Андрей Поляков, научный редактор сайта «Библиотека юридических редкостей»

Непрофессионализм адвоката Без доказательств защита недопустима

Lis nulla est, cui probatione opus non est – нет тяжбы, где бы не нужны были доказательства. Марк Фабий Квинтилиан Прежде чем завязать процесс, истцу важно знать, каких доказательств потребуют от него на суде. Борис Васильевич Попов В настоящей статье автор, рассказывая о рассмотрении Квалификационной комиссией дела в отношении адвоката, которому была вынесена мера дисциплинарного взыскания, отмечает допущенную ею ошибку, связанную с неверной оценкой основания наказания адвоката. По мнению автора, оно состоит в непрофессионализме его действий (вступлении в дело без доказательств). Рассмотрение дела в Квалификационной комиссии во многом схоже с процессом гражданским. И так же, как последнему, дисциплинарному процессу свойственны ошибки в принятых решениях. Рассмотрим дисциплинарное дело 2006 г. Адвокат представлял истца в деле о признании права собственности на жилое помещение. Истец в течение некоторого времени сожительствовал с ответчицей. В этот период она приобрела квартиру. Истец утверждал, что часть покупной суммы выплатил он, и на этом основании требовал признать за ним право собственности на одну четвертую доли. Подтверждения факту внесения истцом своих денежных средств суд не нашел, доказательств договоренности сторон о приобретении квартиры в общую собственность представлено не было. Суд в иске отказал. Тогда истец обвинил адвоката в «непрофессионализме», предъявив ему два обвинения: а) в том, что адвокат не поддержал заявленного истцом ходатайства и б) не возражал против ходатайства ответчика о приобщении документа к материалам дела. Отказ в удовлетворении иска явился, по мнению заявителя, следствием именно этих поступков. Относительно второго пункта обвинения Комиссия установила следующее. Представитель ответчика заявил ходатайство о приобщении к материалам дела «списка имущества, вывезенного истцом из спорной квартиры». Против этого ходатайства адвокат якобы и не возражал. Но позиция представителя истца в протоколе судебного заседания не зафиксирована, т.е. утверждение заявителя не подкреплено доказательством. Кроме того, Комиссия сделала вывод, что «процессуальное решение о приобщении к материалам дела документа, которое к нему никакого отношения не имело, принималось не адвокатом, а судом». Старинное судебное правило обязывает сторону, представляющую документ, объяснить, какие выводы она делает из его содержания, поскольку «одно представление суду документа без объяснения делаемого из него стороной вывода не обязывает суд входить в обсуждение этого документа». Однако предписания такого ни в действующем законе, ни в современной судебной практике нет (а даже там, где подобное предписание есть, например, в ст. 69 ГПК об указании обстоятельств, которые могут подтвердить свидетели, оно почти никогда не выполняется). Поэтому потребовать этого ни суд, ни истец не могли. А значит, адвокат не имел объективной возможности ни для юридической оценки такого ходатайства, ни для аргументированного возражения. Принцип состязательности предписывает не ограничивать стороны в представлении доказательств (или того, что они считают таковыми). В конечном счете важно не само по www.yourpress.ru себе наличие документа, а его содержание, «изложение тех условий и фактов, коими определяется устанавливаемое документом юридическое положение». Какое же юридическое положение могло быть установлено «списком вывезенных вещей», если решается вопрос о праве собственности, какие существенные обстоятельства таким списком могут быть подтверждены или опровергнуты? Загадка сия велика есть. Особенно учитывая, что документ представил ответчик, задача которого опровергнуть возникновение права собственности истца. Таковое, как известно, устанавливается двумя письменными актами – договором и актом государственной регистрации. При наличии этих актов адвокат (сторона) никак не может опровергнуть их списком вещей. Но ни договора, ни тем более акта регистрации нет. Следовательно, список вещей как доказательство избыточен, да и недопустим. Так что вывод Квалификационной комиссии о том, что «удовлетворение данного ходатайства на исходе дела и интересах заявителя никак не отразилось» и нарушения адвокатом своих обязанностей в этой части нет, вполне обоснован. К иным выводам пришла Комиссия по первому пункту обвинения. Истец заявил ходатайство о просмотре некоего видеоматериала. Адвокат же заявил: «мы просим не рассматривать данное ходатайство, т.