г. адвокат бездействовала и не осуществляли защиту П-о., потребовала повторно оплатить вознаграждение и после отказа доверителя привлекла к оплате третьих лиц, разгласив тем самым адвокатскую тайну, не предоставила доверителю отчёта о проделанной работе, а 14.06.2017 г. в одностороннем порядке отказались от исполнения соглашения и отказались передать документы представителю заявителя.

К жалобе заявителем приложены копии следующих документов:

— отчёта адвоката о проделанной работе от 30.06.2017 г.;

— первый лист апелляционного постановления М-кого городского суда от 04.05.2017 г. по рассмотрению жалобы адвоката на постановление об избрании меры пресечения.

Адвокатом представлены письменные объяснения, в которых она не согласилась с доводами жалобы, пояснив, что 20.04.2017 г. между ней и заявителем было заключено соглашение на защиту П-о. Вознаграждение было определено в сумме 1 000 000 рублей. 20.04.2017 г. заявитель выплатила вознаграждение двумя платежами, что подтверждается приходными кассовыми ордерами. Заявитель отказалась получать свой экземпляр соглашения, о чём собственноручно расписалась в экземпляре соглашения адвоката, также заявитель отказалась от получения квитанции к приходному кассовому ордеру. 26.06.2017 г. в коллегию адвокатов поступило заявление с требованием о предоставлении отчёта о проделанной работе. Адвокат подготовила отчёт, сообщила об этом заявителю через «WhatsApp» и договорилась с заявителем о встрече 04.07.2017 г., но заявитель на встречу не явилась. 20.07.2017 г. также по «WhatsApp» заявитель направила сообщение о том, что приедет в коллегию 20.07.2017 г. Позднее, 25.07.2017 г. адвокат узнала, что П-о. от неё отказался. 20.07.2017 г. заявитель с неизвестной женщиной явилась в коллегию, отказалась подписывать подготовленные адвокатом документы и потребовала предоставить её экземпляр соглашения. Поскольку заявитель изначально отказалась получать свой экземпляр соглашения, адвокат предложила получить заверенную копию, предварительно написав заявление об этом, но заявитель отказалась.

В подтверждение доводов, изложенных в письменных объяснениях, адвокатом представлены материалы адвокатского производства на 195 листах, включая соглашение об оказании юридической помощи № СУ 2017-24 от 20.04.2017 г., приходно-кассовый ордер от 16.06.2017 г. № 31, отчёт о проделанной работе от 20.04.2017 г., акт приёма-передачи документов от 20.07.2017 г., адвокатские запросы и иные процессуальные документы.

В заседании Комиссии адвокат поддержала доводы, изложенные в письменных объяснениях, на вопросы членов Комиссии пояснила, что соглашение заключалось в двух экземплярах, но после отказа заявителя, её экземпляр был уничтожен. Заявитель отказалась от получения своего экземпляра, но делала фотокопию поэтому условия ей известны. Адвокат получила вознаграждение в полном объёме, но поручение не было исполнено полностью, поскольку П-о. от неё отказался до выполнения требований ст. 217 УПК РФ. Вопрос о возврате вознаграждения заявитель не ставила.

Рассмотрев доводы жалобы и письменных объяснений, заслушав адвоката и представителя заявителя, изучив представленные документы, Комиссия приходит к следующим выводам.

20.04.2017 г. между сторонами рассматриваемого дисциплинарного производства было заключено соглашение, предметом которого являлась защита назначенного доверителем лица – П-о. на стадии предварительного следствия. Адвокату выплачено вознаграждение в размере 1 000 000 рублей. Данное соглашение было расторгнуто досрочно – 25.07.2017 г. адвокат была извещена об этом следователем посредством направления сообщения через «WhatsApp».

В силу п. 1 ч. 1 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, разбирательство в квалификационной комиссии адвокатской палаты субъекта РФ осуществляется устно, на основе принципов состязательности и равенства участников дисциплинарного производства.

Доводы обвинения, выдвинутого заявителем в отношении адвоката, равно как и доводы объяснений адвоката, должны подтверждаться надлежащими, непротиворечивыми доказательствами.

Комиссия неоднократно отмечала, что если жалоба поступает от доверителя – стороны по соглашению, которому юридическая помощь не оказывалась, то претензии по качеству оказания такой помощи может предъявлять только доверитель, в интересах которого было заключено соглашение и которому оказывалась юридическая помощь по такому соглашению. Жалоб от П-о. в АПМО не поступало. Поэтому довод жалобы о том, что адвокат в период с 20.04.2017 г. по 14.06.2017 г. бездействовала и не осуществляли защиту П-о. не подлежит рассмотрению по существу.

В заседании Комиссии было установлено, что соглашение об оказании юридической помощи не было выполнено адвокатом в полном объёме в связи с его досрочным расторжением подзащитным.

Надлежащее исполнение адвокатом своих обязанностей перед доверителем предполагает не только исполнение предмета поручения, предусмотренного соглашением об оказании юридической помощи, но и надлежащее оформление договорных отношений с доверителем.

Комиссия, руководствуясь п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 КПЭА, а также п. 1 ст. 978 ГК РФ, также указывала, что поскольку объём работы, предусмотренный соглашением, не был выполнен адвокатом в полном объёме, адвокат обязан определить размер неотработанного вознаграждения и принять меры по возврату его доверителю, либо разъяснить ему по какой причине он не может этого сделать. Комиссия считает, что исполнение данной обязанности особенно актуально в ситуации, когда конфликт между адвокатом и заявителем начался до того, как лицо, которому оказывалась юридическая помощь отказалось от услуг адвоката.

Кроме того, адвокат сообщила, что соглашение об оказании юридической помощи заключалось в двух экземплярах, но заявитель от получения своего экземпляра отказалась, и он был уничтожен.

Сохранение адвокатом документов, принадлежащих доверителю, каковым в частности является экземпляр соглашения об оказании юридической помощи (даже в условиях первичного отказа доверителя в его получении) и беспрепятственная передача их доверителю является одной из значимых обязанностей адвоката, которая вытекает из самого положения адвоката, необходимости сохранения убеждённости доверителя в порядочности, честности и добросовестности адвоката. Совершение адвокатом действий, направленных к подрыву доверия недопустимо (п. 2 ст. 5 КПЭА). При этом, Комиссия считает, что адвокат, как профессиональный советник по правовым вопросам, в рассматриваемой ситуации не могла не учитывать, что копия соглашения об оказании юридической помощи должна храниться в адвокатском образовании не менее 5 лет с момента исполнения поручения, а подлинник такого соглашения в обязательном порядке предоставляется доверителю (См. п. 01-18 Примерной номенклатуры дел адвокатских образований АПМО).

