Начислять ли неустойку?

18 апреля 2019 г. введено конкурсное производство в отношении организации. Судебный акт о взыскании судебной неустойки вступил в силу 26 марта 2018 г. Неустойка обеспечивает исполнение судебного акта, обязавшего юридическое лицо, не являющееся кредитной организацией, выдать независимую гарантию. Подлежит ли включению в реестр требований кредиторов судебная неустойка в размере 1000 руб./день за неисполнение ранее вынесенного судебного акта об обязании предоставить банковскую гарантию (ст. 308.3 ГК РФ), начисленная после 18 апреля 2019 по 15 мая 2019 г. и заявленная кредитором после 15 мая 2019 г. в виде заявления о включении в реестр требований кредиторов?

Прежде всего отметим, что возможность включения в реестр требований кредиторов судебной неустойки, начисленной за период, следующий за открытием в отношении банкротящегося юридического лица конкурсного производства, зависит от решения двух вопросов: относится ли соответствующее требование к реестровым и подлежит ли начислению указанная неустойка после открытия соответствующей процедуры банкротства. К сожалению, законодательство не содержит прямых указаний на данный счет, поэтому по данному вопросу мы можем сформулировать лишь наше экспертное мнение, основанное на систематическом анализе норм законодательства и правоприменительной практики.

В первую очередь следует обратить внимание на правовую природу судебной неустойки, которая в доктрине и зарубежном праве носит также наименование астрента. Анализ положений ст. 308.3 ГК РФ показывает, что такая неустойка устанавливается, во-первых, за неисполнение судебного акта, которым должник присужден к исполнению какого-либо обязательства в натуре, а во-вторых, начисляется именно за неисполнение судебного акта, а не за неисполнение соответствующего обязательства, поскольку астрент может начисляться не ранее вступления судебного акта в законную силу и истечения установленного судом срока добровольного исполнения должником обязательства и не освобождает должника от ответственности за неисполнение самого обязательства (см. также абз. 2 п. 28 и абз. 1 п. 33 постановления Пленума ВС РФ от 24 марта 2016 г. № 7 (далее – Постановление № 7)).

На основании этого суды подчеркивают, что целью судебной неустойки является не восстановление имущественного положения истца в связи с неисполнением судебного акта об исполнении обязательства в натуре, а стимулирование должника к исполнению этого акта (см. определение СК по экономическим спорам ВС РФ от 15 марта 2018 г. № 305-ЭС17-17260). Иными словами, в отличие от обычной неустойки, несущей в том числе компенсаторные функции, она выполняет лишь функции меры воздействия на должника, меры стимулирования и косвенного принуждения.

Учитывая вышеизложенное, а также то, что судебная неустойка может быть установлена по заявлению кредитора как одновременно с вынесением судебного акта, присудившего исполнение в натуре, так и в любое время после этого (разумеется, до момента фактического исполнения указанного акта), и по данному требованию в любом случае выдается отдельный исполнительный лист (абз. 2 п. 31 и абз. 1 п. 33 Постановления № 7), встает вопрос об отношении астрента к основному обязательству, об исполнении которого вынесен соответствующий судебный акт.

В свою очередь, решение этого вопроса не может не отразиться на порядке удовлетворения требования об уплате астрента в деле о банкротстве. Ведь по смыслу п. 1 ст. 4 и п. 1 ст. 5 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон № 127-ФЗ) и согласно разъяснениям, данным в п. 1 постановления Пленума ВАС РФ от 6 декабря 2013 г. № 88, все дополнительные требования, связанные с основным требованием кредитора, имеют при банкротстве тот же правовой режим, что и указанное основное требование. Поэтому, если астрент является дополнительным требованием по отношению к требованию об исполнении обязательства в натуре, значение имеет момент возникновения последнего обязательства. Если же астрент является самостоятельным требованием, для него необходимо отдельно определять, относится ли оно к текущему или к реестровому.

Судебная практика отмечает, что побудительной функцией астрент обладает, пока существует правоотношение в материальном смысле. Таким образом, в процессуальном плане оснований для применения санкции в виде судебной неустойки, стимулирующей должника исполнить свою обязанность, которая отсутствует, не имеется (см., например, постановление Арбитражного суда Дальневосточного округа от 15 сентября 2017 г. № Ф03-3133/17). Отсюда следует вывод, что требование о выплате судебной неустойки является дополнительным по отношению к требованию об исполнении обязательства в натуре. Соответственно, если такое обязательство возникло до возбуждения дела о банкротстве, то и требования об уплате астрента будут относиться к реестровым даже в том случае, когда астрент начислен за период, следующий за возбуждением указанного дела, в том числе и за период после даты открытия конкурсного производства.

Что же касается вопроса о правомерности начисления астрента после открытия вышеуказанной процедуры, то необходимо учитывать, что положения п. 1 ст. 126 Закона № 127-ФЗ устанавливают прямой запрет на начисление процентов, неустоек (штрафов, пеней) и иных санкций только по денежным обязательствам и обязательным платежам, тогда как астрент – мера ответственности за неисполнение судебного акта, присудившего исполнение обязательства в натуре. Астрент в принципе не может быть установлен за неисполнение актов о взыскании денежных средств или обязательных платежей (п. 30 Постановления № 7).

Вместе с тем необходимо учитывать, что согласно абз. 10 п. 1 ст. 126 Закона № 127-ФЗ исполнение обязательств должника, в том числе по исполнению судебных актов, актов иных органов, должностных лиц, вынесенных в соответствии с гражданским законодательством, осуществляется конкурсным управляющим в порядке и в случаях, которые установлены настоящей главой.

В свою очередь, положения абз. 5 п. 1 ст. 126 Закона № 127-ФЗ допускают возможность совершения сделок, связанных с отчуждением имущества должника или влекущих за собой передачу его имущества третьим лицам в пользование, исключительно в порядке, установленном гл. VII Закона № 127-ФЗ.

Выдача независимой гарантии по смыслу ст. 368 ГК РФ является односторонней сделкой (см. также определение ВАС РФ от 10 июня 2014 г. № ВАС-7290/14). И, хотя непосредственным предметом такой сделки не является отчуждение имущества гаранта, тем не менее ее выдача может повлечь такое отчуждение в случае предъявления соответствующего требования бенефициаром. Положения же законодательства о банкротстве не содержат норм, которые позволяли бы на стадии конкурсного производства создавать возможность отчуждения имущества должника путем осуществления выплаты бенефициару в рамках независимой гарантии.

В связи с изложенным можно предположить, что после введения в отношении должника конкурсного производства исполнение в натуре обязательства по выдаче независимой гарантии становится невозможным. Принимая же во внимание, что астрент призван обеспечить исполнение судебного акта, которым кредитору присуждено исполнение обязательства в натуре, объективная невозможность исполнения соответствующего обязательства означает, что астрент не подлежит взысканию с момента возникновения такого обстоятельства (п. 35 Постановления № 7, определение Конституционного Суда РФ от 27 июня 2017 г. № 1367-О).

Таким образом, мы полагаем, что в рассматриваемом случае астрент за период, начинающийся с даты открытия конкурсного производства, не подлежит начислению и, соответственно, не должен включаться в реестр требований кредиторов.

Однако еще раз подчеркнем, что данная позиция является исключительно нашим экспертным мнением. Какой-либо правоприменительной практики, как подтверждающей, так и опровергающей сделанные нами выводы, нам обнаружить не удалось.