Пострадавшие признаны потерпевшими

Автор настоящей статьи анализирует судебную практику взыскания компенсации морального вреда, причиненного родителям страданиями их детей, приводит примеры из собственной практики и дает рекомендации по нормативному обоснованию указанных исков, а также совершенствованию законодательства, предлагая адвокатуре способствовать принятию постановления Пленума ВС РФ.

Читайте также комментарии к данному материалу адвоката АБ «Бородин и Партнеры» Олеси Спиричевой, адвоката, члена Совета АП Калининградской области Ирины Фаст и адвоката, члена Совета АП Калининградской областиЕкатерины Казаковой.

Не так давно, в начале 2000-х гг., когда, будучи студентами юридического факультета, изучая иностранную правоприменительную практику, мы удивлялись примерам того, как граждане на Западе взыскивают с корпораций компенсацию морального вреда за слишком горячий кофе, за излишнее содержание калорий в фастфуде. Сейчас же, работая адвокатом, вижу, что и у нас начала распространяться практика взыскания морального вреда при нарушениях прав граждан, хотя суммы компенсаций несопоставимы с взыскиваемыми на Западе. Этот пласт юридической работы весьма обширен: кто-то специализируется на защите прав потребителей в целом, кто-то на каких-то конкретных областях, в частности, взыскании компенсации морального вреда в сфере интеллектуальной собственности.

Возрастание количества дел влечет за собой необходимость строгой регламентации, хотя в целом взыскание компенсации морального вреда достаточным образом урегулировано Гражданским кодексом РФ, в многочисленных обзорах практики высшей судебной инстанции, а также в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда», от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина».

Однако нерешенные вопросы остаются.

Так, за время работы адвокатом мне встречалось несколько дел, когда граждане обращались с исками о компенсации причиненного морального вреда, при этом вред выражался в переживаниях за их ребенка.

Примечательны были два дела.

В первом ребенок пострадал от действий врачей одной из частных клиник, которые неправильно установили аппарат для электрокоагуляции и нанесли малышу ожог 3б‑4 степени. Вначале родители обратились в Ленинский районный суд г. Ульяновска в интересах их четырехлетнего ребенка с иском о компенсации причиненного морального вреда самому ребенку, и их требования были удовлетворены (решение от 6 февраля 2013 г. по делу № 2-577/2013). Затем они подали в Ленинский районный суд г. Ульяновска другой самостоятельный иск и просили взыскать компенсацию морального вреда в их пользу, поскольку они очень сильно переживали за судьбу их ребенка, видя каждый день его слезы и страдания. Суд первой инстанции в удовлетворении требований родителей отказал (решение от 19 апреля 2013 г. по делу № 2-2997/2013), сославшись на то, что моральный вред не был доказан, какой-либо более подробной мотивировки мы в судебном акте так и не увидели. Мы обратились с апелляционной жалобой, сочтя такое решение необоснованным, поскольку не существует какого-то усредненного критерия для определения морального вреда, его не измерить ни литрами слез, ни часами бессонных ночей. А боль ребенка всегда была и будет оставаться болью родителей. И суд апелляционной инстанции с нами согласился, отменив решение суда и удовлетворив исковые требования. В решении было указано, что факт вреда здоровью ребенка сам по себе указывает на причинение нравственных страданий, доказательством чего являются показания самих родителей, и это специального подтверждения не требует. (Решение Ульяновского областного суда от 30 июля 2013 г. по делу № 33-2656/2013). Судебный акт обжаловался представителем ответчика в президиум областного суда, однако в передаче жалобы на рассмотрение президиума было отказано. Решение вступило в законную силу и было исполнено.

Во втором случае нетрезвый водитель сбил на пешеходном переходе совершеннолетнюю девушку. Уголовное дело возбудили, водителя привлекли в качестве обвиняемого, его вина была очевидна и им самим не отрицалась. Девушка в результате полученных травм не приходила в сознание, не реагировала на окружающую среду. Ее мать была признана потерпевшей.