В оставшейся части Комиссия считает доводы жалобы не подтверждёнными надлежащими, непротиворечивыми доказательствами. В частности, в распоряжение Комиссии не предоставлено доказательств разглашения адвокатом адвокатской тайны, передачи отчёта о проделанной работе третьему лицу, отказа адвоката в одностороннем порядке от исполнения поручения, предусмотренного соглашением об оказании юридической помощи, удержания документов, принадлежащих заявителю. Отдельно Комиссия отмечает необоснованность довода жалобы о событиях, произошедших, по мнению заявителя, в коллегии адвокатов 20.07.2017 г. В частности, заявитель не обращалась в органы полиции с заявлением о проведении проверки по факту её незаконного удержания в коллегии и принуждения к подписанию документов.

На основании изложенного, Комиссией дано заключение о наличии в действиях адвоката Г. нарушений п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8, п. 2 ст.5 КПЭА, а также ненадлежащем исполнении адвокатом своих профессиональных обязанностей перед доверителем П., выразившихся в том, что адвокат: уничтожила экземпляр соглашения об оказании юридической помощи, принадлежащий П., что повлекло невозможность его предоставления по требованию доверителя; после досрочного расторжения соглашения по инициативе доверителя не определила размер неотработанного вознаграждения и не предприняла мер по его возврату.

Основания прекращения статуса адвоката исчерпывающе определены в п. 1 ст. 17 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ». При этом законодательство об адвокатской деятельности не предусматривает приоритета какого-либо из этих оснований. Кодекс профессиональной этики адвоката предусматривает единственное исключение — при наличии дисциплинарного производства в отношении адвоката его заявление о прекращении статуса может рассматриваться по окончании дисциплинарного производства (абз. 2 п. 2 ст. 19).

В АПМО поступило обращение У МЮ РФ по МО, в котором указывается, что 29.09.2011 г. М. был сдан квалификационный экзамен на присвоение статуса адвоката. При этом, 29.05.2009 г. Х-ким городским судом был вынесен приговор, которым М. был признан виновным в совершении умышленного преступления. Однако, статус адвоката М. был прекращён 22.06.2009 г. не на основании приговора суда, а по личному заявлению. В настоящее время адвокат обвиняется по ч. 3 ст. 30 ч. 4 ст. 159 УК РФ. Таким образом, М. был ранее осуждён за совершение умышленного преступления, в настоящее время обвиняется в совершении умышленного тяжкого преступления, что подрывает доверие к адвокатуре.

К обращению заявителем приложены копии следующих документов:

— письма ГСУ СК России по МО от 13.07.2017 г. № 16;

— приговора Х-кого городского суда МО от 29.05.2009 г. в отношении М.

Адвокатом представлены письменные объяснения, в которых он не согласился с доводами представления, пояснив, что на момент приобретения статуса адвоката он был не судим, что подтверждается Постановлением Х-кого городского суда от 30.06.2010 г. В настоящее время адвокат действительно является обвиняемым по уголовному делу, но приговор по делу судом не постановлен, вины в инкриминируемом деянии адвокат не признаёт.

К письменным объяснениям адвоката приложена копия Постановления Х-кого городского суда МО от 30.06.2010 г. об удовлетворении ходатайства М. о досрочном снятии судимости

Рассмотрев доводы представления и письменных объяснений адвоката, изучив представленные документы, Комиссия приходит к следующим выводам.

В силу п.п. 2 п. 2 ст. 9 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», не вправе претендовать на приобретение статуса адвоката и осуществления адвокатской деятельности лица, имеющие непогашенную или неснятую судимость за совершение умышленного преступления.

Согласно данных Кадровой службы АПМО, статус адвоката был приобретён М. 16.08.2006 г., 22.06.2009 г. статус был прекращён по личному заявлению адвоката.

29.05.2009 г. в отношении адвоката М. Х-ким городским судом был постановлен приговор по обвинению его в совершении умышленного преступления. Однако, на момент подачи заявления о прекращении статуса адвоката, данный приговор в законную силу не вступил.

Основания прекращения статуса адвоката исчерпывающе определены в п. 1 ст. 17 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ». При этом законодательство об адвокатской деятельности не устанавливает приоритетности какого-либо из оснований. Кодекс профессиональной этики адвоката предусматривает единственное исключение — при наличии дисциплинарного производства в отношении адвоката его заявление о прекращении статуса может рассматриваться по окончании дисциплинарного производства (абз. 2 п. 2 ст. 19).

Поэтому, подавая заявление о прекращении статуса адвоката до вступления приговора суда в законную силу, М. действовал в рамках прав, предусмотренных законом и, соответственно, Совета АПМО не вправе был не рассматривать его заявления или приостановить рассмотрение до вступления вышеуказанного судебного акта в законную силу.

Адвокатом представлена копия Постановления Х-кого городского суда МО от 30.06.2010 г. об удовлетворении ходатайства М. о досрочном снятии судимости, которое вступило в законную силу 13.07.2010 г. Поэтому последующее приобретение М. статуса адвоката не вызывает сомнения в легитимности.

В отношении того, что в настоящее время в отношении адвоката ведётся предварительное расследование, Комиссия считает необходимым учитывать, что согласно позиции ЕСПЧ, отражённой в постановлении по делу «Виорел Бурзо против Румынии («Viorel Burzo c. Roumanie») (жалобы № 75109/01 и 12639/02, п. 156) «презумпция невиновности… не сводится лишь к процессуальным гарантиям по уголовным делам. Её сфера действия является более широкой, включая требование, чтобы представители государства или публичной власти не заявляли о том, что лицо виновно в совершении преступления, пока его вина не будет установлена судом». Комиссия считает, что само по себе привлечение адвоката к уголовной ответственности, безотносительно к его действиям, не может рассматриваться в качестве дисциплинарного проступка.

На основании изложенного, Комиссией дано заключение о необходимости прекращения дисциплинарного производства в виду отсутствия в действиях адвоката нарушений норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре.

«… в ситуациях, когда адвокат участвует в ОРД в противоречие вступают две важные ценности: с одной стороны – безусловная польза действий адвоката для доверителя, с другой – доверие общества к институту адвокатуры и профессии адвоката, основанное на принципах независимости и адвокатской тайны и подрываемое участием адвоката в тайном сыске».

В представлении 1-го Вице-президента АПМО и прилагаемых документах указывается, что адвокат Б. в нарушение требований п. 3.1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката выступила как добровольный участник следственного эксперимента, в результате которого был задержан адвокат Г. Уголовное дело в отношении адвоката Г. было возбуждено по ч. 4 ст. 159 УК РФ на основании заявления о преступлении от адвоката Б., которой затем в рамках уголовного дела были даны подробные свидетельские показания против Г.

