Антон Рыжов, эксперт по работе с Европейским судом по правам человека

Самый «пластичный» критерий Под «явную необоснованность» рискуют попасть любые жалобы

Автор настоящего отклика на статью Александры Антоновой и Нарине Айрапетян «Когда жалобы неприемлемы» (см.: «АГ». 2019. № 4 (285)), дополняя вывод комментируемой статьи о широкой свободе усмотрения, которую дает критерий необоснованности при отсеве ЕСПЧ неприемлемых жалоб, указывает, в каких трех различных ситуациях европейские судьи его используют, и приводит соответствующие примеры из судебной практики. Для того чтобы жалоба не попала под понятие обоснованности, следует изложить правовую историю грамотно, последовательно, без эмоций, считает автор комментария. В названной статье адвокатов Александры Антоновой и Нарине Айрапетян обстоятельно описан этот, по справедливому замечанию авторов, самый пластичный критерий, которым пользуется Страсбургский суд в своей работе. В публикации даны исчерпывающие примеры практики ЕСПЧ и наглядно показано, что, по сути, эта формулировка дает весьма широкую свободу усмотрения при отсеве Судом неприемлемых жалоб. Мне хотелось бы поделиться и своими соображениями по данному вопросу, немного расширив выводы авторов статьи. Итак, в ст. 35 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года, посвященной условиям приемлемости жалоб, указано, помимо прочего, следующее: «Суд объявляет неприемлемой любую индивидуальную жалобу, если сочтет ее явно необоснованной» (the Court shall declare inadmissible any individual application if it considers that the application is manifestly ill-founded). Хотя официальный перевод Конвенции и оперирует словом «явно», я бы рискнул обозначить «manifestly» и как «демонстративно». Такая «демонстративная необоснованность», наверное, предполагает, что жалоба должна быть ну настолько ужасно сформулирована и повествовать ну совсем не о том, чтобы страсбургские судьи даже не стали ее разбирать по существу поставленных вопросов. Со временем Европейский Суд, прикрываясь, как щитом, «живительностью» текста Конвенции (так называемый «эволюционный подход»), посредством своего толкования и применения ст. 35 сильно расширил рамки вышеназванного критерия. Возьму на себя смелость утверждать, что в наши дни под «явную необоснованность» рискуют попасть любые жалобы, которые до этого все же умудрились проскочить жернова шестимесячного срока и исчерпанности национальных средств защиты. Контекст использования Судом указанного критерия весьма разнообразен. Европейские судьи используют подобную формулировку как минимум совершенно в трех различных ситуациях. Во-первых, критерий «явной необоснованности» применяется для массового отсева жалоб на уровне секретариата Суда (когда формально заявителю отказывает судья, выступающий в единоличном качестве, а на деле человеку приходит бумага с пересказом отказа, подписанная клерком). Причины неприемлемости в таких случаях, как правило, не сообщаются. Во-вторых, судьи употребляют формулу «явной необоснованности» для фильтрации некоторых частей жалобы (обычно жалобы многокомпонентной) на уровне Комитета из трех судей или Палаты из семи судей. Это зачастую касается ситуаций, когда заявители или их представители, имея на руках одно или несколько очевидных нарушений Конвенции и описывая их в жалобе, добавляют туда еще пару-тройку статей Конвенции, которые, как им кажется, тоже нарушены государством. В таком случае Суд коммуницирует дело по наиболее доказанным, на его взгляд, статьям ЕКПЧ, а по оставшейся части жалобы судьи хранят молчание – ровно до того момента, как будет www.yourpress.ru опубликован сам текст постановления Суда. Там-то, как правило, и будет содержаться стандартная дописка, скупо повествующая о том, что помимо выявленного нарушения Конвенции заявитель также жаловался по другим статьям, однако его/ее доводы были явно необоснованные. Более того, равным образом Суд применяет указанную формулу и в ситуациях, когда речь идет просто-напросто о конкуренции конвенционных норм. Так, в недавнем постановлении «Колгин против России» от 18 декабря 2018 г. Суд рассмотрел вопрос о нарушении ст. 3, а по поводу жалобы на нарушение