Главное – правильная оценка

Автор комментария к статье Татьяны Одинцовой «Пробовать стоит» (см.: «АГ». 2019. № 19 (300)), отмечая обстоятельность и глубину рассмотрения поднятых ею вопросов, обращает внимание на некую избыточную, с его точки зрения, сложность выводов, содержащихся в публикации. По его мнению, в ситуации, когда существуют договорные отношения между страхователем (выгодоприобретателем) и лицом, ответственным за сохранность груза (например, экспедитором, перевозчиком), и к ним примешиваются отношения из причинения вреда, возникает проблема не конкуренции исков, а проблема оценки наличия или отсутствия ответственности экспедитора, перевозчика, иного должника.

Статью Татьяны Одинцовой прочитал с большим интересом, так как проблематикой суброгации занимаюсь давно. В практическом плане, когда работал в страховой и перестраховочной организациях, где отвечал за урегулирование страховых случаев и реализацию требований, перешедших в порядке суброгации. В научном, когда писал книги о суброгации, страховом праве (а институт суброгации на сегодня обязателен для страхового права) и статьи о суброгации, когда читал (и читаю) курс «Страховое право» в вузах. Наконец, в рамках рабочей группы Исследовательского центра частного права им. С.С. Алексеева при Президенте РФ при подготовке проекта Концепции развития гл. 48 «Страхование» ГК РФ (далее – проект Концепции).

Статья мне понравилась своей обстоятельностью и глубиной рассмотрения вопросов, хотя не могу уйти от ощущения некоей избыточной сложности выводов автора.

Суброгация – это цессия в силу закона, иначе говоря, замена кредитора в основном обязательстве, в связи с возникновением которого (при деликтных обязательствах) или нарушением которого (при договорных отношениях) страховщик и произвел выплату страхового возмещения.

Действительно, в ситуации, когда существуют договорные отношения между страхователем (выгодоприобретателем) и лицом, ответственным за сохранность груза (например, экспедитором, перевозчиком), и к ним еще примешиваются отношения из причинения вреда, то вроде бы возникает проблема конкуренции исков. Я же считаю, что на самом деле такой проблемы нет.

Как мне представляется, речь идет, скорее, о проблеме оценки наличия или отсутствия ответственности экспедитора, перевозчика, иного должника при условии, что есть некое третье лицо, которое собственно убытки и причинило.

Ответственность перевозчика и экспедитора в рамках соответствующих договоров перевозки или транспортно-экспедиционного обслуживания не носит абсолютного характера. Так, п. 5 ст. 34 Устава автомобильного транспорта и городского наземного электрического транспорта (Федеральный закон от 8 ноября 2007 г. № 259-ФЗ) (привожу его в качестве примера, так как автор в одном из кейсов ссылается именно на этот законодательный акт) устанавливает, что перевозчик несет ответственность за сохранность груза с момента принятия его для перевозки и до момента выдачи грузополучателю или управомоченному им лицу, если не докажет, что утрата, недостача или повреждение (порча) груза произошли вследствие обстоятельств, которые перевозчик не мог предотвратить или устранить по не зависящим от него причинам. Точно такой же подход федеральный законодатель проявил в п. 1 ст. 7 Федерального закона от 30 июня 2003 г. № 87-ФЗ «О транспортно-экспедиционной деятельности», согласно которому экспедитор несет ответственность перед клиентом в виде возмещения реального ущерба за утрату, недостачу или повреждение (порчу) груза после принятия его экспедитором и до выдачи груза получателю, указанному в договоре транспортной экспедиции, либо уполномоченному им лицу, если не докажет, что утрата, недостача или повреждение (порча) груза произошли вследствие обстоятельств, которые экспедитор не мог предотвратить и устранение которых от него не зависело.

Поэтому, как видится, главное в подобных случаях – правильно оценить, наличествует или отсутствует ситуация, когда утрата, недостача или повреждение (порча) груза произошли вследствие обстоятельств, которые перевозчик или экспедитор не мог предотвратить или устранить по не зависящим от него причинам.

Существуют ли критерии, позволяющие это сделать? На мой взгляд, да. Например, если дорожно-транспортное происшествие, повлекшее утрату или повреждение груза, произошло на фоне нарушения перевозчиком Правил дорожного движения, то вряд ли перевозчик сможет доказать, что оно имело место вследствие обстоятельств, которые он не мог предотвратить или устранить по не зависящим от него причинам. Если экспедитор не осуществлял контроль за грузом, скажем, отлучился от транспортного средства с грузом, то он также, скорее всего, не сможет доказать, что не мог предвидеть и предотвратить утрату или повреждение груза. Понятно, что перечень таких критериев очень широкий.

К сожалению, судебная практика неоднородна при решении подобных проблем, что собственно и создает сложности для юристов.

Для сравнения – согласно п. 1–3 ст. 60 Градостроительного кодекса РФ обязанность по возмещению вреда и выплату установленной этим законодательным актом компенсации потерпевшим в результате полного или частичного разрушения зданий, сооружений или объектов капитального строительства, нарушения правил производства строительных работ возлагается не на причинителей вреда (изыскателей, проектировщиков или строителей), а на собственников, концессионеров, застройщиков или технических заказчиков. Здесь отсутствует проблема оценки наличия или отсутствия ответственности указанных лиц – она установлена законом.

Пользуясь случаем, хотел бы проинформировать читателей газеты о том, какие изменения в ст. 965 ГК РФ предлагаются в проекте Концепции. Рабочая группа предлагает с учетом имеющихся за рубежом примеров соответствующих законодательных подходов закрепить в новом пункте положение о том, что суброгация не применяется против страхователя и застрахованного лица, а также в отношении супруга, близких родственников (родителей, детей, братьев и сестер) и нетрудоспособных иждивенцев страхователя (застрахованного лица).

Указанное предложение основывается на том, что осуществление страховщиком прав по суброгации не должно лишать страхователя страховой защиты. По аналогии с п. 5 ст. 313 ГК РФ применительно к суброгации следует исходить из того, что страховщик не вправе осуществлять права, перешедшие в порядке суброгации, в ущерб интересам страхователя. Иное может восприниматься судами как злоупотребление правом.