Апелляция оставила в силе оправдательный приговор в отношении экс-министра здравоохранения субъекта РФ, обвинявшегося в злостном неисполнении решения суда об организации обеспечения ребенка-инвалида лекарством.

Позиция обвинения

Согласно решению районного суда от 26 сентября 2023 г. по гражданскому делу, вступившему в законную силу, на региональное министерство здравоохранения была возложена обязанность организовать обеспечение ребенка-инвалида М. лекарственным препаратом «Сабрил», а в период его отсутствия – препаратом «Кигабек», до отмены необходимости приема препаратов с учетом тяжести и характера заболевания, по жизненным показаниям.

На основании указанного решения суда 29 ноября того же года был выдан исполнительный лист, в соответствии с которым отделом судебных приставов в отношении регионального министерства здравоохранения было возбуждено исполнительное производство и установлен пятидневный срок добровольного исполнения требований, содержащихся в исполнительном документе, о чем региональное министерство было уведомлено. Лекарственный препарат М. получил в январе 2025 г.

Впоследствии в отношении А., являвшегося в спорный период министром здравоохранения региона, было возбуждено уголовное дело по ч. 2 ст. 315 УК РФ – т.е. злостное неисполнение вступившего в законную силу решения суда, а равно воспрепятствование его исполнению. По версии следствия, А., организуя деятельность регионального министерства здравоохранения и осуществляя руководство этой деятельностью, достоверно зная о решении суда, вступившем в законную силу, и о возбуждении в отношении министерства исполнительного производства, будучи лично под подпись предупрежденным приставом об ответственности по ст. 315 УК, а также получив постановление пристава о назначении нового срока исполнения требований исполнительного документа, без уважительных причин не осуществил действий и мер для исполнения решения суда.

При этом обвинение отмечало, что А. бездействовал в нарушение требований ст. 6, 30 и 105 Закона об исполнительном производстве, обязывающих всех без исключения на всей территории РФ неукоснительно исполнять законные требования в установленный судебным приставом-исполнителем срок. Обвиняемый, пренебрегая правами и законными интересами взыскателя, действующей в интересах несовершеннолетнего ребенка-инвалида, имея реальную возможность и средства для исполнения решения суда, не организовал получение разрешения на ввоз на территорию России лекарственных препаратов, закупленных по заключенным госконтрактам, а также не осуществил должный контроль за обеспечением М. закупленными лекарствами.

Кроме того, следствие указывало, что А. не инициировал принятие подчиненными необходимых мер для исполнения решения суда. Должностными лицами, находящимися в подчинении обвиняемого, в результате его бездействия не были осуществлены решения, меры и действия на основании и в рамках, предусмотренных законодательством. Кроме того, А. не сопоставил объем своих полномочий с публичными интересами и не избрал наиболее подходящую в конкретной ситуации меру реализации своих полномочий, тем самым вышел за легальные рамки, подорвал авторитет судебной власти, нанес вред общественным отношениям, что привело к существенному нарушению прав человека, дискредитации деятельности госорганов и их должностных лиц.

Доводы защиты

В ходе судебного разбирательства подсудимый вину не признал и показал, что работал министром здравоохранения в регионе с 7 мая 2020 г. по июнь 2024 г. Он пояснил, что после решения суда М. не было выписано ни одного рецепта на препараты «Сабрил» или «Кигабек» – рецепты выписывались по Международному непатентованному наименованию «Вигабатрин». Московским центром им. Пирогова в 2020 г. М. был назначен препарат «Вигабатрин» (действующее вещество). Препараты «Сабрил» и Кигабек» (торговые наименования) не зарегистрированы в РФ. Незарегистрированные препараты врач или региональная врачебная комиссия могут выписать только на основании решения федерального консилиума.