В частности в прилагаемой к представлению жалобе адвоката К. указывается, что адвокат осуществляла по уголовному делу на стадии предварительного следствия. Знакомые обвиняемого искали варианты «переквалификации обвинения» и нашли Г., который предложил свое содействие. Далее он общался в основном с адвокатом Б., которая записывала все встречи на диктофон, сама написала заявление на Г. по факту вымогательства, под контролем ФСБ приняла участие в оперативном эксперименте и передала меченые деньги.

Также к представлению приложены копии следующих документов:

— постановление о возбуждении уголовного дела в отношении Г.;

— заявление адвоката Б., адресованного в СУ по г. Москве, в котором она просит принять меры по факту вымогательства денежных средств, проводимого через Г., указано, что прилагается стенограмма разговора родственников подзащитного с Г.;

— постановление о проведении ОРМ «оперативный эксперимент» от 20.06.2017 г.;

— протокол допроса свидетеля – адвоката Б. от 21.06.2017 г.;

— рапорт о результатах проведения ОРМ;

— протокол допроса свидетеля адвоката К. от 21.06.2017 г. (адвокат, соучастник встречи и ОРМ);

— протокол допроса потерпевшей П. от 21.06.2017 г.;

— протокол допроса подозреваемого Г. от 21.07.2017 г.

Адвокатом представлены письменные объяснения, в которых она, не отрицая факта участия в ОРМ, не согласилась с доводами представления, пояснив, что она осуществляет защиту П-н., с родственников которого неоднократно вымогались денежные средства. Кроме того, в СИЗО приходило неизвестное лицо, которое грозило нанести физический вред подзащитному. 07.06.2017 г. П. сообщила, что у неё вымогают денежные средства в размере 60 000 000 рублей. Впоследствии оказалось, что одним из этих лиц является адвокат Г. П. и П-н. наставали, чтобы адвокат написала заявление о возбуждении уголовного дела. Адвокат ознакомилась с Разъяснениями Комиссии ФПА по этике и стандартам от 28.01.2016 г. (прот. № 3) и приняла решение об обращении в правоохранительные органы по факту вымогательства денежных средств адвокатом Г.

К письменным объяснениям адвоката приложены копии: заявления, в качестве авторов которых указаны П. и П-н., соглашения на защиту П-н. от 07.06.2017 г., постановления о признании потерпевшим от 21.06.2017 г., постановления об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу от 22.06.2017 г., постановления о возбуждении уголовного дела.

29.08.2017 г. рассмотрение представления было отложено в связи с удовлетворением заявления адвоката К. с просьбой об отложении рассмотрения дисциплинарного производства для предоставления дополнительных доказательств.

Адвокатом К. Комиссии представлено заключение специалиста., согласно которого в беседе, отражённой в протоколе осмотра предметов от 17.07.2017 г. «инициатором тематики о передаче денежных средств является лицо, обозначенное буквой Ж» и участники разговора, обозначенные «как «М» и «Ж» занимают по отношению к лицу «М1» господствующую позицию.

В заседании Комиссии адвокат Б. поддержала доводы, изложенные в письменных объяснениях, дополнительно пояснив, что в заключение специалиста исследуются фразы, вырванные из контекста. Адвокат хотела защитить своего доверителя, которому угрожали физической расправой в СИЗО, вымогали денежные средства без указания конкретных лиц, которым они должны быть переданы. Адвокат также пояснила, что понимает ошибочность своего поступка, должна была предварительно обратиться в Совет АПМО за разъяснениями, но не могла оставить без помощи маму своего подзащитного.

Рассмотрев доводы представления, обращения адвоката и письменных объяснений, изучив представленные документы и заслушав стороны, Комиссия приходит к следующим выводам.

Факт участия адвоката Б. в оперативно-розыскном мероприятии адвокатом не оспаривается, но стороны дают ему различную правовую оценку.

В силу п. 3.1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее- КПЭА), сотрудничество с органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, в ходе осуществления адвокатской деятельности несовместимо со статусом адвоката.

Согласно п.п. 4 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», адвокат обязан соблюдать КПЭА и исполнять решения органов адвокатской палаты субъекта РФ, ФПА РФ, принятые в пределах их компетенции.

Поскольку проблема участия адвоката в ОРД была предметом рассмотрения Комиссии ФПА РФ по этике и стандартам, Комиссия считает возможным перейти непосредственно к оценке действий адвоката применительно к положениям разъяснения Комиссии ФПА РФ по этике и стандартам по вопросам применения п. 3.1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката (утв. Советом ФПА РФ прот. № 3 от 28.02.2016 г.).

В разъяснении от 28.01.2016 г. указывается, что в ситуациях, когда адвокат участвует в ОРД в противоречие вступают две важные ценности: с одной стороны – безусловная польза действий адвоката для доверителя, с другой – доверие общества к институту адвокатуры и профессии адвоката, основанное на принципах независимости и адвокатской тайны и подрываемое участием адвоката в тайном сыске. Поэтому в разъяснении не содержится полного запрета на участие адвоката в ОРД. Однако, адвокат, столкнувшись с угрозой причинения вреда своему доверителю обязан:

— убедиться в том, что такая угроза реальна:

— обсудить с доверителем меры ее ликвидации помимо обращения в правоохранительные органы, в частности, осуществляющие оперативно-розыскную деятельность;

— поставить доверителя в известность о запретах для адвоката сотрудничества с органами, осуществляющими ОРД, установленных ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» и Кодексом профессиональной этики адвоката;

— если без ОРД эффективно противостоять преступным действиям нельзя, постараться обеспечить участие в ОРМ других лиц, в частности самого доверителя;

— только если без участия самого адвоката в ОРД защитить интересы доверителя не представляется возможным, адвокат вправе разово содействовать (сотрудничать) в ОРД на безконтрактной основе.

В письменных и устных объяснениях адвокат указывает на соблюдение ею всех вышеперечисленных условий возможного участия адвоката в оперативно-розыскных мероприятиях.

Однако, указанные объяснения противоречат иным документам, изученным Комиссией. В такой ситуации Комиссия считает необходимым отдавать предпочтение письменным документам, сформировавшимся до начала конфликта.

Комиссии представлен протокол допроса свидетеля Б. от 21.06.2017 г., в котором она, будучи предупреждённой об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, сообщает, что к ней обратилась мама подзащитного по факту вымогательства денег Г. и попросила встретиться с ним и по результатам встречи обратиться в правоохранительные органы… в ходе данной встречи произошла беседа с Г., которую я записывала на диктофон. Далее адвокат встретилась с мамой подзащитного (П.) и было принято решение о необходимости ещё одной встречи… дабы убедиться является ли последний мошенником или он действительно собирается передать денежные средства. Повторная встреча также состоялась, адвокат обсуждала, кому и в каком размере будут передаваться денежные средства. Впоследствии адвокат обратилась в правоохранительные органы, согласилась поучаствовать в ОРМ, в ходе которого и были переданы денежные средства.

