Взаимосвязанный подход
Откликаясь на статью Максима Хырхырьяна «В фокусе Конституционного Суда» (см.: «АГ». 2019. № 16 (297), № 17 (298), № 19 (300)), автор рассуждает об итогах судебной реформы 1991 г., называет причины, из-за которых она не удалась, а также почему не прижился институт присяжных, и подчеркивает ценность подхода коллеги, который проанализировал модели, выработанные наукой уголовного процесса, практику работы судов и позиции Конституционного Суда во взаимосвязи.
Прочитав статью Максима Хырхырьяна, с радостью отметил, что многие правила имеют исключения, поскольку, несмотря на обзорный характер, а такие работы, как правило, имеют несамостоятельную, описательную основу, представленный на суд читателя обзор имеет несомненную ценность. Причем, что очень важно, ценность и теоретическую, и практическую, и если угодно, просветительскую.
Большинство из нас помнят время перемен в правовой системе, основанных на Концепции судебной реформы 1991 г., многие, если не все, идеи которой содержала Конституция, принятая двумя годами позже. Тогда казалось, что все эти простые нововведения, более совершенные принципы организации судов в России, дадут очень быстрый позитивный эффект и изменят нашу общественную, да и частную, жизнь к лучшему. Сказать по правде, кажется так и до сих пор. И так же честно следует признать, что провести эти реформы в жизнь толком не удалось. Причин, как это всегда бывает в таких делах, много. По-нашему мнению, главные из них – сложность и дороговизна реализации, невозможность в начале, а впоследствии неготовность, нежелание потратить на качественные суды столько народных денег, сколько в действительности требовалось. И другая важная причина – сопротивление самой системы, состоящей из людей, впитавших и долгими годами исповедовавших другие, часто совершенно противоположные, ценности. Есть и третья причина, вероятно, самая глубокая: непонимание, как это должно работать по-новому, т.е. попросту незнание, неумение правильно воспользоваться новыми социальными технологиями, непонимание ценности и получаемых результатов, и самого процесса внедрения новых подходов в работе судов и правоохранительной системы.
Все эти три причины существуют и в настоящее время. До сих пор мы, по сути, находимся в этом неопределенном состоянии. Мы словно продолжаем меняться, не прикладывая к этому достаточных усилий и не понимая толком, что же в итоге должно получиться и понравится ли нам результат. В этой ситуации комментируемая статья и подобные ей публикации представляются глотком чего-то свежего, чего-то, дающего надежду и уверенность: да, тридцать лет реформы – это долго, но важно сегодня быть умнее, чем вчера, и важен конкретный общий результат – новая независимая судебная система, работающая на основе Конституции, прав человека и имеющая целью своей работы общественное благо.
Суд присяжных, как и многое – почти все из той реформы – можно сказать, не прижился. Не внедрился, как это планировалось, не был принят самой судебной и правоохранительной системой, не стал неотъемлемой частью общественной и правовой действительности. Тем не менее законодательные изменения в 2018 г., расширение участия присяжных дают в некотором роде второй или очередной шанс. Возникает повод продолжать думать и улучшать, нарабатывать на основе существующих уже давно и отчасти внедренных общих принципов именно технологию работы такого суда. Вот как раз об этом и пишет Максим Хырхырьян. В своей статье он рассматривает позиции КС РФ применительно к мелким, незаметным неспециалисту, но определяющим общий итог процесса, институтам. Автор пишет о том, как порядок заявления ходатайства о роспуске коллегии присяжных или замена присяжного заседателя запасным по усмотрению председательствующего профессионального судьи может менять ход процесса и как слишком большая дискреция по этим вопросам, одобренная, по сути, Конституционным Судом, может нивелировать влияние присяжных на конечный результат. В статье, например, говорится, как определение момента заявления и разрешения ходатайства об исключении доказательства может обесценивать усилия сторон в формировании у суда общей непротиворечивой картины. Автор прямо указывает на то, что одобрение Конституционным Судом сложившейся в судах практики без указания дополнительных правовых ориентиров негативно влияет в конечном счете на установление процессуальной истины в конкретном деле и неоправданно усложняет работу в процессе.
Также Максим Хырхырьян анализирует подходы высшего суда в отношении запрета на доказывание провокации, исследования данных о личности потерпевшего и свидетеля, изучает отношение КС РФ к ограничениям упоминания в выступлениях участников судебного процесса неинкриминированных эпизодов.
Важно, что рассматриваются не просто правильные или неправильные модели, выработанные наукой уголовного процесса, не просто сложившаяся с учетом этого практика работы судов общей юрисдикции и даже не сами позиции Конституционного Суда по этим вопросам, а анализируется это все во взаимосвязи. Думается, нет другого способа вернуться к судебной реформе, какой она задумывалась тридцать лет назад, и достичь уже на этом этапе решающего успеха, – кроме как вдумчиво анализировать происходящее, называть вещи своими именами и предлагать практически работающие подходы, основанные на конституционных принципах, как предложил это делать Максим Хырхырьян в своей статье.