Также А. сообщил, что в апреле 2023 г. появился отечественный препарат «Инфира» (МНН «Вигабатрин»). Врачебными комиссиями детской клинической больницы М. были отменены препараты «Сабрил» и Кигабек» и назначен препарат «Инфира», получать который мать ребенка отказалась. Чтобы закупить незарегистрированные препараты, необходимы решение консилиума, врачебной комиссии и разрешение Минздрава России на ввоз. В 2023 г. было выдано соответствующее разрешение на ввоз препарата «Сабрил» для М., однако фирма отказалась от ввоза ввиду отсутствия препарата, и контракт был расторгнут. Чтобы провести новый аукцион, требовался новый консилиум. При этом разрешение на ввоз выдается на конкретную фирму, и по этому разрешению другая фирма не может привезти препарат. Подсудимый пояснил, что федеральный консилиум по закону не может проходить без согласия матери несовершеннолетнего пациента, однако мать М. категорически отказывалась давать согласие.

Также, по словам подсудимого, он дважды ездил в Минздрав России, чтобы урегулировать вопрос, каким образом можно назначить «Сабрил», указанный в решении суда. Ему было пояснено, что необходимо провести федеральную комиссию, ее несколько раз пытались организовать, но на нее мать М. не являлась. Тогда А. совместно с главврачом детской клинической больницы добились, чтобы мать М. пришла на комиссию: обращались к приставам, прокуратуре за помощью оказать содействие в ее явке. Когда в конце ноября 2024 г. дознаватель доставил мать М. на комиссию, региональное министерство здравоохранения смогло закупить необходимый лекарственный препарат, который ребенок-инвалид получил в январе 2025 г.

Таким образом, резюмировал А., все его действия были направлены на поиск путей обеспечения ребенка необходимым препаратом в рамках законодательства. Он подчеркнул, что Минздрав не имеет права создавать и проводить медицинские комиссии – врачебную комиссию он вправе только инициировать в рамках своих полномочий, просить о ее создании, что они и делали: такая комиссия создавалась и проводилась не единожды. В деятельность врачебной комиссии Минздрав вмешиваться не имеет права, это являлось бы с его стороны превышением должностных полномочий. Назначить самостоятельно какие-либо препараты он также не имел права, поскольку министерство здравоохранения не является медицинской организацией.

Один из защитников подсудимого, адвокат КА «Ваша Защита-Л» Андрей Морозов в прениях отмечал, что согласно ст. 225 УПК РФ в обвинительном акте должны быть указаны, в частности, место и время совершения преступления, его способы, мотивы, цели, последствия и другие обстоятельства, имеющие значение для данного уголовного дела, а также формулировка обвинения: перечень доказательств, подтверждающих обвинение, краткое изложение их содержания. Однако обвинительный акт по данному делу не соответствует указанным требованиям: в частности, в обвинении искажено содержание судебного решения, которое якобы не исполнял А. Описание преступления, изложенное в обвинительном акте, противоречит приведенным в нем доказательствам, указывал защитник.

Адвокат обратил внимание суда, что судебное решение в обвинении изложено произвольно. Дознаватель фактически изменил вступившее в законную силу решение суда, что не входит в его компетенцию, самостоятельно исключил из решения ключевое положение – о том, что региональное министерство здравоохранения было обязано обеспечивать М. лекарством только после его выписки профильной больницей. Андрей Морозов также указывал: утверждение в обвинении о том, что А. нарушил «права человека», противоречит указанию об отсутствии потерпевших по делу. Кроме того, сторона защиты отмечала, что заключение специалистов, на которое ссылалось обвинение, не является допустимым доказательством по делу и подлежит исключению из перечня доказательств. Специалисты, используя копии документов неизвестного происхождения, существенно исказили в заключении содержание важнейшего документа – решения районного суда от 26 сентября 2023 г.

Суд не выявил в деянии состава преступления

Рассмотрев дело, мировой судья, исходя из установленных в судебном заседании фактических обстоятельств, признала доводы подсудимого об отсутствии у него умысла на неисполнение решения суда и отсутствии реальной возможности для его исполнения убедительными, достоверными и согласилась с ними. Суд указал, что доказательствами установлены объективные причины невозможности проведения федерального консилиума, а также то, что А. в силу имеющихся у него полномочий не мог повлиять на принятие решений врачебной комиссией. Аукционы не проводились и госконтракты на поставку «Сабрила» и «Кигабека» не заключались ввиду невозможности предоставления поставщику необходимых документов для получения разрешения на ввоз препаратов – заключения федерального консилиума или решения врачебной комиссии.