Данные показания согласуются с показаниями потерпевшей П. из протокола допроса которой от 21.06.2017 г. следует, что к ней обратились родственники и сообщили, что есть человек, готовый решить вопрос о мере пресечения. Она сообщила, что ей надо посоветоваться с адвокатом и попросила адвоката встретиться с этим человеком («Алексеем»), которая после двух встреч сообщила, что деньги у неё вымогают.

Таким образом, в данных протоколах, как и в иных документах, относящихся к участию адвоката в оперативно-розыскном мероприятии, не говорится об угрозах в адрес доверителя адвоката. Напротив, родственники доверителя сами искали лицо, способное передать денежные средства за освобождение П-н. (подзащитного адвоката) от уголовного преследования.

Комиссия отмечает, что с момента первого обращения П. к адвокату (как зафиксировано в протоколе допросе свидетеля Б. – 05 или 06.06.2017 г.) до фактического участия адвоката в оперативно-розыскном мероприятии (20.06.2017 г.), адвокат располагала достаточным временем для обращения в Совет АПМО за разъяснениями о её действиях в сложной этической ситуации. Однако, адвокатом этого сделано не было.

Установленное заключением специалиста доминирующее положение адвоката Б. в разговоре при проведении оперативно-розыскного мероприятия не влияет на доказанность обстоятельств, установленных в рассматриваемом дисциплинарном производстве.

На основании изложенного Комиссией дано заключение о наличии в действиях адвоката Б. нарушения п. 3.1 ст. 9 КПЭА, п.п. 4 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», выразившихся в неисполнении разъяснения Комиссии ФПА РФ по этике и стандартам по вопросам применения п. 3.1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката (утв. Советом ФПА РФ прот. № 3 от 28.02.2016 г.) и участии адвоката 20.06.2017 г. в оперативно-розыскном мероприятии.

11. Адвокат не вправе оказывать юридическую помощь вне рамок адвокатской деятельности. Если в процессе оказания юридической помощи адвокатпринимает поручение доверителя по распоряжению принадлежащимидоверителю денежными средствами, дляадвоката является обязательным соблюдение требований п. 5 ст. 16 КПЭА.

Предание адвокатом сведений, составляющих адвокатскую тайну, в том числе путем их рассылки по e—mail третьим лицам, при отсутствии письменного согласия доверителя на это, недопустимо ни при каких обстоятельствах и является дисциплинарным проступком.

20.09.2017 г. в АПМО поступила жалоба представителя по доверенности доверителя А., в которой сообщается, что адвокат Ш. в период с февраля 2015 по май 2017 г. представляла интересы А., постоянно проживающей в Швейцарии, на территории РФ при получении и реализации наследства, которое было получено доверителем от своего родственника. Наследство состояло из долей в праве собственности на несколько объектов недвижимости, автомобиль и ценные бумаги. При этом адвокат произвела оформление свидетельств о праве на наследство, регистрацию прав на унаследованное имущество, продажу унаследованной недвижимости, переводила полученные от продажи доверителя денежные средства на банковский счет доверителя в Швейцарии и т.д.

По утверждению заявителя, адвокат ненадлежащим образом исполняла свои профессиональные обязанности, а именно:

— оказывала правовую помощь без заключения письменного соглашения;

— раскрыла профессиональную тайну в электронной переписке с неизвестным заявителю третьим лицам;

— не предоставила отчет об исполнении поручений доверителя по письменному требованию доверителя;

— в феврале 2017 г. выяснилось, что часть денежных средств от продажи унаследованного имущества была необоснованно удержана адвокатом;

— оказывала юридическую помощь по соображениям собственной выгоды в ущерб интересам доверителя, т.к. размер вознаграждения определялся в виде комиссионного вознаграждения адвоката;

— дала некачественную юридическую консультацию о применении налоговой ставки по доходу физических лиц в размере 13 %, тогда как доверитель не является резидентом РФ и к нему применяется специальная ставка налога в размере 30 %, что повлекло причинение ущерба доверителю;

— давала незаконные рекомендации доверителю о непредставлении налоговых деклараций в налоговые органы РФ в отношении полученных доходов.

В жалобе доверитель ставит вопрос о возбуждении в отношении адвоката дисциплинарного производства.

К жалобе заявителя приложены копии следующих документов более чем на 100 листах, в т.ч.: доверенность от А. на имя адвоката Ш. от 22.09.2015 г.; договор реального раздела акций от 09.10.2015 г., подписанный Ш. как представителем заявителя; договор купли-продажи недвижимости от 16.05.2017 г., подписанный Ш. как представителем заявителя; предложение о продаже доли от 15.02.2016 г., подписанное Ш. как представителем заявителя с использованием адвокатского бланка и печати; предложение о выделение доли в натуре от 18.04.2016 г., подписанное Ш. как представителем заявителя с использованием адвокатского бланка и печати; требования в адрес адвоката Ш. о предоставлении отчета и уплате денежных средств от 15.06.2017 г. и 31.07.2017 г.; электронная переписка между адвокатом и матерью доверителя – М.; банковские документы.

Адвокат в письменных объяснениях не согласилась с доводами жалобы, пояснив, что ей давались консультации А. как внучки ее давней знакомой М. Консультации давались в устной форме на уровне личных отношений, профессиональную юридическую помощь ей она не оказывала и денежные средства за нее не получала. Все действия по оформлению и распоряжению наследственным имуществом осуществлялись А. лично. Считает, что в отношении выдачи ей доверенности от 22.09.2015 г. без заключения соглашения пропущен срок для применения мер дисциплинарной ответственности, кроме того, никакие действия ей на основании доверенности не совершались. Адвокат полагает, что причиной направления жалобы является попытка переложить на нее ответственность за неисполнение А. своих налоговых обязанностей по уплате налога на доход физических лиц на территории РФ.

Представителем заявителя были представлены дополнительные пояснения по жалобе и дополнительные доказательства, подтверждающие оказание правовой помощи адвокатом Ш. доверителю и совершение адвокатом операций с денежными средствами доверителя.

В заседании комиссии представитель заявителя Б. поддержал доводы жалобы и дополнительно пояснил, что денежные средства были сняты адвокатом частично со счета покойного наследодателя, частично с аккредитивного счета, и представил на обозрение комиссии оригиналы банковских документов. Вопросы размера выплаты вознаграждения адвокату были урегулированы в электронной переписке между доверителем и адвокатом, размер вознаграждения был составлен 3 % от денежных средств, полученных от продажи унаследованного имущества. В электронной переписке 4 раза адвокатом направлялись счета с расчетом суммы вознаграждения, которое будет удержано адвокатом.

Также представитель заявителя пояснил, что в переписке с доверителем была согласована подача налоговой декларации по НДФЛ за 2016 г., но указанная обязанность не была исполнена адвокатом. Адресат в переписке М. является матерью доверителя А. и она вела переписку в силу того, что доверитель недостаточно владеет русским языком.

