25.09.17. Общие рекомендации по применению основных правил юридической техники

Андрей Поляков НАУЧНЫЙ РЕДАКТОР САЙТА «БИБЛИОТЕКА ЮРИДИЧЕСКИХ РЕДКОСТЕЙ»

Одно из важнейших слагаемых успеха адвоката – квалифицированно состав- ленный процессуальный документ, при написании которого выполнены основ- ные правила юридической техники. Они касаются логической структуры текста, языка и стиля. На первый взгляд, эти правила не очень сложны. Но всегда ли отвечают им тексты, написанные адво- катами? А если нет, то всегда ли субъ- ектом, которому адресован упрек «суд жалоб не читает», действительно должен быть судья? Юридической техникой называется искусство формулировать юридические правила и сделки. Материал для тех и других дает жизнь, но форму должно дать искусство юристов. Николай Боголепов Понятие «юридическая тех- ника» до XIX в. было вовсе неизвестно, а ныне основа- тельно забыто. Сейчас оно сузилось до термина «техника законода- тельная». Отчасти это можно объ- яснить: нельзя сравнивать эпоху создания права, «игру ума» Гая, Павла, Ульпиана и иже с ними с современным процессом написа- ния законов. Сочинение законов – лишь часть юридической техники. Причем это исключительная пре- рогатива «мужей искомых, нужд отечества печальников», сфера, недоступная простому юристу. Что есть техника в обыденном понимании? Это приемы и спосо- бы, применяемые для получения наибольших результатов при наи- меньших затратах труда, а также владение этим инструментарием. Понятие «юридическая техника» ввел Рудольф фон Иеринг, опре- деляя ее посредством решаемых задач. Усвоение права – первая задача. «Это усвоение может быть ему [применяющему право] либо облегчено, либо затруднено, смотря по характеру самого права. Облег- чение этой работы путем возможно большего количественного и каче- ственного упрощения права состав- ляет одну из двух главных задач техники». На сегодня это задача техники законодательной. «Вторая задача техники вызва- на целью применения права к конкретному случаю. Искусность в применении есть дело субъекта, это – искусство, которое может быть усвоено только упражнением». Итак, две цели: усвоение и при- менение. Соответственно, два раз- дела: искусство разработки права и искусство его приложения. Что касается первого, то за истек- шие полторы тысячи лет искусство это значительно усовершенствова- лось и достигло известных высот, можно даже сказать, превратилось в индустрию, производящую доброт- ный продукт. Достаточно вспом- нить Кодекс Наполеона, Герман- ское гражданское уложение, Проект Гражданского уложения, действую- щий Гражданский кодекс РФ. Со вторым дело обстоит иначе. Сложность в том, что этому искус- ству нигде не учат. В свое вре- мя Дмитрий Мейер умел нагляд- но преподавать применение права посредством созданной им юри- дической клиники1 . Но, к сожале- нию, методических разработок он сделать не успел. Так что, если не считать римских правовых формул, книга Иеринга остается единствен- ным пособием. По понятной причине (дело субъ- екта) указаний по решению вто- рой задачи, достижению второй цели Иеринг не дал. Но все же надо попытаться это сделать. По определению Марка Туллия Цицерона, вся практическая дея- тельность юриста сводится к трем видам: agere, cavere, respondere, т.е. составление состязательных бумаг и процессуальное ведение дел, выработка формул для юри- дических сделок и подача советов по вопросам права и судопроиз- водства. Но ни в процессе, ни при сделках юрист не подменяет собой личность тяжущегося или контра- гента, т.е. действует совещательно. В этом смысле и agree, и cavere являются частными случаями про- явления respondere. Подача советов (respondere) явля- ется, пожалуй, наиболее сложным видом деятельности. Прежде все- го, сложность состоит в том, что консультация – дело, как правило, сиюмоментное, совершаемое при отсутствии времени на раздумья. В отличие от письменной формы, употребляемой при agere и cavere, устный совет психологически более подвержен ошибкам: проговорить- ся, как подметил Иеринг, легче, чем прописаться. Причем исправление ошибки зачастую уже невозмож- но. А значит, консультация требует максимальной концентрации вни- мания и немалых познаний в праве. И познания эти должны выходить на системный уровень. «Цивилист должен знать как общую систему права, так и все ее подробности» (Сергей Андреевский). Таким обра- зом, при консультировании юрист должен полагаться больше на пра- вовые принципы, чем на правовые положения. Правовое знание основано на авторитете, т.