Суд установил, что врачебной комиссией медорганизации, в которой оказывается медицинская помощь М., решения о назначении ему лекарственных препаратов «Сабрил» и «Кигабек» не принимались. Суд отметил: ссылка обвинения на то, что в период необеспечения М. лекарством другим детям выдавались незарегистрированные препараты, в том числе в других регионах, не является доказательством виновности А. в совершении инкриминируемого деяния, поскольку в отношении каждого пациента должно быть назначение препарата федеральным консилиумом врачей, врачебной комиссией медучреждения, которое является обязательным документом для получения поставщиками разрешения на ввоз в РФ незарегистрированных лекарств.

Как подчеркнул суд, показания свидетелей о том, что А. имел возможность исполнить решение суда, но не принял для этого всех исчерпывающих мер, являются субъективным мнением свидетелей и опровергаются совокупностью других доказательств. Также суд не согласился с выводами заключения специалистов, которыми было, в частности, исследовано решение районного суда от 26 сентября 2023 г. Суд указал, что заключение основано, в том числе, на документах, которые отсутствуют в деле. Кроме того, как следует из заключения, специалисты использовали различные интернет-ресурсы – т.е. самостоятельно получили и исследовали сведения, которые им не предоставлялись. Фактически перед специалистами были поставлены правовые вопросы, разрешение которых относится к исключительной компетенции органа прокуратуры и суда.

В приговоре поясняется, что объективная сторона преступления по ч. 2 ст. 315 УК выражается в злостном неисполнении либо в воспрепятствовании исполнению вступившего в законную силу решения суда или иного судебного акта, а субъективная сторона преступления характеризуется только прямым умыслом. Прямой умысел – когда лицо осознает, что не исполняет судебный акт и желает этого. Косвенный умысел в рассматриваемом составе преступления исключается.

Суд посчитал, что стороной обвинения не представлено достаточных бесспорных и убедительных доказательств, свидетельствующих о наличии у А. прямого умысла, направленного на неисполнение решения суда и воспрепятствование его исполнению, и данные обстоятельства ничем не подтверждаются. Доводы обвинения о наличии в действиях А. состава преступления по ч. 2 ст. 315 УК не подтверждены объективными данными и бесспорными доказательствами, что свидетельствует о необоснованности предъявленного обвинения. В то же время доводы защиты об отсутствии у подсудимого реальной возможности исполнить указанное решение суда представленными стороной обвинения доказательствами не опровергнуты, указано в приговоре.

Таким образом, суд пришел к выводу, что ни в ходе расследования, ни в процессе судебного разбирательства убедительных и неопороченных доказательств наличия в действиях А. состава преступления по ч. 2 ст. 315 УК не собрано. В итоге приговором от 19 мая 2025 г. А. был оправдан в связи с отсутствием состава преступления с правом на реабилитацию.

Оправдательный приговор устоял в апелляции

Не согласившись с приговором, прокуратура подала апелляционное представление в районный суд (есть у «АГ»). В документе, в частности, отмечалось, что доводы защиты об отказе матери ребенка от проведения врачебной комиссии несостоятельны, поскольку на основании Приказа Минздрава России от 12 ноября 2021 г. № 1051н добровольное согласие пациента оформляется при первом обращении в медорганизацию (которое имелось) и является бессрочным. Несмотря на это, действия А. были направлены не на исполнение решения суда, а, напротив, на перевод ребенка-инвалида с препарата «Сабрил» на препарат «Инфира». При этом медицинских показаний для замены препарата не имелось. Прием «Сабрил» на протяжении длительного времени давал положительные результаты. Более того, из показаний врачей следует, что замена препарата могла привести к побочным эффектам, негативно влияющим на здоровье ребенка, указала прокуратура.