Адвокат Ш. поддержала доводы письменных объяснений, представила дополнительные письменные пояснения по жалобе и пояснила, что по ее мнению жалоба была заявлена ненадлежащим лицом (представителем доверителя), и дисциплинарное производство было возбуждено необоснованно. Также адвокат считает, что А. не была ее доверителем и правовая помощь оказывалась ей и ее семье исключительно в порядке личных доверительных отношений. Адвокат не оспаривает, что ей были получены денежные средства с банковского счета, однако утверждает, что все они были направлены заявителю и получение указанных денежных средств осуществлялось также не в рамках адвокатской деятельности. Адвокат не отрицает, что ей необходимо было заключить письменное соглашение с доверителем об оказании правовой помощи, осуществление которой началось 19.02.2015 г.

Рассмотрев доводы жалобы и письменных пояснений, заслушав адвоката, представителей доверителя и изучив представленные документы, комиссия приходит к следующим выводам.

1. В отношении довода жалобы об оказании адвокатом правовой помощи без заключения письменного соглашения.

Как следует из материалов дисциплинарного производства и объяснений сторон, адвокат Ш. в период с 2015 по 2017 г. представляла интересы доверителя А., постоянно проживающей в Швейцарии, на территории РФ при получении и последующей реализации наследственного имущества, которое было получено доверителем от своего родственника. При этом адвокат произвела оформление свидетельств о праве на наследство, регистрацию прав на унаследованное имущество, продажу унаследованной недвижимости (в т.ч. доли в праве собственности на объекты недвижимости), переводила полученные от продажи доверителя денежные средства на банковский счет доверителя в Швейцарии, вела переговоры от имени доверителя с другими наследниками, предоставляла доверителя консультации по налоговому праву Российской Федерации и оказывала иную правовую помощь.

Согласно п. 1 ст. 6.1 Кодекса профессиональной этики адвоката под доверителем понимается:

— лицо, заключившее с адвокатом соглашение об оказании юридической помощи;

— лицо, которому адвокатом оказывается юридическая помощь на основании соглашения об оказании юридической помощи, заключенного иным лицом;

— лицо, которому адвокатом оказывается юридическая помощь бесплатно либо по назначению органа дознания, органа предварительного следствия или суда.

По рассматриваемому дисциплинарному производству адвокат не отрицает факта оказания правовой помощи А. при оформлении последней наследственного имущества на территории Российской Федерации, но утверждает, что указанная помощь оказывалась ей не в качестве адвоката в контексте личных доверительных отношений с семьей доверителя.

Кроме того, факт оказания правовой помощи доверителю подтверждается, в частности, следующими документами, изученными комиссией и имеющимися в материалах дисциплинарного производства: доверенностью от 22.09.2015 г., выданной А. адвокату Ш. на принятие наследства и ведение наследственного дела с максимально широкими полномочиями адвоката как представителя по наследственному делу, в т.ч. с правом получения денежных вкладов наследодателя, заключения сделок по продаже наследственного имущества и др.; договором реального раздела акций от 09.10.2015 г., подписанный Ш. как представителем заявителя; договором купли-продажи недвижимости от 16.05.2016 г., подписанный Ш. как представителем заявителя; договором купли-продажи недвижимости от 30.05.2016 г., подписанный Ш. как представителем заявителя; предложением о продаже доли от 15.02.2016 г., подписанное Ш. как представителем заявителя с использованием бланка адвокатского кабинета и печати.

Комиссия обращает внимание, что в тексте предложении о продажи доли от 15.02.2016 г., адресованному П. и О., адвокат Ш. прямо указывает, что А. является ее доверителем и она действует в ее интересах как адвокат.

Исходя из изложенных выше доказательств, доводы адвоката о том, что «наличие своего статуса нигде не указывала, осуществляла устное консультирование, которое я обычно провожу во время своих консультационных сессий по студентами…»; «профессиональная юридическая помощь А. мной не оказывалась, … никаких поручений юридического характера не было и не выполнялось» прямо противоречат фактическим обстоятельствам дисциплинарного производства и отклоняются комиссией как несостоятельные.

Таким образом, комиссия признает установленным тот факт, что представительство адвокатом Ш. заявителя А. при получении и реализации наследственного имущества в рассматриваемом дисциплинарном производстве является видом правовой помощи доверителю А., для оказания которой адвокатом необходимо было заключение письменного соглашения с доверителем.

2. В отношении довода жалобы о получении адвокатом денежных средств доверителя без оформления финансовых документов и нарушения порядка распоряжения принадлежащими доверителю денежными средствами.

В своих заключениях комиссия неоднократно отмечала, что адвокат может рассчитывать на доверие клиента только в случае его профессионального отношения к оформлению своих отношений с ним и неукоснительного соблюдения требований закона при оформлении договорных отношений с доверителем.

Согласно п. 1 и 2 ст. 5 Кодекса профессиональной этики адвоката, профессиональная независимость адвоката, а также убежденность доверителя в порядочности, честности и добросовестности адвоката являются необходимыми условиями доверия к нему. Адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре

В силу п. 6 ст. 25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», вознаграждение, выплачиваемое адвокату доверителем, и (или) компенсация адвокату расходов, связанных с исполнением поручения, подлежат обязательному внесению в кассу соответствующего адвокатского образования либо перечислению на расчетный счет адвокатского образования в порядке и сроки, которые предусмотрены соглашением.

Таким образом, закон устанавливает строгие требования к оформлению денежных средств, полученных адвокатом от доверителя. Самостоятельным дисциплинарным нарушением адвоката является получение денежных средств от доверителя за оказание юридической помощи в отсутствие заключенного соглашения об оказании юридической помощи, а также невнесение адвокатом полученных денежных средств в кассу или на расчетный счет адвокатского образования.

Как установлено комиссией в рассматриваемом дисциплинарном производстве, свою помощь по ведению наследственного дела адвокат Ш. обусловила вознаграждением, которое отчисляла из денежных средств, получаемых ею из унаследованного доверителем имущества. Факт получения адвокатом Ш. денежных средств доверительницы подтверждается рядом банковских документов, находящихся в материалах дисциплинарного производства и представленных представителем заявителя в оригиналах на заседании Комиссии, в частности: расходным касовым ордером ПАО «Промсвязьбанк» №32; письмом ПАО АКБ «Металлинвестбанк» с приложением 4 расходно-кассовых ордеров; отчетом об операциях по счету, открытому в ПАО Сбербанк, за период с 02.09.2016 по 08.07.2017;

Таким образом, адвокатом Ш. получались денежные средства за оказание юридической помощи без заключения соглашения с доверителем А. и без оформления финансовых документов, что является нарушением п. 6 ст. 25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» и п. 2 ст. 5 Кодекса профессиональной этики адвоката.

