Одной лишь угрозы недостаточно

Автор статьи, основываясь на собственном опыте и на анализе правоприменительной практики, обращает внимание на то, что, привлекая лицо к уголовной ответственности по ч. 1 ст. 119 УК РФ, сторона обвинения должна доказать факт осознания обвиняемым реальности восприятия потерпевшим угрозы убийством либо причинением тяжкого вреда здоровью. Для этого следует рассмотреть в совокупности несколько ключевых обстоятельств, например, в какой форме угроза была высказана, какие действия предпринимал обвиняемый, почему угроза была воспринята реально и другие.

Читайте также комментарии к данному материалу адвоката АП Новосибирской области, председателя коллегии адвокатов «Полковников, Тарасюк и партнеры» Александра Полковникова и адвоката АП г. Москвы Евгения Москаленко.

Есть ли состав преступления?

С начала года у меня в производстве было уже три уголовных дела, где мой подзащитный обвинялся в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 119 УК РФ «Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью, если имелись основания опасаться осуществления этой угрозы».

Проведя небольшой анализ судебных решений по данной категории дел, я обнаружил, что в некоторых из них состав указанного преступления, на мой взгляд, явно отсутствовал.

Так, мировым судьей с/у № 6 Ленинского района г. Ставрополя гр. М. был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 119 УК РФ. Дело рассматривалось в особом порядке. Приведу мотивировку решения суда о виновных действиях М.: «…подошел к последней на расстояние вытянутой руки, стал высказывать в ее адрес угрозы убийством, сказав: “Я тебя сейчас убью!”, в подтверждение сказанного и для оказания устрашающего воздействия на К. нанес последней два удара кулаком правой руки в область ее груди и в область правого плеча. В продолжение задуманного М. снова произнес слова угрозы, сказав: “Я тебя убью!” и, удерживая в правой руке полимерную хлебницу, наполненную хлебом, бросил ее в область головы М.».

А вот выдержка из еще одного решения суда того же судебного района, только с/у № 5: «…гр. С., удерживая в правой руке камень, замахнулся им на ** В.В., высказав при этом в адрес последней угрозу убийством, сказав: “Я тебя убью!” Высказанную в адрес ** В.В. угрозу убийством последняя восприняла реально и боялась ее осуществления, так как С. вел себя агрессивно и в подтверждение своих угроз замахнулся на ** В.В. камнем, который бросил в ее сторону».

Как представляется, ни в первом, ни во втором случае не имелись признаки состава преступления, предусмотренные диспозицией ч. 1 ст. 119 УК РФ.

Нередко следственные органы, а потом и органы прокуратуры доводят до суда уголовные дела, возбужденные по ч. 1 ст. 119 УК РФ без каких-либо оснований, считая, что чуть ли не каждое заявление гражданина о том, что в его адрес высказывались угрозы убийством (хотя иногда имеет место откровенный оговор) – повод для привлечения к уголовной ответственности. Сразу отмечу – потерпевшие не забывают указать и тот факт, что они данные угрозы восприняли реально и боялись за свою жизнь (формально все соответствует признакам данного преступления).

Кроме того, в последнее время участились случаи, когда потерпевшие, инициировавшие уголовное преследование, в обоснование своих доводов приводят постановление мирового судьи, в соответствии с которым «угрожающий» признан виновным в совершении административного правонарушения в отношении потерпевшего по ст. 6.1.1 КоАП РФ – побоев (на мой взгляд, тут стоит еще раз обратить внимание суда на тот факт, что за телесные повреждения лицо уже понесло ответственность и эти обстоятельства не должны «вовлекать» суд в некую «психологическую зависимость»). И тогда сторона обвинения с большим энтузиазмом сначала возбуждает уголовное дело, а потом доводит его до судебной инстанции.

В 2017 г. в «Российской Газете» была опубликована следующая информация: «Свежие данные судебной статистики показывают: в стране резко выросло число уголовных дел по обвинениям в угрозах. По данным Судебного департамента при Верховном Суде России, в прошлом году по статье 119 УК “Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью” были осуждены более 30 тысяч человек. Это почти в четыре раза больше, чем годом ранее».

Такие данные, как представляется, свидетельствуют о том, что указанная норма Уголовного кодекса РФ требует «вмешательства» со стороны либо федерального законодателя, либо высшей судебной инстанции путем дачи четкого и недвусмысленного разъяснения для нижестоящих судов.

Прецеденты

Продолжая свои поиски интересных судебных прецедентов на просторах интернета, я обнаружил несколько, два из них приведу.

1. Определение Конституционного Суда РФ, в котором он раскрыл смысл диспозиции ст. 119 УК РФ.

Гражданин К., осужденный приговором Южно-Сахалинского городского суда от 8 сентября 2009 г., обратился с жалобой в Конституционный Суд РФ, где просил признать противоречащими ст. 55 (ч. 3) Конституции РФ ч. 1 ст. 119 УК РФ как позволяющую привлекать к уголовной ответственности на основании одного лишь восприятия потерпевшим угрозы убийством или причинением тяжкого вреда здоровью как реальной.

В своем Определении от 23 марта 2010 г. № 368-О-О/2010 «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Калугина Василия Викторовича на нарушение его конституционных прав частью первой статьи 119 и частью первой статьи 286 Уголовного кодекса Российской Федерации» Конституционный Суд РФ отметил следующее: «Оспариваемая заявителем часть первая статьи 119 УК Российской Федерации, устанавливающая ответственность за угрозу убийством или причинением тяжкого вреда здоровью, позволяет признавать составообразующим применительно к предусмотренному ею преступлению только такое деяние, которое совершается с умыслом, направленным на восприятие потерпевшим реальности угрозы, когда имеются объективные основания опасаться ее осуществления. Это предполагает необходимость в каждом конкретном случае уголовного преследования доказать не только наличие самой угрозы, но и то, что она была намеренно высказана с целью устрашения потерпевшего и в форме, дающей основания опасаться ее воплощения».