е. на аргументе, вытекающем из принятых юри- дических положений. По существу вся юридическая процедура есть не что иное, как особая разновид- ность логики, отнесенной к вопро- сам права. Причем применение права – операция, не выходящая за пределы логики формальной (еще называемую школьной). Изучая ту или иную жизненную ситуацию с точки зрения права, прежде всего, необходимо разобраться в пробле- ме, разложить ее на составляющие, выделить из них юридически зна- чимые. То есть произвести логи- ческую операцию анализа. Евгений Васьковский так описал этот про- цесс: «Юридический анализ схож с медицинским диагнозом. Подобно тому, как врач выбирает из целой массы болезненных симптомов, на которые жалуется пациент, только несколько существенных и по ним распознает болезнь, так и юрист отделяет от бытовых элементов конкретного случая юридические и из них строит юридический казус». Таким образом, смысл анализа – посредством разложения на состав- ные элементы сложное сделать простым, а потому и понятным. Собственно, простота и ясность, с точки зрения методологии, и есть цель деятельности правоведа. За анализом следует синтез. То есть либо подачи собственно юридического совета, либо фор- мулирования того или иного акта, либо разработки правовой позиции. Наибольшее значение здесь име- ет принцип простоты [principium parsimoniae], получивший назва- ние «бритва Оккама». Сам Уильям Оккам формулировал его так: pluralitas non est ponenda sine necessitate – «множественность не следует допускать без необходимо- сти». Или так: frustra fi t per plura quod potest fi eri per pauciora – «не существует основания для того, чтобы объяснять с помощью мно- гих [допущений] то, что может быть объяснено с помощью мень- шего числа [допущений]». Но наибольшее распростране- ние получила максима entia non sunt multiplicanda sine necessitateПРАВО И ПОРЯДОК – ЭТО , Т , . ПРЕЖДЕ Е. ОТСУТСТВИЕ ВСЕГО, ХАОСА ДИСЦИПЛИНА «. А ОН ПРО- ЯВЛЯЕТСЯ В МНОГОСЛОВИИ, ПОВТОРЕНИЯХ, ПРОТИВОРЕЧИЯХ, НЕЯСНОСТЯХ И НЕТОЧНОСТЯХ ЯЗЫКА И Т.П. ла права «не следует умножать сущности без необходимости». Это означает, что объяснение (или решение) не должно быть слишком сложным, по сравнению с самой решаемой задачей. «В наивысшей простоте сказывается наивысшее искусство» (Иеринг). Нет более полезного правила в юридической технике, чем «брит- ва Оккама». Как же применяется principium parsimoniae на практике? Для наглядности удобнее пока- зать, как он не применяется. Срав- ните иски на десяти–двенадца- ти, а то и более, листах (да еще с двумя–тремя «уточнениями», в которых все уточнения сводятся к написанию слова «уточнение»), с пóзовами Ивана Ивановича и Ива- на Никифоровича из повести Нико- лая Гоголя. Это типичные при- емы «аблакатов», так называемых уличных или подпольных адвока- тов. Или многостраничный договор (о покупке какой-нибудь мелочи) сравните с тем условием брачно- го договора, над которым смеял- ся в своем романе Лоренс Стерн. Конечно, юристу римской правовой культуры достичь «высот» англо- саксонской юриспруденции очень трудно, но каково стремление! По этому поводу Иеремия Бен- там писал: «Документы, требую- щие несколько строк, переполнены чудовищным образом, напичканы бесполезными словами, многослов- ными фразами, лишними оговор- ками, не представляют в целом их содержании ни одной точки для отдыха, ни одного параграфа, ника- кого различия между сторонами, так что эти загадки, обратившись в целые тома, бывают совершенно непонятны даже тем, кто наиболее заинтересован в понимании их». Это примеры курьезной юриди- ческой техники. Как и любая логи- ческая операция, право не терпит ничего избыточного. Право – это, прежде всего, дисциплина и поря- док, т.е. отсутствие хаоса. А он про- является в многословии, повторе- ниях, противоречиях, неясностях и неточностях языка и т.п. Авто- ры учебника практической юри- спруденции [Manuel pratique de la profession d’avocat] Густав Дюшен и Эдмон Пикар замечают: «Стыд для адвоката, который неясен; он похож на человека, которому пору- чили открыть окно, а тот опускает штору. Краткость – сестра ясности; по отдельности каждая часть речи может быть ясна, а речь будет все- таки темна, если она длинна. Труд- но быть кратким: работа сокраще- ния требует долгого терпения и оправдывает слова одного адвоката, извинявшегося в своей длинной речи словами: “Я не имел доста- точно времени, чтобы быть крат- ким”». Язык лжи всегда темен и пере- менчив; язык истины прост и одно- образен, утверждал Бентам. А Марк Фабий Квинтилиан разделял стили на азиатский и аттический. «Пер- вый всегда почитался надутым и пусторечивым, а другой – кратким, чистым и сильным: в одном нет ничего излишнего, в другом недо- стает точности и меры». Современные научные исследо- вания также устанавливают связь между краткостью и ясностью. На языке теории информации принцип «бритвы Оккама» гла- сит, что самым точным сообще- нием является сообщение мини- мальной длины. Отсюда вывод, что чем многословнее изложена пра- вовая позиция, тем больше веро- ятность того, что оппонент пыта- ется ввести суд в заблуждение. «В длинном рассуждении очень легко скрывать ошибки; ошиб- ка, которая высказана коротко и в немногих изречениях не обма- нула бы и дитяти, может отума- нить полмира, когда распущена в объемистом сочинении» (Ричард Уэтли). По меньшей мере длин- ное путаное изложение означает отсутствие правовой позиции. Полезным правилом служит