Впоследствии она обратилась в суд с иском о компенсации морального вреда, который, как и в первом случае, был вызван переживаниями за судьбу ее дочери, хотя и совершеннолетней. Мать была вынуждена постоянно ухаживать за дочерью, возить ее из больницы в больницу. В дальнейшем эти переживания отразились и на здоровье матери, что было подтверждено в суде. Суд потребовал от истца и его представителя дополнительного нормативного обоснования позиции.

Юридическая аргументация нашей позиции сводилась к следующему: в соответствии со ст. 1064 ГК РФ вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред.

Согласно ст. 1079 ГК РФ юридические лица и граждане, деятельность которых связана с повышенной для окружающих опасностью, обязаны возместить вред, причиненный источником повышенной опасности. Обязанность возмещения вреда возлагается на юридическое лицо или гражданина, которые владеют источником повышенной опасности на праве собственности, праве хозяйственного ведения или праве оперативного управления либо на ином законном основании.

Как установлено в ст. 150 ГК РФ, жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна, право свободного передвижения, выбора места пребывания и жительства, право на имя, право авторства, иные личные неимущественные права и другие нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом. Из этого следует, что перечень нематериальных благ не является исчерпывающим и подлежит расширительному толкованию. И сюда относится такое нематериальное благо, как нормальные отношения с детьми, возможность заботиться о детях, даже когда они выросли.

В соответствии со ст. 38 Конституции РФ материнство и детство, семья находятся под защитой государства. Значит, законодатель признает семейные отношения разновидностью нематериальных благ, а родственные отношения между родителями и детьми в связи с достижением детьми совершеннолетия не прерываются, так как для родителей ребенок продолжает оставаться ребенком в любом случае независимо от возраста. Следовательно, факты причинения вреда здоровью ребенка, тем более нахождение последнего в критическом состоянии, безусловно, вызывают у матери нравственные страдания.

Если провести аналогию с Жилищным кодексом РФ, то дети не утрачивают права пользования жилым помещением родителей по достижении совершеннолетия.

В соответствии со ст. 151 ГК РФ, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

Однако судом изложенные доводы учтены не были и в удовлетворении исковых требований было отказано (решение Засвияжского районного суда г. Ульяновска от 12 января 2018 г. по делу № 2-212/2018). При этом в мотивировочной части решения суд указал, что действующее законодательство не предусматривает возможности удовлетворения подобного иска, поскольку дочь истицы жива. Но в какой-то мере справедливость по данному делу все-таки восторжествовала – мать пострадавшей девушки была признана потерпевшей по уголовному делу и обратилась с иском к причинителю вреда и его работодателю с гражданским иском в рамках рассмотрения уголовного дела по ст. 264 УК РФ, и ее требования были в итоге удовлетворены приговором Засвияжского районного суда г. Ульяновска от 27 мая 2018 г.

Таким образом, в настоящий момент наблюдается совершенно неоднозначная судебная практика, противоречиво трактующая нормы законодательства. Полагаю, что требуется разъяснение высшей судебной инстанции по данному вопросу.

Кроме того, оставляет много вопросов определение размера причиненного вреда. Очевидно, что каждый случай индивидуален, но примерные границы определить все же возможно. Если провести аналогию со штрафными санкциями, применяемыми в административном и уголовном законодательстве, то законодателем определены границы сумм, в пределах которых лицо несет ответственность. В судебной практике по делам о возмещении морального вреда также принята дифференциация сумм, взыскиваемых за причинение легкого, среднего или тяжкого вреда здоровью. Считаю целесообразным закрепить на законодательном уровне механизм определения размера компенсации морального вреда, установив обстоятельства, указывающие на необходимость его снижения или повышения, либо нижние и верхние границы соответствующих сумм компенсаций. В противном случае мы все чаще будем встречать решения, не отвечающие требованиям справедливости судебного акта.

Кроме того, на мой взгляд, необходимо признание законодателем нормальных семейных отношений, складывающихся между ребенком и родителями, личным нематериальным благом и указание в законе на возможность компенсации морального вреда, возникшего в связи с его нарушением, в частности, в пользу родителей, которым нанесен моральный вред в виде переживаний за их ребенка.

Полагаю, что адвокатское сообщество должно способствовать принятию высшей судебной инстанцией разъяснений по затронутым вопросам.