к. с учетом технических проблем (курсив здесь и далее мой. – Прим. авт.) (Что бы это значило?) оно является недопустимым». Основываясь на этом заявлении, Квалификационная комиссия сделала вывод, что адвокат «дезавуировал» ходатайство своего доверителя; признав допустимое по закону доказательство недопустимым адвокат вступил в противоречие со своим доверителем, действовавшим в рамках закона. Соображения Комиссии: закон не запрещает в доказательство наличия денежных обязательств ссылаться на видеоматериалы; несоблюдение простой письменной формы сделки лишает стороны права ссылаться на свидетельские показания, но не лишает их права приводить письменные и другие доказательства (курсив Комиссии); «с учетом характера дела нельзя было исключать, что просмотр видеозаписи и ответы ответчицы на соответствующие вопросы истца и его представителя мог дать определенную информацию, на которую адвокат мог ссылаться в качестве основания для удовлетворения иска о компенсации расходов, понесенных истцом на покупку квартиры. Отклонение же судом с учетом мнения адвоката данного ходатайства полностью лишило истца какой-либо доказательственной базы, что в конечном итоге и явилось основанием для отказа в иске». В результате адвокату была вынесена мера дисциплинарного взыскания в форме предупреждения. И вот здесь возникает два любопытных процессуальных вопроса. Первый. Какое значение имеет видеозапись как вид доказательства? Запись последовательной смены изображений (видеоряд) фиксирует либо наличие каких-то материальных объектов (в том числе документов), либо производимые с ними действия (например, передача денег), либо произносимые кем-то слова (ну или все это в совокупности). Если это материальные объекты, то они могут относиться к числу вещественных доказательств, если документы, то к числу письменных, если произносимые кем-то слова, то к свидетельствам. Следовательно, видеозапись есть особая форма показа традиционных видов доказательств. Но заменяет ли такой изобразительный показ представление доказательств в натуре? Вряд ли, поскольку это противоречит принципу непосредственного исследования (п. 1 ст. 67 ГПК). В рассматриваемом же деле были заявлены четверо свидетелей (но не были допрошены вследствие неподдержания, как считает заявитель, адвокатом ходатайства о видеозаписи). Если свидетели были налицо, то зачем нужно было ходатайство о видео, «недопустимом с учетом технических проблем»? Другой вопрос, а были ли допустимы в данном деле свидетели. www.yourpress.ru Вспомним, что речь шла о признании права собственности на недвижимость. Собственность возникает в силу факта передачи права. Но если права на движимые вещи могут возникнуть в результате устных сделок и даже конклюдентных действий, то право на недвижимость появляется только на основании письменных документов – договора и акта государственной регистрации. Следовательно, под другими доказательствами применительно к данному случаю и в смысле ст. 162 ГК РФ могут пониматься только письменные документы. Так, согласно Комментарию к ГПК РСФСР «письменными доказательствами являются не только документы, исполненные с помощью букв на бумаге, но и вообще любые предметы, на которых письменными знаками зафиксированы сведения об обстоятельствах, имеющих значение для дела», т.е. и их изображение на видео. Если же видеозапись изображала такие письменные документы, то почему они не были представлены в натуре? Конечно, демонстрировать разногласие с позицией доверителя не самый удачный адвокатский прием (особенно со ссылкой на неведомые «технические проблемы»). И вот здесь возникает второй процессуальный вопрос: какое значение для суда имеет противоречие между ходатайством доверителя и заявлением адвоката? Сравним суждения Комиссии. Во втором случае (список вещей): «решение о приобщении принималось не адвокатом, а судом»; в первом (просмотр видео): «отклонение судом с учетом мнения адвоката». Во втором случае логический акцент сделан на исключительную компетенцию суда, в первом – на мнение адвоката. Насколько обязательно для суда мнение адвоката и может ли оно «дезавуировать» ходатайство самого доверителя? Истец, ответчик – лица, имеющие статус участников процесса, а адвокат такового не имеет. Может ли в принципе такое лицо «дезавуировать» что-то, участником процесса высказанное? Конечно, если в заседании не присутствует доверитель, а присутствует лишь