Андрей Комиссаров, руководитель КА «Комиссаров и партнеры»

Доказывать аффилированность кредитора Обзор мнений о способах борьбы с недобросовестными конкурентами Комментируя статью Павла Шефаса «Против приемов некредиторов»

(см.: «АГ». 2018. № 23 (280)) и обобщая отзывы коллег на нее, автор указывает на отсутствие в рассматриваемой статье конкретных предложений по совершенствованию законодательства в данной сфере и подчеркивает актуальность вопроса возможности включения в реестр требований кредитора требований участников по гражданско-правовым договорам с должником. По его мнению, суды должны оценивать такие правоотношения с точки зрения экономической целесообразности совершения сделки, а защитники интересов кредиторов, возражающих против подобных требований, – доказывать аффилированность кредитора. Данная статья затрагивает несколько актуальных проблем, возникающих при рассмотрении требований заявителей о включении в реестр требований должника в деле о банкротстве. Автор рассматривает как процессуальные вопросы, такие как распределение бремени доказывания, надлежащая оценка доказательств, так и материально правовые аспекты данной проблемы, в том числе влияние факта аффилированности заявителя, определение правовой природы обязательственных отношений, критерий оценки добросовестности для целей включения в реестр требований. Автор приводит примеры из судебной практики, указывая на распространенные способы, к которым прибегают недобросовестные кредиторы для целей включения в реестр требований должника. К ним он относит: – предоставление минимальных, но формально обосновывающих доказательств возникновения долга должника перед кредитором, т.е. отсутствует как намерение сторон на возникновение обязательства, так и фактическое исполнение данного обязательства. В этом случае суд должен исследовать фактические обстоятельства дела, определить наличие у сторон возможности совершения сделки, экономическое обоснование сделки, оценить доказательства фактического исполнения сделки; – подтверждение долга должника перед кредитором посредством инициирования судебного спора и получения судебного решения, в том числе посредством третейского разбирательства и предъявления данного решения в качестве доказательства существования долга. Автор указывает, что зачастую недобросовестными кредиторами являются аффилированные лица, которые изначально создают структуру управления подконтрольными организациями, где в отношении должника есть контролируемая задолженность, которую при инициировании банкротства можно использовать для включения в реестр и в дальнейшем контроля процедуры банкротства. Действительно, создание контролируемой задолженности является одним из способов защиты активов должника, когда действительный бенефициар даже в случае возбуждения в отношении должника процедуры банкротства не теряет контроль над активами должника. В подобных делах, по мнению автора, необходим более высокий «стандарт доказывания». Суд при наличии возражений со стороны арбитражного управляющего либо других кредиторов должен более тщательно изучать фактические обстоятельства дела, расширяя предмет доказывания. Автор объясняет такое толкование норм тем обстоятельством, что кредиторы зачастую не являются стороной того правоотношения, из которого возникла задолженность и, соответственно, ограничены исключительно теми www.yourpress.ru 2 доказательствами, которые представляют потенциальный кредитор и должник, которые обычно заинтересованы в удовлетворении требований. Подобный подход в исследовании и оценке доказательств продемонстрирован в определении ВС РФ от 23 августа 2018 г. № 305-ЭС18-3533, приведенном автором статьи в качестве примера. В данном определении суд исследовал совокупность как прямых, так и косвенных доказательств, свидетельствующих об отсутствии реального долга. В то же время нельзя не согласиться с мнением Елены Якушевой о том, что конкурирующий кредитор должен взять инициативу в вопросе доказывания реальной экономической цели сделки, лежащей в основе требования кредитора, в том числе аффилированного. С учетом принципа состязательности судебного процесса именно арбитражный управляющий и добросовестный кредитор должны занимать активную процессуальную позицию, не возлагая при этом на суд не свойственные ему процессуальные функции. Игорь Ершов в своем комментарии более подробно развивает мысль о специальном бремени доказывания в спорах о включении требований кредиторов в банкротных делах, приводя примеры такого распределения из споров о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц из постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве». Игорь Ершов обосновывает возможность подобного распределения и в делах о включении в реестр требований кредиторов, но обоснованно указывая на недопустимость ограничения обязанности процессуальных оппонентов доказывать представлением косвенных доказательств без оценки их серьезности, ясности и убедительности в совокупности и во взаимосвязи и передавая бремя доказывания опровержения утверждений (сомнений) заявителю-кредитору, тем более в случае представления заявителем-кредитором явно полных возражений на доводы своих оппонентов. Сложность в данном случае возникает не только, как указывает автор, в доказывании наличия фактического исполнения по сделке, но и факта аффилированности кредитора и должника. Аффилированность может и не быть явной, т.е. не следовать из участия в управлении организации путем вхождения в состав участников или в органы управления. В случаях, когда аффилированность не является явной, добросовестным кредиторам достаточно трудно доказать данный факт. Наиболее актуальным считается вопрос возможности включения требований участников по гражданско-правовым договорам с должником. Юлия Шилова и Елена Якушева как раз обращают внимание на данную проблему в своих комментариях, указывая на то обстоятельство, что в настоящий момент внутрикорпоративными признаются не только заемные отношения между участником и должником, но и отношения, основанные на других обязательствах, возникающих между теми же лицами. При этом суды в подобных спорах должны определить правовую природу сделки между участником и должником путем исследования всех фактических обстоятельств, а не использовать единственный довод, относящийся к субъектному составу обязательства (сторон сделки) в качестве обоснования наличия внутрикорпоративных отношений. Пункт 18 Обзора судебной практики ВС РФ № 5 (2017), утвержденного Президиумом ВС РФ 27 декабря 2017 г., указывает на то, что не подлежит включению в реестр требований кредиторов должника требование участника должника, основанное на притворной сделке, прикрывающей обязательства, вытекающие из факта участия заявителя в хозяйственном обществе, признанном банкротом. Таким образом, Верховный Суд РФ не утверждает, что любая сделка с участником должника должна квалифицироваться как обязательство, вытекающее из факта участия заявителя в хозяйственном обществе. Однако достаточно трудно определить грань отнесения данных отношений к корпоративным. www.yourpress.ru 3 По нашему мнению, такие правоотношения должны оцениваться с точки зрения экономической целесообразности совершения данной сделки, т.е. имелась ли действительная потребность должника с учетом его финансового положения в заключении данной сделки с участником, оценить фактическое исполнение данной сделки и т.д. Учитывая вышеизложенное, добросовестные кредиторы при совершении подобных сделок должны оценивать риски, связанные с данной сделкой, и уже на стадии совершения этой сделки собирать доказательственную базу, подтверждающую экономическую обоснованность ее совершения. Юристы, представляющие интересы кредиторов, которые возражают против включения подобных требований, должны доказать аффилированность кредитора, невозможность фактического исполнения сделки кредитором, отсутствие потребности в заключении подобного рода сделок. Автор в статье обращает внимание на то, что в подобных случаях суды ссылаются на недобросовестное поведение сторон мнимой (притворной) сделки и направленность их действий на причинение вреда кредиторам, хотя сама по себе недобросовестность является самостоятельным основанием для отказа в удовлетворении требований. В то же время, по нашему мнению, это обусловлено именно неразрывной связью требования, заявляемого кредитором, и его основанием (сделкой). Волевой порок сделки как раз и свидетельствует о недобросовестности заявителя. Таким образом, можно констатировать, что комментируемая статья имеет интерес с практической точки зрения, и предложенные комментарии к ней дополняют ее. Однако автором не приводятся какие-либо конкретные предложения по совершенствованию законодательства в данной сфере либо унификации судебной практики. www.yourpress.ru