ст. 13 подчеркнул, что она не заслуживает отдельного от ст. 3 рассмотрения, поэтому в этой части жалоба «явно необоснованная». Видно, что ЕСПЧ использует данную формулировку при любом удобном случае, хотя в указанном деле она, как представляется, не совсем уместна. Наконец (в-третьих), Суд употребляет концепт «явной необоснованности» и для формирования собственно прецедентной практики, творит право. Причем делают это судьи как на уровне решений о (не)приемлемости, так и на уровне постановлений по существу дела. Пример из первой категории – решение по делу «Будина против России» от 18 июня 2009 г., в котором ЕСПЧ не стал вносить социально-экономическую нотку в сферу ст. 3 Конвенции, отказав российской пенсионерке в признании пыткой ее нищенствующего положения. Жалоба госпожи Будиной была признана явно необоснованной, но Суду пришлось обстоятельно аргументировать свой отказ. Пример из второй категории, совсем свежий, – постановление Большой палаты ЕСПЧ по делу «Муртазалиева против России» от 18 декабря 2018 г. Первоначально Палата из семи судей большинством голосов не признала нарушением ст. 6 Конвенции отказ российского суда допросить ключевого, по мнению заявительницы, свидетеля обвинения по ее уголовному делу. Палата посчитала, что с учетом обстоятельств дела общая справедливость судопроизводства не пострадала от отсутствия на процессе данного свидетеля. Большая же палата неожиданно взглянула на всю ситуацию под совсем иным углом, указав в том числе, что заявительница и ее защитники согласились на оглашение письменных показаний данного свидетеля, а также не подняли вопрос об этом нарушении в своей апелляции. На этом основании Большая палата признала жалобу заявительницы… явно необоснованной и неприемлемой согласно ст. 35 Конвенции. Как же должна выглядеть жалоба, чтобы попасть под понятие «обоснованности»? Некоторые авторы полагают, что жалоба должна ссылаться на нужные статьи Конвенции и сопровождаться ссылками на прецеденты самого Суда. Практика показывает, что это совсем непринципиально. Так, сами судьи сплошь и рядом занимаются переквалификацией предполагаемого нарушения. Это легко заметить по текстам постановлений, опубликованным на официальном сайте ЕСПЧ. Приведу пример из собственной практики, когда по одному из дел, коммуницированному в январе 2017 г. (я был привлечен к тяжбе как раз на этой стадии), адвокат заявителя в формуляре жаловался на нарушение ст. 6 и 10 Конвенции, а вопросы сторонам европейские судьи задали уже по ст. 8 и 13! Да и сам Суд неоднократно напоминал в своих постановлениях, что заявителям иногда достаточно сформулировать лишь суть нарушения, а уж нужная статья подберется. Аналогичным образом непринципиальным видится наличие в тексте жалобы ссылок на предыдущую практику Суда. Ведь в настоящее время основная нагрузка приходится на стадию коммуникации и обмена меморандумами между сторонами. С новым формуляром стадия подробного изложения нарушений с обширными цитатами из прецедентов ЕСПЧ, увы, ушла в прошлое. Что же тогда? Безусловно, сам правовой казус, затронутый в жалобе, должен как минимум подпадать под сферу действия Конвенции. Излишне напоминать и заветную мантру о том, что ЕСПЧ – не суд четвертой инстанции и обжаловать приговор в нем бесполезно. www.yourpress.ru В данном случае следует полностью согласиться с утверждением авторов комментируемой статьи, что рядовому гражданину достаточно подключить простую логику для понимания вопроса обоснованности, сопоставить нарушения прав с положением Конвенции, а также выявить причинно-следственную связь, если таковая имеется. Мне также представляется, что в таком контексте на первый план выходит грамотное, последовательное и стилистически нейтральное изложение фактов, аккуратно подтвержденных сопутствующими приложениями (не скрепленными степлером). Особенно это стало существенным после появления актуального формуляра, который буквально ограничивает заявителя в описании своего дела строгим количеством знаков и пробелов. Поэтому воссоздание вашей правовой истории, лишенное эмоциональной окраски и сумбурности, является, как мне кажется, первым шагом к победе в Европейском суде. www.yourpress.ru