15.02.19. Добросовестность и справедливость О значимости независимых судей из народа . НАГ. №3 от 04.02.19.

Олег Бибик, адвокат АП Ивановской области, управляющий партнер АБ «Бибик»

Добросовестность и справедливость О значимости независимых судей из народа

В данном отклике на статью Алексея Созвариева «Вердикт присяжных о невиновности» (см.: «АГ». 2019. № 3 (284)) автор на примере защиты своего доверителя в суде присяжных, вынесших единогласно оправдательный вердикт, подчеркивает, что сегодня только в этом суде сохранились условия для объективного и беспристрастного исследования доказательств. По его мнению, подсудность данных судов должна быть максимально расширена. С тех пор как в России был возрожден суд присяжных, его многочисленные противники, напуганные ростом числа оправдательных приговоров, предпринимали титанические усилия, чтобы в системе правосудия он существовал не более чем на уровне статистической погрешности. Формально положения Конституции РФ были реализованы, но в то же время значимость «суда улицы» до минимума урезалась очередными новациями уголовно-процессуального закона. И эти же люди всячески насаждали взамен любимый проект наших правоохранителей – особый порядок, который моментально расплодился, подобно борщевику Сосновского, и заполонил собой все околоправосудное пространство, фактически почти на 70% ликвидировав в стране классический состязательный процесс. В 2008–2013 гг. из 47 составов преступлений, рассматриваемых судом присяжных, были последовательно изъяты дела о терроризме, вооруженном мятеже, диверсии и массовых беспорядках, а затем очередь дошла до половых и транспортных преступлений, преступлений против правосудия и, самое главное, – взяточничества. Развернув очередную компанию по борьбе с коррупцией, власть стремилась получать только угодные ей приговоры. Конечно, и до этих реформ уголовно-процессуального законодательства под предлогом того, что присяжные должны оценивать только факты, председательствующие нередко всячески пытались оградить присяжных от попыток поставить под сомнение допустимость доказательств обвинения, но защитники изыскивали возможность доходчиво и убедительно объяснять непрофессиональным судьям безнравственность и незаконность выводов о виновности на основе доказательств, полученных с нарушением закона. Помню, как довелось защищать в суде присяжных одного муниципального чиновника из районного городка Ивановской области, которому оперативники настойчиво навязывали денежное вознаграждение за решение вопроса о выделении земельного участка. Дошли до исследования вещественного доказательства – диска с видеозаписью, сделанной при проведении оперативно-розыскного мероприятия. Председательствующий распорядился включить видеозапись и подсказал секретарю судебного заседания, с какой минуты записи следует начать воспроизведение. Однако я стал настаивать, чтобы выполненная в ходе оперативного эксперимента видеозапись была воспроизведена в полном объеме, а не только ее финальная часть. Судья недовольно поджал губы, но распорядился начать воспроизведение оперативного видео с самого начала. Скрытая видеокамера в барсетке полицейского агента старательно фиксировала коридор районной администрации, обшарпанный пол, стены, чьи-то ноги. Агент молча прохаживался по коридору и заметно нервничал. Доверенная ему операция была под угрозой срыва. Он никак не мог дождаться своей очереди на прием. Прошло полчаса. Потом еще какое-то время. Скучное кино стало утомлять присутствующих. На экран уже www.yourpress.ru никто, кроме защитника, не обращал внимания. Прокурор что-то разглядывал в своем мобильнике. Судья меланхолично перелистывал дело. Коллегия присяжных в полном составе дружно дремала. Неожиданно тишину судебного зала нарушили резкие трели телефонного звонка. Агент «Сидоров», не выпуская из руки барсетку, поднес аппарат к уху и в зале областного суда отчетливо прозвучал зафиксированный оперативной аппаратурой полицейский инструктаж: – Ну что ты … там возишься с ним столько времени? Надоело нам тут сидеть… Суй ему скорее, и мы его прямо в кабинете хлопнем. – Да не хочет он брать. – жалуется агент. – Что ты несешь …, как это не хочет. Твоя задача сунуть ему деньги в кабинете. Не слушай его, суй деньги и сразу выходи. Мы тут наготове. – Не хочет он меня принимать, – оправдывался «Сидоров». – Если не захочет в кабинете брать, тащи его в поле, скажи, участок надо посмотреть. Там ему сунешь. Мы его на поле хлопнем – инструктировали «Сидорова» полицейские кураторы. Группа захвата, сидевшая в оперативной автомашине возле здания районной администрации, не выдержала длительного ожидания и решила таким способом поторопить своего агента. Не рискую воспроизвести здесь этот диалог во всей его полноте и оригинальности, поскольку он в изобилии содержал неприемлемую для печати лексику, что не могло не произвести впечатления на присяжных. Они дружно заулыбались и начали оживленно переглядываться между собой. Прокурор выглядел растерянно и что-то лихорадочно разыскивал в своих бумагах. Я не рассчитывал получить в зале суда такой щедрый «подарок». Доказательства провокации, о которой я намеревался говорить, оказались совершенно случайно зафиксированными самими полицейскими. Видимо, никто не удосужился (каюсь, и я в том числе) на досудебной стадии просмотреть оперативную видеозапись от начала и до конца. На этом «подарке» и были в значительной степени построены мои доводы о провокации и допустимости доказательств обвинения. Не все мы люди верующие, но все наверняка разделяем вечные христианские ценности. «Вспомните в совещательной комнате евангельскую мудрость – горе миру от соблазнов, но двойное горе тому, кто принес соблазн в мир, – сказал я в своей речи, – и решите вопрос о виновности так, как подсказывает вам ваша совесть». Присяжные единодушно вынесли оправдательный вердикт. Прокуратура, как и ожидалось, направила кассационное представление, но Верховный Суд поддержал приговор: «Доводы кассационного представления о том, что адвокат Бибик своим выступлением в прениях оказал незаконное воздействие на присяжных заседателей, являются необоснованными. Содержание речи адвоката свидетельствует лишь о том, что он выполнял свою обязанность по защите законных интересов Демидова, высказывая свое мнение по вопросам о доказанности передачи денег Демидову и о возможной провокации взятки». Сколь высоки были бы шансы для оправдания этого чиновника при тех же обстоятельствах, если бы его дело рассматривалось в обычном порядке? Не сомневаюсь, что в полном соответствии с судебной статистикой последних лет они уверенно стремились бы к нулю. У профессиональных судей нашлось бы множество доводов о том, что умысел обвиняемого сформировался еще до появления полиции, что инициатива оперативников не опровергает вывода о его виновности, а суд оценивал не только их досадную оплошность при проведении оперативно-розыскного мероприятия, а всю совокупность доказательств. Доводы сторонников ограничения компетенции судов присяжных, и в частности исключения из их подсудности дел о взяточничестве, традиционно сводились к тому, что www.yourpress.ru присяжные не в состоянии разобраться в тонкостях сложных коррупционных схем, нюансах оперативной деятельности. А на самом деле эти люди боялись показать независимым судьям из народа закулисную сторону досудебного процесса, провокации оперативных служб, фальсификацию доказательств. И в первую очередь это, конечно, касалось уголовных дел, в основе которых лежали результаты оперативно-розыскной деятельности. Практика показала, что присяжные, не обладая достаточными правовыми познаниями, тем не менее на деле демонстрировали в оценке доказательств высокие нравственные качества, личную ответственность в принятии решений, способность сочувствовать и сопереживать, проявляя добросовестность, ум и справедливость. Не могу не согласиться с мнением уважаемого Алексея Созвариева. Сегодня только в суде присяжных сохранились условия для объективного и беспристрастного исследования доказательств. Не сомневаюсь, что это касается не только коррупционных преступлений, но и всех дел, обвинение которых основано исключительно или в решающей степени на результатах оперативно-розыскной деятельности. Как, например, многочисленных дел о незаконном обороте наркотиков, по которым у нас ежегодно в места лишения свободы отправляется не менее четверти от числа всех осужденных. Убежден, мы должны добиваться максимального расширения подсудности судов присяжных, пока «особый порядок принятия судебных решений» не задушил окончательно состязательность уголовного процесса, а вместе с ним и саму адвокатуру. www.yourpress.ru