адвокат, то последний замещает доверителя в полной мере. В данном же случае этого не было. Да и как бы суд ни прислушивался к мнению адвоката, как бы ни игнорировал слова истца, все же принцип jura novit curia в вопросах процесса действует также, как и в вопросах права. При противоположных мнениях (а таковые почти всегда бывают у противоборствующих сторон) суд неизбежно соглашается с одним и отвергает другое. Но как только суд озвучил свое решение, высказанные ранее мнения кого бы то ни было никакого значения уже не имеют. А значит, отдавать предпочтение словам адвоката перед словами доверителя Комиссии не следовало. Далее. Весьма странно выглядит суждение Комиссии «просмотр видеозаписи мог дать определенную информацию, на которую адвокат мог ссылаться в качестве основания для удовлетворения иска о компенсации расходов, понесенных истцом на покупку квартиры». Вспомним, что предмет иска – признание права, а не взыскание денег. Если заявитель предъявит новый иск – о взыскании, то ничего не мешает заявить в нем ходатайство о просмотре видеозаписи. Другой вопрос: что именно было запечатлено на видео. Если допустить, что там не было произнесения слов третьими лицами (т.е. свидетельских показаний), а был лишь факт передачи денег, то и этот факт не может однозначно указывать на заключение договора займа и требует словесных пояснений сторон. Пояснения же скорее всего будут противоположны. Наконец мы подошли к вопросу о непрофессионализме. Вот признание адвоката, высказанное в объяснениях Квалификационной комиссии. «Доверитель пришел с текстом искового заявления, уже поданного в суд, попросил оказать юридическую помощь в ведении дела. Ознакомившись с заявлением, адвокат разъяснил, что «позиция крайне неубедительна и по доказательствам уязвима, поскольку предложенные доказательства (видеозапись и показания свидетелей) недостаточны для удовлетворения исковых претензий по причине допустимости». Несмотря на это, доверитель предложил заключить соглашение на участие адвоката в качестве представителя, а «недостатки www.yourpress.ruдоказательственной базы» обещал устранить. Доверитель и поверенный “наметили линию поведения в суде”». Как следует из резолютивной части квалификационного заключения, «отклонение судом с учетом мнения адвоката ходатайства [о просмотре видео] полностью лишило истца какой-либо доказательственной базы, что в конечном итоге и явилось основанием для отказа в иске». Отсюда вытекают два следствия. Первое: никаких доказательств права собственности, помимо видеозаписи и свидетелей, у истца не было. Второе: адвокат взялся за дело, заведомо зная, что доказательств нет, а те, что есть, по мнению самого же адвоката, недопустимы. Браться за любое дело, невзирая ни на отсутствие правовой позиции, ни на отсутствие доказательств – типичный признак так называемых подпольных, уличных адвокатов, «аблакатов». К сожалению, встречались они и ранее, встречаются и ныне, будут встречаться и впредь. На этот случай присяжной адвокатурой было выработано профессиональное правило: «принимая на себя ведение искового дела, присяжный поверенный должен, прежде всего, вдумчиво отнестись к вопросу о том, будут ли у него налицо достаточные доказательства иска в будущем, и если доверитель заявляет, что доказательств добыть нельзя, или же, что к этому представятся сильные затруднения, то лучше всего от принятия дела уклониться»; «предъявлять Суду исковые требования, не подкрепляя их надлежащими доказательствами, несовместимо с достоинством адвоката»; «присяжный поверенный обязан потребовать доказательство и оставить доверителя, если спор бездоказателен» (фрагменты 245, 391, 441 Правил адвокатской профессии). Несомненно, адвокат в данном деле поступил в высшей степени непрофессионально. И наказывать его следовало именно за это, а не за высказанные в процессе мнения, истинность или ложность которых весьма спорна. Профессиональное правило говорит, что «разрешение общего вопроса о наилучших способах ограждения вверенных присяжному поверенному интересов его доверителя и целесообразности принятия тех или других мер предоставлено свободному усмотрению ведущего дело поверенного»; «Совет не оценивает обыкновенно способа и метода ведения дел присяжного поверенного и подвергает их дисциплинарной ответственности лишь тогда, когда обнаруживает в их деятельности проявление невежества или допущение грубых ошибок» (Правила профессии, фрагменты 45, 53, а также 47, 48, 49, 50, 54, 55, 58, 59). www.yourpress.ru