Таким образом, Конституционный Суд РФ недвусмысленно указал: наличие только угрозы не может быть основанием для привлечения лица по данной статье Уголовного кодекса РФ. Стороне обвинения необходимо доказать факт осознания обвиняемым реальности восприятия такой угрозы потерпевшим. Для этого следует рассмотреть в совокупности несколько ключевых обстоятельств, например, в какой форме угроза была высказана, какие действия предпринимал обвиняемый, почему угроза была воспринята реально, в каком месте и как располагались друг к другу обвиняемый и потерпевший и т. д.

2. Определение Верховного Суда РФ № 66-АПУ17–1.

В 2017 г. в «Обзоре судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 3 (2017)» высшая судебная инстанция привела очень ценный пример ситуации, когда действия обвиняемого, бесспорно, подпадают под признаки диспозиции ст. 119 УК РФ: «Установлено, что после совершенного общеопасным способом убийства администратора кафе осужденный Г. вошел в помещение кафе и, передергивая затвор, направил заряженное ружье в сторону потерпевшего Р. Д – брата убитого. При этом осужденный производил неоднократные и беспорядочные выстрелы внутри кафе, в результате чего посетители и обслуживающий персонал вынуждены были прятаться в различных помещениях кафе.

Указанные действия Г. квалифицированы судом по ч. 1 ст. 119 УК РФ. […] Судом первой инстанции правильно установлено, что осужденный направлял заряженное ружье в сторону Р., передергивал затвор ружья. Данные действия потерпевший Р. обоснованно расценивал для себя как угрозу убийством при наличии оснований опасаться осуществления данной угрозы, поскольку до этого осужденным выстрелами из ружья было совершено убийство его брата».

«Сбои» в применении

Можно привести немало схожих случаев из повседневной жизни, например, когда обвиняемый угрожает ножом, вилами, пистолетом и т. д. Но, очевидно, что камень или полимерная хлебница, брошенные в сторону потерпевшего, даже если они в него попали, с одновременным высказыванием угроз не могут свидетельствовать о наличии в действиях виновного признаков состава преступления, указанного в ч. 1 ст. 119 УК РФ.

Приведенные судебные прецеденты вкупе с печальной статистикой, о которой я говорил, указывают, что в применении ст. 119 УК РФ возникли «сбои». Необходимо уточнить, какие деяния должны подпадать под действие этой статьи Уголовного кодекса, а какие нет. В противном случае мы можем получить еще большее число уголовных дел.

Анализ судебных решений по данной категории дел показывает, что в условиях наболевшей проблемы российского правосудия – обвинительного уклона в уголовном судопроизводстве, когда надеяться на вынесение оправдательного приговора почти бесполезно, – большинство обвиняемых соглашаются на прекращение уголовного дела в связи с примирением сторон, понимая, что для них это одна из лучших позиций.

Между тем, доводя такие уголовные дела до суда и вынося по ним решения о прекращении уголовного преследования по одному из нереабилитирующих оснований либо обвинительный приговор, правоприменитель в лице государственных органов искажает саму суть данного состава преступления. Главными же «заложниками» подобного подхода являются обвиняемые, в действиях которых на самом деле не было состава указанного преступления и которые, естественно, отказываются каким-либо образом примиряться с условным потерпевшим.

Преюдициальность

Напоследок хотелось бы сказать несколько слов о преюдициальности постановления суда по административному правонарушению по ст. 6.1.1 КоАП РФ для доказывания наличия в действиях того или иного гражданина состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 119 УК РФ.

В п. 3.2 Постановления от 21 декабря 2011 г. № 30-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 90 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой граждан В. Д. Власенко и Е. А. Власенко» Конституционный Суд отметил, в частности, следующее: «Поэтому в уголовном судопроизводстве результатом межотраслевой преюдиции может быть принятие судом данных только о наличии либо об отсутствии какого-либо деяния или события, установленного в порядке гражданского судопроизводства, но не его квалификация как противоправного, которая с точки зрения уголовного закона имеет место только в судопроизводстве по уголовному делу. Так, решение по гражданскому делу, возлагающее гражданско-правовую ответственность на определенное лицо, не может приниматься другим судом по уголовному делу как устанавливающее виновность этого лица в совершении уголовно наказуемого деяния и в этом смысле не имеет для уголовного дела преюдициального значения».

Далее Конституционный Суд РФ заключает: «При этом закрепление в процессуальном законе преюдициального значения обстоятельств по ранее рассмотренному делу не означает предопределенности окончательных выводов суда по уголовному делу ранее состоявшимся судебным решением, принятым в другом виде судопроизводства в иных правовых процедурах»¹.

Будем надеяться, что правоприменительная практика по указанной категории дел изменится в лучшую сторону.

¹ В приведенном решении Конституционного Суда РФ вопрос касался преюдициального значения обстоятельств, установленных решением суда, принятым в рамках гражданского судопроизводства для целей уголовного судопроизводства. Тем не менее, как известно, Конституционный Суд РФ в своей прецедентной практике, выявляя конституционно-правовой смысл той или иной нормы и тем самым устраняя неопределенность в ее интерпретации с точки зрения соответствия Конституции РФ, обусловливает невозможность ее применения в любом другом истолковании (к тому же в этом постановлении Суд прямо употребляет словосочетание «принятым в другом виде судопроизводства в иных правовых процедурах»).