Кроме того, согласно п. 5 ст. 16 Кодекса профессиональной этики адвоката в случае, если в процессе оказания юридической помощи адвокаты принимают поручение доверителя по распоряжению принадлежащими доверителю денежными средствами для адвокатов является обязательным соблюдение следующих правил:

— средства доверителя всегда должны находиться на счете в банке или в какой-либо другой организации (в том числе у профессиональных участников рынка ценных бумаг), позволяющей осуществлять контроль со стороны органов власти за проводимыми операциями, за исключением случаев наличия прямого или опосредованного распоряжения доверителя относительно использования средств каким-либо другим образом;

— в сопровождающих каждую операцию со средствами доверителя документах должно содержаться указание на совершение данной операции адвокатом по поручению доверителя;

— выплаты какому-либо лицу из средств доверителя, осуществляемые от его имени или в его интересах, могут производиться только при наличии соответствующего непосредственного или опосредованного поручения доверителя, выраженного в письменной форме;

— адвокат в порядке адвокатского делопроизводства обязан вести учет финансовых документов относительно выполнения поручений по проведению операций со средствами доверителя, которые должны предоставляться доверителю по его требованию.

Как следует из материалов дисциплинарного производства, представителем доверителя неоднократно направлялись требования адвокату (в частности, в запросе от 31 июля 2017 года) предоставить копии всех поручений на перевод денежных средств с банковских счетов адвоката на банковские счета А., копии документов, подтверждающих суммы комиссий, удержанных банком адвоката с указанных переводов, копии документов, подтверждающих суммы вознаграждений и расходов, удержанных адвокатом в связи с оказанием А. юридической помощи.

Ответ на указанные запросы адвокатом не был предоставлен, в заседании комиссии адвокат также не смогла пояснить причину непредставления доверителю полной и достоверной информации об операциях с его денежными средствами, а также предоставить доказательства ведения адвокатом учета финансовых документов по выполнению поручений по проведению операций со средствами доверителя.

Таким образом, Комиссия считает установленным наличие в действиях адвоката нарушения п. 5 ст. 16 Кодекса профессиональной этики адвоката.

В отношении довода жалобы о разглашении адвокатской тайны.

Согласно п. 1 ст. 8 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 3 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката адвокатской тайной являются любые сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи своему доверителю.

В силу пунктов 2 — 4 статьи 6 Кодекса профессиональной этики адвоката, соблюдение профессиональной тайны является безусловным приоритетом деятельности адвоката. Согласие доверителя на прекращение действия адвокатской тайны должно быть выражено в письменной форме в присутствии адвоката в условиях, исключающих воздействие на доверителя со стороны адвоката и третьих лиц. Без согласия доверителя адвокат вправе использовать сообщенные ему доверителем сведения в объеме, который адвокат считает разумно необходимым для обоснования своей позиции при рассмотрении гражданского спора между ним и доверителем или для своей защиты по возбужденному против него дисциплинарному производству или уголовному делу.

Предание адвокатом таких сведений огласке без согласия доверителя, в том числе путем их рассылки по e-mail третьим лицам, при отсутствии условий, указанных в п. 3 ст. 6 КПЭА, недопустимо ни при каких обстоятельствах и является тяжким дисциплинарным проступком.

Как следует из материалов дисциплинарного производства, электронное письмо адвоката Ш. от 26 апреля 2017 года, содержавшее сведения о факт возникновения у доверителя А. обязанности по уплате НДФЛ за 2016 г. и сумму сделок по продаже наследственного имущества, было направлено, помимо М. (матери доверителя), на три электронных адреса: Roman@, Сdmitri@, и Вelena@.

Адвокат не предоставила комиссии объяснений относительно данного факта и надлежащих доказательств наличия согласия доверителя на разглашение указанным третьим лицам информации, связанной с суммой доходов и налоговыми обязательствами доверителя. Таким образом, комиссия считает установленным факт, что адвокатом без согласия доверителя адвокатом были сообщены третьим лицам сведения, составляющие адвокатскую тайну.

Относительно иных доводов жалобы комиссия отмечает, что в силу п. 1 ч. 1 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, разбирательство в квалификационной комиссии адвокатской палаты субъекта РФ осуществляется устно, на основе принципов состязательности и равенства участников дисциплинарного производства. Доводы обвинения, выдвинутого заявителем в отношении адвоката, равно как и доводы объяснений адвоката, должны подтверждаться надлежащими, достоверными и непротиворечивыми доказательствами.

В силу п.п. 7 п. 2 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката, жалоба в отношении адвоката должна содержать доказательства, подтверждающие обстоятельства, на которых заявитель основывает свои требования. Иные доводы жалобы доверителя о ненадлежащем исполнении адвокатом своих профессиональных обязанностей не находят подтверждения в материалах рассматриваемого дела.

На основании изложенного, Комиссией дано заключение о наличии в действиях адвоката Ш. нарушений п.п. 1 п. 1 ст. 7, п. 1 ст. 8, п. 1 и 2 ст. 25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 2 – 4 ст. 6, п. 1 ст. 8, п. 5 ст. 16 Кодекса профессиональной этики адвоката, а также ненадлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителем А., выразившееся в том, что адвокат оказывала правовую помощь при получении и реализации наследственного имущества в интересах доверителя без заключения письменного соглашения об оказании правовой помощи; адвокатом получались денежные средства за оказание юридической помощи без заключения соглашения с доверителем А. и без оформления финансовых документов о получении денежных средств; адвокатом были нарушены правила по распоряжению принадлежащими доверителю денежными средствами, а именно не была предоставлена информация о совершенных операциях по запросу представителя доверителя и не велся учет финансовых документов по выполнению поручений по проведению операций со средствами доверителя; адвокатом без согласия доверителя адвокатом были сообщены третьим лицам сведения о сумме доходов доверителя и налоговых обязательствах доверителя за 2016 год, составляющие адвокатскую тайну.

Адвокаты не должны идентифицироваться с их клиентами и делами клиентов в связи с исполнением их профессиональных обязанностей. По общему правилу, на неправомерные или бестактные действия следователя, судьи, подзащитного, других участников уголовного судопроизводства или иных лиц адвокат может реагировать только процессуальными средствами: жалобами, ходатайствами, принесением отводов, замечаниями в протоколы. Как бы ни вели себя указанные лица, адвокат не имеет права самовольно отказаться выполнять следственное и иное процессуальное действие, мотивируя такой отказ тактическими соображениями, или покинуть место его проведения в знак протеста, поскольку подобные действия являются отказом от защиты.

17.10.2017 г. в АПМО поступило представление УМЮ РФ по МО, в котором сообщается, что адвокат К. осуществляет защиту Е. по уголовному дела на стадии предварительного следствия. При проведении очной ставки между обвиняемыми адвокат отказался принимать участие в следственном действии, чем фактически устранился от защиты.

