Мнимое злоупотребление правом

Автор комментария к статье Никиты Варушкина «Во взаимосвязи с базовыми принципами» (см.: «АГ». 2019. № 18 (299)) считает, что вряд ли следует рушить состязательные процедуры попытками уравнять стороны защиты и обвинения в возможности вменить им злоупотребление процессуальными правами, разъясняя, почему ни сторона обвинения, ни сторона защиты, ни суд не могут злоупотребить процессуальными правами в уголовном процессе.

Общность конституционных положений (ст. 19, 45, ч. 3 ст. 123 Конституции РФ) предполагает наличие в судопроизводстве двух сторон, состязающихся перед судом на равном основании. Заместитель председателя Конституционного Суда РФ (в отставке), профессор Т.Г. Морщакова, комментируя совместное закрепление принципов равенства сторон и состязательности в конституционном тексте, находит, что подобное подразумевает «особое положение суда в состязательном процессе, где он не вправе исполнять функции ни одной из сторон, ставить своими действиями какую-либо из них в преимущественное или худшее положение и обязан создавать равные условия для осуществления ими процессуальных прав и обязанностей»¹. Имеется в виду необходимость исходить из реально неравной возможности сторон к участию в судопроизводстве, что особо заостряется в уголовном процессе, где одна из сторон представлена государством: такие проявления мы можем найти в установлении правовой презумпции невиновности, принципа in favorem defensionis, выраженного в нетождественности прав у сторон, в том числе в асимметрии в доказывании. Неслучайно существуют и регламентированные процедуры предъявления обвинения, ознакомления с материалами дела, производства следственных действий, процессуального пресечения и далее, причем все эти меры носят характер срочный. Таким образом, действующее в его конституционно-правовом выражении регулирование процессуального статуса субъектов предварительного расследования и судопроизводства уже содержит достаточные и единственно допустимые средства для исключения злоупотребления правом.

Весьма странным было бы утверждать, что существует возможность злоупотреблений со стороны защиты, тогда как весь комплекс современного уголовного процесса указывает на динамику повышения гарантированных обвиняемому прав; в свою очередь, очевидное и возможное – нарушение установленной процедуры либо конституционного права на защиту со стороны следствия или суда. Существующий в праве запрет на извлечение выгоды из злоупотребления правом (содержащийся в том числе в указании ч. 3 ст. 17 Конституции), выраженный формулой ne cui dolus suus, per occasionem juris civilis, contra naturalem aequitatem prosit², распространяется разве что на сферу доказывания, но едва ли учитывает специфику принципов уголовного процесса, не будучи применим требованию ст. 45 Конституции. Такое исходное различие между гражданским и уголовным процессом объясняется разным статусом сторон: особым положением представителей публичного обвинения, действием презумпции невиновности, – а следовательно, и иным характером состязательной процедуры.

A contrario, ни сторона обвинения, ни суд не могут злоупотребить процессуальными правами, во-первых, потому как в собственном смысле ими не обладают (лишь обязанностями), а во-вторых, попросту не существует права на незаконные и необоснованные решения. Общие же основания института юридической ответственности не дают повода проводить аналогию между злоупотреблением правом и учинением произвола при исполнении должностных обязанностей.

Так или иначе, принятое на уровне Постановления Пленума решение допустить дискрецию суда в вопросе ограничения права на защиту (под предлогом злоупотребления) вызывает мысли худшие, чем опасение, ибо игнорирует недопустимость ограничения в конституционных правах не иначе как по закону, соразмерно с конституционно-оправданными целями. И хотя сторонники такого решения настаивают на факте снижения эффективности уголовно-процессуальных процедур из-за мнимого злоупотребления правом на защиту, объективных статистических или качественных данных, явно об этом свидетельствующих, пока приведено не было.

Обыкновенно речь идет об адресуемых адвокатам упреках в затягивании процесса, отметаемых тем простым соображением, что длительность всех процедур определяется лишь усилиями публичной власти (это становится очевидным из простого прочтения УПК).

Также популярными «злоупотреблениями» принято называть заявление отводов, ходатайств, постановку избыточных вопросов перед присяжными, что в целом звучит как плохая шутка ввиду всеобщей практики блокирования возможности эффективной защиты именно немотивированными отказами со стороны судов в удовлетворении таких обращений. По этой же причине предрешен вопрос о том, как защитник будет доказательно опровергать обвинения в злоупотреблении правом.

Напротив, примеров использования дискутируемой конструкции для расправ и произвола наличествует в избытке. Так, по делу Зломнова против адвокатов (брата и отца обвиняемого) возбудили уголовное дело по ст. 319 УК после заявлений о пытках в отношении их подзащитного. По делу Зиринова адвокат Ставицкая была удалена из процесса накануне прений за то, что обратила внимание присяжных на противоречия в экспертизе и показаниях свидетеля обвинения.

Все это порождает вопрос: не наносится ли вред правосудию, когда оно лишается средств эффективной защиты тех, кого судит без доказательств виновности? Отвечая на такой вопрос, вряд ли следует рушить состязательные процедуры попытками уравнять стороны защиты и обвинения в возможности вменить им злоупотребление процессуальными правами.

¹ См.: Морщакова Т.Г. Комментарий к ст. 123 // В кн.: Комментарий к Конституции Российской Федерации / Под общ. ред.: В. Д. Зорькин. изд. 2-е, пересм. М.: Норма, 2011. С. 891–900.

² Не должно обманом извлекать пользу из возможностей гражданских прав, ибо это противно естественной справедливости. – (Пер. с лат.).