Александр Латыев К.Ю Н., ПАРТНЕР ГРУППЫ ПРАВОВЫХ КОМПАНИЙ ИНТЕЛЛЕКТ-С, ДОЦЕНТ КАФЕДРЫ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОГО ПРАВА УРГЮУ

В «АГ» № 12 (245) за июнь 2017 г. была опубликована статья Сергея Занковского «Прокредиторская позиция законода- теля». Своим мнением относительно полномочий кредитора делится ураль- ский юрист, у которого после прочтения статьи д.ю.н., профессора, заведующего сектором предпринимательского права Института государства и права РАН оста- лось ощущение некоторой недосказанно- сти: считает ли автор прокредиторский подход к поручительству положительным явлением или относится к нему крити- чески? Содной стороны, в описании регулирования, допуска- ющего изменение основ- ного обеспечиваемого обязатель- ства без согласия поручителя, не требующего согласия супруга на его выдачу или не ограниченного пределами наследственной массы в случае смерти основного долж- ника, явно слышатся критические ноты. Но с другой стороны, а может ли институт, который по определе- нию является способом обеспече- ния обязательства, т.е. средством, повышающим уверенность креди- тора в исполнении его обязатель- ства или как минимум в возме- щении его убытков, вызванных его неисполнением, не быть прокреди- торским? Поручительство как типич- ный способ личного обеспечения исполнения обязательств предпо- лагает предоставление кредитору дополнительного должника, отве- чающего за исполнение обяза- тельства всем своим имуществом, наряду с основным должником. И если этот последний, как пра- вило, получает в рамках основно- го обязательства некое встречное предоставление (довольно сложно представить себе обеспечение обя- зательств безвозмездного характе- ра в реальности, хотя законом оно и не запрещено), то любое третье лицо, предоставляющее обеспече- ние (будь то поручитель; гарант, выдающий независимую гаран- тию; залогодатель, не являющий- ся должником), всегда оказыва- ется в ситуации, когда оно лично ничего от кредитора не получа- ет, но определенные обязанности перед ним несет. Предполагается, что компенса- ция его неудобств будет произ- водиться основным должником, однако, коль скоро дело дошло до обращения взыскания на обе- спечение, можно предположить, что основной должник не вполне состоятелен. Это обстоятельство вызывает вполне естественное ощущение несправедливости обе- спечения, с точки зрения третье- го лица. Но с точки зрения пра- ва, смысл обеспечения в том и состоит, чтобы перераспределить риски неисполнения обязатель- ства основным должником и его несостоятельности, возложив их, в частности, на лицо, предоставляю- щее обеспечение. Тот, кто предоставляет обеспече- ние за другое лицо, вступая в соот- ветствующее отношение, должен самостоятельно, действуя своей волей и в своем интересе, оценить риски и, если они оказывают- ся неприемлемыми, отказаться от предоставления обеспечения. Обе- спечение третьим лицом осущест- вляется на основании соглашения с таким лицом, а законное обеспече- ние (например, залог в силу закона) всегда предполагает его предостав- ление самим должником по основ- ному обязательству. В свою очередь, лицо, предо- ставляющее обеспечение, может руководствоваться разнообраз- ными мотивами при вступлении в отношения с кредитором – как личными (поручительство род- ственников, супруга и т.п.), так и коммерческими (корпоративная связь, иная аффилированность с основным должником). Наконец, возможно и предоставление пору- чительства за плату, хотя оно рас- пространено меньше, чем предо- ставление за плату независимых гарантий или же аналогичное, с экономической точки зрения, страхование предприниматель- ских рисков. Мотив поручителя для предоставления обеспечения не должен иметь значение для кредитора. Коль скоро обеспечение, выдава- емое третьим лицом, предполага- ет, что это лицо принимает на себя риски неисполнения обязательства основным должником и его несо- стоятельности, то именно от него следует ожидать и взвешенной оценки этих рисков при вступле- нии в отношения с кредитором. В свою очередь, и поручитель име- ет возможность обеспечить тем или иным образом свои регрессные обязательства в отношении основ- ного должника. Принцип свободы договора действует здесь в полной мере. Как только поручительство дано, вступает в силу уже другой прин- цип – pacta sunt servanda, и пре- доставление поручителю воз- можности избегать исполнения обязательств перед кредитором, т.е. отказываться от уже взятых на себя рисков, противоречило бы и ему, и самой идее обеспечения обязательств. В связи с этим можно только приветствовать ограниче- ние судебной практикой и законо- дательством возможности избежа- ния поручителем ответственности в связи с теми или иными обстоя- тельствами. Так, сначала судебная практика (постановление Президиума ВАС РФ от 19 июня 2012 г. № 1058/12), а с 1 июня 2015 г. и ГК РФ (п. 2 ст. 367) отказались от прекращения пору- чительства в случае не согласо- ванного с поручителем изменения основного обязательства, защитив поручителя указанием на то, что при таком изменении его ответ- ственность ограничена прежни- ми пределами. Можно согласиться с профессором Занковским в том, что, например, продление срока исполнения основного обязатель- ства повышает риск его неисполне- ния, а значит и предъявления кре- дитором требований к поручителю. Но разве не от должника по основ- ному обязательству это зависит и разве исключается возможность дефолта при неизменном сроке исполнения? Конечно, нет. К тому же именно этот риск и принимал на себя поручитель, зачем же его освобождать от него? Аналогично можно только при- ветствовать принятие в ходе ре- формы гражданского законода- тельства предложенного в п. 20 постановления Пленума ВАС РФ от 12 июля 2012 г. № 42 «О некото- рых вопросах разрешения споров, связанных с поручительством» подхода к объему ответственности поручителя при смерти основного должника, не ограничивающего его размером наследственной массы основного должника, как это пред- лагал делать п. 62 постановления Пленума ВС РФ от 29 мая 2012 г. № 9 «О судебной практике по делам о наследовании». Сегодня п. 3 ст. 364 ГК РФ указы- вает, что поручитель продолжает отвечать в прежнем объеме, несмо- тря на то, что его регрессные тре- бования к наследникам должника по основному обязательству будут ограничены размером наслед- ственной массы. Резон опять же в том, что поручитель принял на себя риск уменьшения имуществен- ной массы основного должника, и, если бы ее не хватило для погаше- ния регрессных требований, покуда тот был жив, он также не смог бы полностью возместить свои убыт- ки. Почему же его ответственность должна ограничиться при насту- плении такого, в принципе, слу- чайного обстоятельства, как смерть основного должника? Лишь тогда, когда возможно- сти регресса оказались ограничены вследствие действий самого креди- тора, поручитель может возразить против его требований (п. 4 ст. 363 ГК РФ). Стоило бы задать законодате- лю вопрос, почему он не защища- ет кредитора от неправомерной ликвидации юридического лица – должника по основному обяза- тельству, объявляя поручитель- ство прекращенным. Неужели по- ручитель, принявший на себя риск неисправности должника, не дол- жен отвечать за нарушение им процедуры ликвидации, которая, по общему правилу, включала бы удовлетворение требований всех кредиторов? Особенно остро этот вопрос должен вставать тогда, ког- да причиной выдачи поручитель- ства является корпоративная или тому подобная связь поручителя и основного должника. Тем не менее такая ответственность – коль ско- ро речь заходит о поручительстве вообще – не предусмотрена. Таким образом, завершая, мож- но заметить, что в действительно- сти регулирование поручительства оказывается вовсе не таким про- кредиторским, каким должно бы было быть.