Как следует из прилагаемого к представлению обращения следователя, очная ставка проводилась 15.08.2017 г. Иных документов к представлению не приложено.

Адвокатом представлены письменные объяснения, в которых он, не отрицая изложенных в представлении обстоятельств, сообщил, что при обсуждении тактики защиты они с подзащитным пришли к выводу о том, что Е. нецелесообразно давать показания и участвовать в очных ставках, поскольку это позволит следствию закрепить показания, свидетельствующие против него. Поэтому 20.06.2017 г. Е. подал следователю заявление, в котором указал, что он отказывается от дачи показаний и участия в очных ставках. Отказ от участия в очных ставках является не запрещённым законом средством и способом защиты (п. 11 п. 1 ст. 53 УПК РФ). Следователь отпустил адвокатов до окончания очной ставки – в 11.22 ч.ч., а согласно протокола очная ставка была окончена в 12.51 ч.ч.

К письменным объяснениям адвоката не приложено каких-либо документов.

В заседании Комиссии адвокат поддержал доводы, изложенные в письменных объяснениях, на вопросы членов Комиссии пояснил, что его подзащитный отказался от дачи показаний, и это не позволяло следователю провести очную ставку. Адвокат не мог подписать протокол, поскольку это противоречило бы воле подзащитного. Следователь отпустил адвоката и его подзащитного до окончания очной ставки, поскольку подписал пропуск до окончания очной ставки, и тем самым признал, что адвокат и его подзащитный не являются участниками данного следственного действия.

К материалам дисциплинарного производства приобщена копия протокола очной ставки от 15.08.2017 г.

Рассмотрев доводы представления и письменных объяснений, заслушав адвоката и изучив представленные документы, Комиссия приходит к следующим выводам.

Фактические обстоятельства, изложенные в представлении, адвокатом не оспариваются, но стороны дают им различную правовую оценку. Факт оставления адвокатом места проведения следственного действия до его окончания отражён в протоколе очной ставки от 15.08.2017 г. Поэтому Комиссия считает возможным перейти к непосредственной оценке действий адвоката.

Комиссия считает, что согласно общим началам осуществления уголовного судопроизводства в Российской Федерации, а также общепринятым нормам морали (межличностного общения) законодателем презюмируется конструктивное сотрудничество профессиональных участников уголовного судопроизводства при исполнении каждым из них возложенной на него законом процессуальной функции.

В соответствии с ч. 2 ст. 53 УПК РФ, защитник, участвующий в производстве следственного действия, в рамках оказания юридической помощи своему подзащитному вправе давать ему в присутствии следователя, дознавателя краткие консультации, задавать с разрешения следователя, дознавателя вопросы допрашиваемым лицам, делать письменные замечания по поводу правильности и полноты записей в протоколе данного следственного действия. Данная норма не предусматривает права адвоката на отказ от участия в следственном действии.

Более того, согласно ч. 7 ст. 166, ч. 1 ст. 167 УПК РФ, протокол следственного действия подписывается следователем и лицами, участвующими в следственном действии. В случае отказа подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего или иного лица, участвующего в следственном действии, подписать протокол следственного действия следователь вносит в него соответствующую запись, которая удостоверяется подписью следователя, а также подписями защитника, законного представителя, представителя или понятых, если они участвуют в следственном действии.

Комиссия также отмечает, что в силу ч. 2 ст. 1 УПК РФ порядок уголовного судопроизводства, установленный УПК РФ, является обязательным для судов, органов прокуратуры, органов предварительного следствия и органов дознания, а также иных участников уголовного судопроизводства, к которым, в частности, относится адвокат. В ст. 38 УПК РФ прямо указано, что именно следователь, а не адвокат, самостоятельно руководит расследованием и принимает решения о необходимости проведения тех или иных следственных действий.

В Разъяснении Экспертно-методической комиссии Совета ФПА РФ в связи со случаями невыполнения адвокатами-защитниками своих профессиональных обязанностей, нарушающими права доверителей на защиту от 23.03.2011 г. указывается, что на неправомерные или бестактные действия следователя, судьи, подзащитного, других участников уголовного судопроизводства или иных лиц адвокат может реагировать только процессуальными средствами: жалобами, ходатайствами, принесением отводов, замечаниями в протоколы. Как бы ни вели себя указанные лица, адвокат не имеет права самовольно отказаться выполнять следственное и иное процессуальное действие, мотивируя такой отказ тактическими соображениями, или покинуть место его проведения в знак протеста, поскольку подобные действия являются отказом от защиты.

Поэтому довод адвоката о том, что отказ от участия в проведении очной ставки объясняется тактикой защиты Комиссия считает несостоятельным. Иное понимание своих процессуальных обязанностей защитником не возможно, поскольку, как указано в Основных положениях о роли юристов (ООН) (приняты восьмым Конгрессом ООН по предупреждению преступлений в августе 1990 г. в Гаване)Адвокаты не должны идентифицироваться с их клиентами и делами клиентов в связи с исполнением их профессиональных обязанностей; Адвокаты должны постоянно поддерживать честь и достоинство своей профессии в качестве важных участников отправления правосудия; Обязанности адвоката по отношению к клиенту должны включать: б) оказание помощи клиенту любым законным способом и совершение правовых действийдля защиты его интересов.

В соответствии с п.п. 6 п. 4 ст. 6 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», адвокат не вправе отказаться от принятой на себя защиты.

Таким образом, адвокат К. не вправе был отказываться от участия в проведении следственного действия (очной ставки) по делу, в котором он выступал в качестве защитника.

Комиссия считает несостоятельным довод адвоката о том, что следователь подписал ему пропуск ранее окончания очной ставки и тем самым освободил адвоката и его подзащитного от необходимости участия в следственном действии. Время подписания пропуска не свидетельствует об окончании следственного действия и не подтверждает право участника покинуть место его проведения.

Адвокат в письменных объяснениях и в заседании Комиссии указывал на незаконность проведения следователем очной ставки. Однако, покинув место проведения очной ставки до её окончания, адвокат не только допустил нарушение вышеперечисленных норм закона, но и отказался от реализации своего права на внесение замечаний, уточнений и дополнений в протокол следственного действия (ч. 6 ст. 166 УПК РФ), что нельзя рассматривать в качестве надлежащего исполнения адвокатом обязанности ходатайствовать об устранении нарушения закона в отношении доверителя, а также требования исполнять свои обязанности по защите прав, свобод и интересов доверителей всеми не запрещенными законодательством средствами не только честно, разумно и добросовестно, но еще и квалифицированно, принципиально, своевременно и активно (п. 1 ст. 8, п. 1 ст. 12 КПЭА).

