Одно другому не противоречит

По мнению автора комментария к статье Алексея Покровского «Стать режиссером переговоров» (см.: «АГ». 2019. № 19 (300)), медиаторская деятельность никоим образом не вступает в противоречие с адвокатской деятельностью. Способность взглянуть на спор со стороны, понять и услышать позицию другого участника – важное качество судебного представителя. Это помогает выработать решение, не основанное на эмоциях, а продиктованное взаимными интересами.

Автор статьи пытается ответить на один из непростых вопросов: нужна ли адвокату медиация? На мой взгляд, адвокат не обязан выступать в качестве профессионального посредника. Ему достаточно иметь представление о переговорных техниках и уметь их применять на практике. Адвокат – это профессиональный советник по юридическим вопросам. Представляя или защищая интересы своего доверителя, он не может сохранять нейтральность, но в то же время позволять, чтоб его лично втянули в конфликт. Оказывая помощь, он действует исключительно в интересах своего доверителя. Это важная оговорка, так как медиатор в ходе проведения процедуры медиации ничьи интересы не представляет, он нейтрален. Если медиатор проявляет свою заинтересованность в пользу какой-либо из договаривающихся сторон, то это является основанием для его отвода как медиатора. Данное уточнение необходимо, поскольку автор публикации эту мысль не раскрыл. Стороны конфликта (что не всегда равнозначно сторонам процесса), прежде чем согласиться на проведение процедуры медиации, должны совместно решить, кому они это доверят. Поэтому, если в ходе судебного спора они придут к соглашению о проведении процедуры медиации, где обязательно указывается кандидатура медиатора (посредника), то для суда не имеет значения, будет ли посредник из числа адвокатов, бывших судей, юристов или конфликтологов. В данном случае важно не упустить из вида, что целью медиации является оказание помощи сторонам самостоятельно достигнуть решения, которое их устраивало бы, по принципу «выигрыш-выигрыш».

Не столь высокая, как ожидалось, востребованность процедуры медиации, на мой взгляд, объясняется не только непониманием ее сути судебными представителями (юристами/адвокатами), но и значительной переоценкой своей компетентности при ведении переговоров как носителями конфликта (спорящими сторонами), так и их представителями/защитниками. Когда речь заходит о переговорном процессе, то в мыслях рождается некая условная модель поведения. При выработке своей переговорной позиции человек, как правило, исходит из:

• своих личных интересов (желания самоутвердиться, показать свою значимость);
• наличия ресурсов (административных, финансовых);
• веры, что «закон на нашей стороне»;
• «умения» выдвигать жесткие аргументы в стиле Аль Капоне (фраза, ему приписываемая: «Добрым словом и пистолетом вы можете добиться гораздо большего, чем одним только добрым словом»);
• навыка уговаривать собеседника по принципу «не мытьем, так катанием».

Сторона, переоценивая свою компетентность и не идущая на переговоры, порой сама загоняет себя в длительные судебные процессы. Нередко этому способствуют и ее представители, заинтересованные в повременной оплате: «чем дольше длится спор, тем больше гонорар». И только после того, как неэффективно растрачены ресурсы и время, приходит осознание того, что, может быть, есть смысл попробовать договориться вне стен суда. Поэтому согласие на участие в переговорах все еще воспринимается российскими бизнесменами как проявление собственной слабости. То, что переговоры способны сохранить время, ресурсы и отношения, в момент зарождения конфликта не учитывается.

Чтоб избежать потерю повременной оплаты при проведении переговоров, представителям сторон в качестве стимулов, исключающих намеренное затягивание процедуры, рекомендуется включать в текст договора с доверителем условие о выплате премиальных в случае подписания конфликтующими сторонами соглашения, которым заканчивается спор по существу. Кроме того, представители сторон могут контролировать исполнение сторонами достигнутых договоренностей. А если они не исполняются, то предусмотрена возможность обращения в суд (или иные компетентные органы) с заявлениями, которые обычно подаются при неисполнении обязательств по гражданско-правовой сделке. На мой взгляд, аргумент судебных представителей по поводу потери гонорара при вступлении в переговоры надуман и в большей степени обусловлен их нежеланием перестраивать свои взаимоотношения с доверителем и включать в текст договора условия об участии в интересах доверителя в переговорах и процедуре медиации.

Роль профессионального медиатора как раз заключается в умении переключать личностные желания договаривающихся сторон на общность интересов и те моменты, которые могут быть выгодны для участников переговоров.

Медиаторская деятельность никоим образом не вступает в противоречие с адвокатской деятельностью. Способность взглянуть на спор со стороны, понять и услышать позицию другого участника – важное качество судебного представителя. Это помогает выработать решение, не основанное на эмоциях, а продиктованное взаимными интересами и благоприятное для добровольного исполнения (условия в идеале должны быть такими, чтоб нарушать их было не выгодно ни одной из сторон).

В последнее время в СМИ активно упоминается внедрение в деловой оборот альтернативных процедур урегулирования споров. Мнение о том, что такие процедуры не слишком распространены, вызвано по большей части тем, что стороны, умеющие договариваться, обычно не желают придавать огласке сам факт и итоги ведения переговоров. Тот, кто умеет договариваться, почти не появляется в кабинетах суда. До суда обычно доходят конфликты, участники которых нередко находятся в состоянии «войны». Убедить их сесть за стол переговоров – задача не из простых. Большую помощь в этом могут оказать сами судьи. Судья, умеющий разъяснять суть медиации и ее последствия, оказывает неоценимую помощь в снижении «градуса» конфликта. Стороны, посетившие комнату переговоров, порой меняют свой взгляд на его суть, даже если продолжают настаивать в суде на своих позициях. К сожалению, отследить последствия переговоров, где стороны попытались помириться, но не договорились, тяжело, так как обратная связь в таких случаях крайне редка. Однако специалисты в области медиации утверждают, что последствия в любом случае есть, только они невидимы. Наступает так называемый постмедиационный эффект, когда стороны самостоятельно стремятся проявить свою договороспособность, не прибегая к услугам судебных представителей и посредников, выработать решение и придерживаться его исполнения.

C 25 октября 2019 г. вступают в силу изменения в Федеральный закон от 27 июля 2010 г. № 193-ФЗ «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» (изменения внесены Федеральным законом от 26 июля 2019 г. № 197-ФЗ), согласно которым ст. 12 дополнена ч. 5 следующего содержания: «Медиативное соглашение, достигнутое сторонами в результате процедуры медиации, проведенной без передачи спора на рассмотрение суда или третейского суда, в случае его нотариального удостоверения имеет силу исполнительного документа». Считаю, что это важное нововведение повысит авторитет медиативных соглашений и повысит интерес к процедуре медиации у спорящих сторон.