так называемый кошелек Миллера, или «магическое число семь». Опытным путем Джордж Миллер установил, что кратковременная человеческая память, как правило, не может запомнить и повторить более 7±2 элементов. На этом пси- хологическом феномене построе- на, в частности, техника рекламы: рекламный слоган, для того чтобы он хорошо воспринимался, не дол- жен выходить за пределы «маги- ческого числа». Для юридической техники «кошелек Миллера» озна- чает, что в целях достижения наи- большей ясности правовые тексты не могут состоять из длинных пред- ложений. Причастные и деепри- частные обороты вообще недопу- стимы. «Неясность происходит от внесения разных дополнительных и ограничительных слов. Истолко- вывать – значит заменять менее ясное предложение более ясным» (Михаил Иванович Владиславлев). Юридическая техника cavere. Профессия юриста обязывает пред- полагать возможность возникно- вения в будущем споров. Следова- тельно, при разработке формальных актов необходимо учитывать такую вероятность. Возьмем для примера какой-нибудь договор. Как правило, там есть раздел «Обязанности сто- рон» (что понятно) и раздел «Пра- ва сторон» (что совсем непонятно). И при этом права, как правило, не совпадают с обязанностями (а вот это уже юридически невозможно). Но и сами обязанности (как, впро- чем, и права) перечисляются не только в специально отведенном для этой цели разделе, но разбро- саны как попало по всему тексту. В результате определить, к чему же именно обязана одна сторона (и, соответственно, на что имеет право другая), весьма затруднительно. Это и порождает путаницу и буду- щие споры. Основа любого, в том числе юри- дического, исследования – све- дение установленных фактов в систему, т.е. соединение тожде- ственных положений и понятий в одно целое и выделение положений несходных в другие группы. Такая форма подачи материала и наи- более удобна, и наиболее наглядна, и наиболее компактна. Примени- тельно к нашему случаю это озна- чает, что при сведении в систему, во-первых, легко выявляются все противоречия между составны- ми частями сделки. А во-вторых, видна избыточность (или беспо- лезность) в обозначении опреде- ленных положений, например прав сторон, поскольку при обязанности, к примеру, продавца передать вещь у покупателя неизбежно возникает право эту же вещь требовать, при- чем не в силу частного договора, а в силу общего закона. Систематическое расположение материала – одна из важнейших технических операций не только, как показал Иеринг, для решения первой задачи, но и для решения второй. Юридическая техника agere. Клю- чевая точка судебного процесса – доказывание. «Искусство судопро- изводства, в сущности, есть не что иное, как искусство пользоваться доказательствами» (Бентам). Соб- ственно, весь кодекс судопроизвод- ства построен вокруг нормы, сфор- мулированной еще в III в. Павлом и Марцианом: affi rmanti incumbit probatio – «докажи свои утверж- дения». Для процесса доказывания Аристотель придумал логическое средство – силлогизм (умозаклю- чение), ценность которого состоит в том, что это наиболее простой инструмент для получения пра- вильного вывода. Юридический силлогизм – это алгоритм, в котором производит- ся сравнение фактов той или иной житейской ситуации (мéньшая посылка) с общим положением, установленным правом в качестве юридического принципа (бóльшая посылка). Силлогизм подчиняет- ся восьми правилам (сформули- рованным еще средневековыми схоластами); при следовании этим правилам вывод (в нашем случае – решение суда) следует с математи- ческой точностью. Нарушение же правил приводит к невозможности сделать положительный вывод, т.е. принять удовлетворяющее реше- ние. Таким образом, техника agere – это построение правильных юри- дических силлогизмов с целью последующего изложения их перед судом при устном состязании. Соб- ственно, правовая позиция и есть такой силлогизм, т.е. соотношение юридически значимых фактов и правовых норм, при котором осу- ществление субъективного права было бы возможно или вероятно. В завершение обратимся еще раз к авторитету Иеринга: «Искусство [юриспруденции] имеет свою тех- нику – технику, которая представ- ляет собою, правда, не что иное, как собранный и объективированный осадок здравого разума, но которая тем не менее может быть понята и применяема лишь тем, кто берет на себя труд изучить ее». 1 Строго говоря, «юридическую клинику» изобрел Семен Десницкий. В 1778 г. он предложил програм- му юридического образования в университетской речи «Юридиче- ское рассуждение о пользе знания Отечественного Законоискусства и о надобном возобновлении оного в государственных высокопокрови- тельствуемых училищах». Помимо теоретической части программа включала в себя и практическую: студенты под руководством «практи- ческого профессора» должны были заниматься разбором «тяжебных дел». Но термин «юридическая кли- ника» создал все же Мейер, говоря, что «клиника сама по себе означает только применение знания к делу».