Арутюнян Овагим, адвокат Ставропольской краевой коллегии адвокатов АП Ставропольского края

Так можно или нужно обжаловать?

Право неприкосновенности личной и семейной жизни должно быть реализовано

В данном отклике на дискуссию участников о невозможности обжалования решения о проведении оперативно-розыскных мероприятий, санкционированных до возбуждения уголовного дела, автор отмечает, что речь должна идти не столько о целесообразности обжалования, сколько о возможности. По его мнению, именно отсутствие однозначного ответа на вопрос «А можно ли обжаловать?» говорит о том, что конституционный принцип доступа граждан к правосудию в данной ситуации ограничен. Так, коллега Мария Глухова в своей статье «Обжалование невозможно» поднимает вопрос: можно ли обжаловать такое постановление, если учесть, что не имеются действительные механизмы получения информации о готовящемся или проводимом ОРМ? Коллега Нарине Айрапетян, напротив, задала вопрос: а нужно ли обжаловать? Ознакомившись с ее статьей, хотелось бы обозначить одно обстоятельство. Как указано автором: «Доследственная проверка – это комплекс мероприятий, проводимых правоохранительными органами в целях установления наличия либо отсутствия состава преступления. Речь идет об ОРМ, затрагивающих конституционные права граждан, таких как прослушивание телефонов, чтение переписки, наружное наблюдение, обследование жилища». Далее в статье: «Какие же права имеют лица, в отношении которых проводятся ОРМ? В ч. 1.1 ст. 144 УПК РФ перечисляются такие конституционные права, как право не свидетельствовать против себя, своего супруга (супруги) и своих близких (ст. 51 Конституции РФ), право на оказание квалифицированной юридической помощи (ст. 48 Конституции РФ) и как конкретизация этого права – право пользоваться услугами адвоката, а также право приносить жалобы в порядке гл. 16 УПК РФ. В данной главе говорится об обжаловании действия (бездействия) и решения участниками уголовного судопроизводства и иными лицами». Однако в данном случае говорить об ОРМ исключительно в рамках доследственной проверки недостаточно, потому как ОРМ не всегда проводится только в рамках доследственной проверки в соответствии со ст. 144 УПК РФ. Стоит, или даже необходимо, взглянуть шире. Безусловно, ОРМ может проводиться в момент доследственной проверки, но оно также может проводиться и до нее. Поэтому, как мне кажется, если мы говорим о доследственной проверке в соответствии со ст. 144 УПК РФ (в том числе и об ОРМ в рамках этой проверки), то имеются в виду возникшие или возникающие уголовно-процессуальные отношения, регулируемые уголовно-процессуальным законодательством РФ, при которых лицо действительно может воспользоваться правом не свидетельствовать против себя и своих близких родственников или воспользоваться услугами адвоката, обжаловать какие-либо действия/бездействие должностного лица и другими правами (а полученные доказательства при такой проверке могут являться доказательствами по уголовному делу). Я неслучайно указываю: «может воспользоваться услугами адвоката», так как писать «гарантировано право…», исходя из практики, не могу. Есть случаи, когда у лица, которое уже фактически подозревается правоохранительными органами, сначала берут объяснения без защитника, а потом уже возбуждают уголовное дело, и это противоречит позиции КС РФ (см.: Постановление Конституционного Суда РФ от 27 июня 2000 г. № 11-П «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовнопроцессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова»). Но это уже другая история. Так вот, возвращаясь к доследственной проверке. www.yourpress.ru Но какими правами может воспользоваться человек, в отношении которого негласно проводятся ОРМ, причем не только на стадии доследственной проверки? Да практически никакими. Более того, как правильно указала Мария Глухова, в таких ситуациях ограничены возможности и должностных лиц прокуратуры, на которых федеральным законодательством возложены обязанности по защите прав и свобод человека и гражданина, а также полномочия по надзору за исполнением законов. И я согласен в этом с Нарине Айрапетян, которая пишет, что «в отсутствие системы уведомления о прослушивании телефонных переговоров или возможности запросить информацию о прослушивании получить такие доказательства практически невозможно». Это свидетельствует о том, что указанные в статье правовые нормы «заморожены», а значит, человек не имеет возможности в полной мере реализовывать свои конвенционные и конституционные права. Нарине Айрапетян ссылается на тему, которую поднимала Оксана Садчикова, что недостаточность существующего нормативного регулирования оперативно-розыскной деятельности в РФ порождает безграничные возможности для злоупотреблений. Так вот Оксана Валерьевна, думаю, подтвердит, что не всегда ОРМ проводится в рамках ст. 144 УПК РФ. В ее практике был случай, когда первая санкция на прослушивание телефонных переговоров человека была получена задолго до получения второй санкции, уже действительно необходимой для пресечения, по мнению правоохранительных органов, противоправных действий. Уверен, что этот гражданин с удовольствием воспользовался бы правом обжаловать данное постановление. Не меньше вопросов возникает и по поводу ОРМ, проводимых без санкции суда. Возможно, стоит подумать, чтобы такие решения принимались органами прокуратуры или следственными судьями, если они появятся в российской правовой системе. Такой подход отражал бы позицию Европейского Суда, который, в частности, в своем постановлении по делу «Веселов и другие против Российской Федерации» от 2 октября 2012 г. (жалоба № 23200/10, 24009/07 и 556/10) указал следующее: «Европейский Суд отмечает, что в других государствах-участниках аналогичные действия строго регулируются. Большинство систем правосудия требует получения санкции на проверочные закупки и аналогичные негласные мероприятия у судьи или прокурора. В нескольких странах, в которых суд или прокурор не принимают участия в санкционировании, органы, принимающие решение, тем не менее отделены от служб, осуществляющих операцию. Как правило, полиция должна обосновать необходимость такой меры органу, принимающему решение. Из этого следует, что вопрос заключается не в увеличении работы для адвокатов и правоохранителей и не в создании помех для разоблачения лиц, совершивших или готовящихся совершить преступления, расследовании уголовных дел или в упразднении института доследственной проверки; вопрос, как мне кажется, состоит в необходимости реализации одного из фундаментальных прав человека и гражданина – права неприкосновенности личной и семейной жизни. Создать реальные законодательные ограничения от незаконного вмешательства в эту жизнь и лишить всякого соблазна на такого рода вмешательство. А если все-таки это произошло, то обозначить, какие есть правовые механизмы реагирования (например, обжаловать). Именно это, я думаю, пыталась нам донести Мария Глухова. Давайте подумаем, если у доверителя спросить, ответ на какой из двух вопросов его больше интересует: «А можно ли обжаловать?» или «А нужно ли обжаловать?», то, мне кажется, ответ доверителя будет очевидным. Конечно же, ответ на первый вопрос будет более необходимым. Тем более что ст. 46 Конституции РФ гарантирует каждому судебную защиту его прав и свобод, и в этой статье нет никакого исключения из данного правила в отличие от других. Поэтому, на мой взгляд, в большинстве случаев вопрос необходимо ставить не так: «А нужно ли обжаловать?», а все-таки: «А можно ли обжаловать?»! Именно отсутствие однозначного ответа на второй вопрос говорит нам, что конституционный принцип доступа граждан к правосудию здесь ограничен. www.yourpress.ru