Гособвинитель подчеркивал, что решением районного суда от 26 сентября 2023 г. Замена лекарства М. признана неправомерной, поскольку нахождение «Сабрила» и «Кигабека» в дефектуре не может умалять право ребенка-инвалида на бесплатное обеспечение лекарственным препаратом, назначенным ему решением консилиума врачей по жизненным показаниям. В связи с изложенным, резюмировал прокурор, выводы суда о невиновности А. противоречат фактическим обстоятельствам дела, а потому просил отменить оправдательный приговор.

В возражениях на апелляционное представление (есть у «АГ») Андрей Морозов отметил, что, ссылаясь на ч. 1 ст. 389.18 УПК и утверждая о неправильном применении судом уголовного закона, гособвинитель, тем не менее, не указал в представлении, в чем, по его мнению, выразилось такое нарушение. Защитник подчеркнул, что вопреки утверждению гособвинителя ни на региональное министерство, ни на А. судом обязанность «организовать обеспечение» М. какими-либо лекарствами не возлагалась. Министерство здравоохранения (согласно судебному решению) должно было организовать закупку и выдачу определенного лекарства М. на основании рецептов на него, выписанных медучреждением, однако такие рецепты не выдавались. Отсутствие рецептов на лекарства для ребенка устраняет обязанность их закупки министерством, что исключает виновность А. в неисполнении решения суда.

Андрей Морозов обратил внимание: утверждения гособвинителя о том, что (по его мнению) должен был сделать А. в рассматриваемой ситуации, основаны на заключении специалистов, подготовленном с многочисленными нарушениями УПК. Защитник отметил, что выводы специалистов, как и утверждения гособвинителя в представлении, основаны на искажении решения районного суда, являются произвольными и судом первой инстанции обоснованно признаны недостоверными.

Он также напомнил, что в соответствии с ч. 4 ст. 302 УПК обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, что в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств. Поскольку доказательств, бесспорно подтверждающих обвинение А. в совершении инкриминируемого деяния, сторона обвинения не представила, суд в соответствии с требованиями закона вынес оправдательный приговор, резюмировал Андрей Морозов.

Апелляционным постановлением районного суда от 9 июля 2025 г. приговор мирового судьи оставлен без изменения, а апелляционное представление прокурора – без удовлетворения. Полный текст апелляционного постановления на момент публикации новости не изготовлен.

Комментарии защитников

В комментарии «АГ» Андрей Морозов выразил удивление тем, что дело с таким обвинением дошло до суда. Он отметил, что в обвинительном акте не было указано место, где подзащитный якобы совершил преступление. «В деле имеется заключение специалистов по правовым вопросам, в котором еще до окончания дознания по делу зав. кафедрой уголовного права ссылался на представленный ему обвинительный акт, которого не было и не могло существовать в принципе. Назначение исследования специалистов с целью получить мнение по правовым вопросам прямо запрещено Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 2010 г. № 28 “О судебной экспертизе по уголовным делам”, однако это не помешало прокурору в процессе использовать этот документ в качестве доказательства. В обвинении искажено содержание судебного решения, в неисполнении которого обвинялся подзащитный, что являлось главной ошибкой дознания и гособвинителя. Перефразировав решение суда, было составлено обвинение в злостном неисполнении решения», – резюмировал Андрей Морозов.

Другой защитник А., адвокат ассоциации «Коллегия адвокатов “РЕШЕНИЕ”» Илья Додин поделился, что наиболее сложным в данном деле было на стадии дознания добиться справедливости – прекращения уголовного дела, однако несмотря на доводы защиты, дело было направлено в суд. По словам защитника, судебное разбирательство было спокойным и беспристрастным, все свидетели давали показания, фактически подтверждающие невиновность подзащитного. Илья Додин подчеркнул, что в ходе дознания была проведена экспертиза, заключение которой сторона защиты поставила под сомнение, и в итоге оно не было принято во внимание судом. Адвокат добавил, что экспертиза по делу была проведена с многочисленными процессуальными нарушениями, также сомнительным представлялось то, что дознание назначило «правовую» экспертизу судебного решения.

По мнению Ильи Додина, суд первой инстанции учел все доводы защиты и вынес единственно правильное в данном случае решение – оправдательный приговор, поскольку состав преступления отсутствовал. В свою очередь апелляция справедливо оставила приговор без изменения, заключил он.