На основании изложенного Комиссией дано заключение о наличии в действиях адвоката К. нарушений п.п. 6 п. 4 ст. 6 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8, п. 1 ст. 12 КПЭА, выразившихся в том, что 15.08.2017 г. при осуществлении защиты Е. в СУ СК России по Т-ской области без уважительных причин покинул место проведения следственного действия (очной ставки) до его окончания.

Адвокат, будучи профессиональным советником по правовым вопросам, на котором лежит обязанность по добросовестной и активной защите прав своего доверителя должен был отслеживать результаты рассмотрения кассационной жалобы, направленной в суд, а не дожидаться получения отказного определения по почте.

25.10.2017 г. в АПМО поступила жалоба Д. в отношении адвоката Б., в которой указывается, что она заключила с адвокатом соглашение от 01.03.2017 г. на подачу от имени заявителя кассационной жалобы на судебные акты по гражданскому делу. Заявитель сообщает, что срок на подачу кассационной жалобы в Судебную коллегию по гражданским делам ВС РФ истекал 21.03.2017 г. Копии материалов гражданского дела были переданы адвокату 08.08.2016 г., а заверенные копии документов по делу и доверенности 13.03.2017 г. Адвокат подписал кассационную жалобу 17.03.2017 г., а 23.03.2017 г. прислал заявителю смс-сообщение о том, что кассационная жалоба отправлена, не представив квитанцию об отправке. Впоследствии заявитель узнала, что госпошлина была оплачена только 28.03.2017 г., а ордер адвокат выписал 22.03.2017 г. Адвокат прислал копию квитанции об оплате госпошлины от 05.04.2017 г., а 24.04.2017 г. Д. получила Определение ВС РФ об отказе в принятии кассационной жалобы в связи с пропуском срока на обжалование. Адвокат составил заявление о восстановлении пропущенного срока, в котором в качестве уважительной причины пропуска указана ошибка суда кассационной инстанции. Таким образом, адвокат вводил доверителя в заблуждение по поводу даты подачи жалобы, что в итоге привело к пропуску срока на кассационное обжалование, и уклонялся от предоставления Д. отчётных документов, подтверждающих дату отправки жалобы.

К жалобе заявителем приложены копии документов (23 п.), включая: соглашение об оказании юридической помощи № 01-11/164 от 25.11.2016 г. (на составление и подачу кассационной жалобы в Президиум Московского городского суда); соглашение об оказании юридической помощи № 01-11/33 от 01.03.2017 г. (на составление и подачу кассационной жалобы в Судебную коллегию по гражданским делам ВС РФ); решение П-ского районного суда от 30.03.2016 г.; апелляционное определение М-ского городского суда от 22.07.2016 г.; определение Московского городского суда от 27.12.2016 г. об отказе в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в суде кассационной инстанции; доверенности, выданной заявителем адвокату.

В заседании Комиссии заявитель поддержала доводы жалобы, на вопросы членов Комиссии пояснила, что адвокат умышленно пропустил срок на подачу жалобы, чтобы её не рассматривали, и предоставил Д. подложную почтовую квитанцию.

По ходатайству заявителя к материалам дисциплинарного производства приобщены копии почтовых квитанций от 23.03.2017 г. и 05.04.2017 г.

Рассмотрев доводы жалобы, заслушав заявителя и изучив представленные документы, Комиссия приходит к следующим выводам.

01.03.2017 г. между сторонами рассматриваемого дисциплинарного производства было заключено соглашение на составление и подачу кассационной жалобы в Верховный суд РФ.

В силу п. 1 ч. 1 ст. 23 КПЭА, разбирательство в квалификационной комиссии адвокатской палаты субъекта РФ осуществляется устно, на основе принципов состязательности и равенства участников дисциплинарного производства.

Заявитель не отрицает, что кассационная жалоба была составлена и подана адвокатом. По вопросу даты подачи Комиссии представлены две почтовые квитанции: от 23.03.2017 г. и 05.04.2017 г., доказательствами того, что одна из квитанций является подложной, Комиссия не располагает.

Письмом ВС РФ от 14.04.2017 г. кассационная жалоба была возвращена заявительнице в связи с пропуском срока на её подачу. Адвокат обратился в суд первой инстанции с заявлением о восстановлении пропущенного срока. Определением от 02.07.2017 г. П-ский районный суд отказал в восстановлении пропущенного срока. При этом суд не признал в качестве уважительной причины пропуска срока нарушения, допущенные судом кассационной инстанции. На данное определение адвокатом была подана частная жалоба, в удовлетворении которой было отказано. Суд апелляционной инстанции указал, что на момент подачи кассационной жалобы в Президиум М-ского суда (14.12.2016 г.) до конца шестимесячного срока оставалось 40 дней и даже при исключении срока рассмотрения и почтовой рассылки, с 09.02.2017 г. заявитель имела возможность подать кассационную жалобу в оставшийся срок – до 21.03.2017 г.

Верховный суд РФ разъяснил, что течение срока на подачу кассационной жалобы приостанавливается с момента подачи жалобы до вынесения одного из определений, предусмотренных ст.ст. 383, 384 ГПК РФ (См. Постановление Пленума ВС РФ от 11.12.2012 г. № 29). Дата фактического получения определения заявителем правового значения не имеет. Комиссия считает, что при таких обстоятельствах адвокат, будучи профессиональным советником по правовым вопросам, на котором лежит обязанность по добросовестной и активной защите прав своего доверителя должен был отслеживать результаты рассмотрения кассационной жалобы, направленной в суд, а не дожидаться получения отказного определения по почте.

Кроме того, согласно п. 2 ст. 5 КПЭА, адвокат должен избегать действий, направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре. Адвокат представил заявителю две почтовые квитанции (от 23.03.2017 г. и от 05.04.2017 г.), содержащие различные даты отправки кассационной жалобы и вплоть до настоящего времени не смог объяснить Д. причины такого разночтения, что привело к подрыву доверия к нему со стороны заявителя.

На основании изложенного Комиссией дано заключение о наличии в действиях адвоката Б. нарушений п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 2 ст. 5, п. 1 ст. 8 КПЭА и ненадлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителем Д., выразившихся в том, что адвокат: не отслеживал результаты рассмотрения кассационной жалобы в Президиуме М-ского суда, что привело к пропуску срока на подачу кассационной жалобы в Верховный суд РФ; вводил доверителя Д. в заблуждение относительно даты отправления кассационной жалобы в Верховный суд РФ.

Ответственный секретарь

Квалификационной комиссии АП МО

Никифоров А.В.

Чтобы иметь возможность оставлять комментарии от своего имени, пожалуйста, выполните ВХОД или, если вы не зарегистрированы, — зарегистрируйтесь

	Подписаться на RSS канал
	Адвокатская палата Московской области в Facebook

	Федеральная палата адвокатов
	70 лет Победы
	Лучший сайт адвокатской палаты – 2016