Предмет имущественного преступления

Автор настоящего комментария к статье Ирины Мочалкиной «ЦФА как предмет совершения преступления» (см.: «АГ». 2019. № 20 (301)) разъясняет, почему обозначенную проблему в комментируемом материале считает несколько преувеличенной, и акцентирует внимание на тех выводах, с которыми не согласен.

Первоначально такие явления, как криптовалюта или токены, в силу новизны и отсутствия государственного регулирования вызывали затруднения в правоприменительной деятельности. В дальнейшем, по мере того как развивалось законодательство о цифровых активах и накапливалась практика его применения, многие вопросы, в том числе затронутые в статье, получили свое разрешение.

В связи с этим декларируемая автором проблема в нынешних условиях представляется несколько преувеличенной.

Термины «имущество», «имущественные права», «вещь» уголовное право использует в том виде, в каком оно сформулировано цивилистическим законодательством и наукой. Соответственно, толкование этих понятий для целей описания объективной стороны преступления должно основываться на нормах гражданского права.

Как справедливо указывает сам автор, с 1 октября 2019 г. в силу вступили изменения в ст. 128 ГК РФ, которые уточняют понятие «имущество» и определяют место цифровых прав в системе объектов гражданского права путем их отнесения к иным имущественным правам. Таким образом, данный законопроект позволяет минимизировать существовавшую ранее законодательную неопределенность в том, относятся ли криптовалюта и токены к объектам гражданских прав.

Однако нельзя согласиться с мнением автора о том, что отсутствие вещного признака у цифровых финансовых активов затрудняет признание их предметом имущественного преступления.

Вещность предмета хищения имеет значения для таких составов преступлений, как кража (ст. 158 УК РФ) и грабеж (ст. 161 УК РФ). Предметом преступного посягательства в указанных составах могут быть только осязаемые объекты материального мира. Можно украсть (тайно похитить) физический носитель информации (сервер, жесткий диск и т.д.), а не сам цифровой актив, содержащийся в электронном виде на этом носителе. Но кражей и грабежом виды хищений не ограничиваются.

Объективная сторона других преступлений против собственности не предполагает обязательную вещность предмета преступного посягательства. Так, целью преступных действий при мошенничестве (ст. 159 УК РФ) и вымогательстве (ст. 163 УК РФ) может быть не только получение имущества, но и приобретение права на имущество.

Соответственно не усматривается препятствий к тому, чтобы признать цифровые финансовые активы (т.е. имущественные права) предметом преступного посягательства по этим составам преступлений.

В том случае, если хищение криптовалюты или токенов происходит путем неправомерного получения доступа к компьютерной информации (использование вредоносных программ, фишинг и т.д.), обоснованной видится квалификация таких действий по ст. 159.6 УК РФ – мошенничество в сфере компьютерной информации.

Не совсем понятно утверждение автора о том, что в подавляющем большинстве случаев правоохранительные органы отказывали в возбуждении уголовных дел, в которых криптовалюта или токены выступали предметом преступного посягательства в связи с невозможностью их отнесения к объектам гражданских прав.

При этом в связи с отсутствием в открытом доступе достаточного объема постановлений об отказах в возбуждении уголовных дел сложно провести корректный анализ причин подобных решений.

Подобные процессуальные решения могут быть вызваны не теоретическими проблемами квалификации преступлений, а неготовностью правоохранительных органов расследовать непростые в доказывании дела, без ясной перспективы установления виновных, так называемые висяки.

Также сложно признать обоснованным критическое отношение автора к возможности признания иных активов, в частности скидочных и бонусных баллов, предметом преступного посягательства. Так же, как и другие цифровые активы, бонусные баллы имеют вполне выразимую материальную ценность для своего обладателя. Их утрата в результате преступления ничем не лучше, чем потеря криптовалюты. Поэтому вполне логично, что и защита такого вида имущественных прав должна быть не меньше, чем у других цифровых активов.

Более того, к таким активам можно отнести и более экзотические объекты цифрового мира, например, персонажей и артефакты онлайн-игр, внутриигровую валюту и т.д. Виртуальные ценности, какими бы забавными они ни казались, можно купить и продать за вполне «живые» деньги.

Примечательно, что практика еще до всяких изменений законодательства шла по пути достаточно широкого толкования предмета преступного посягательства в цифровом мире. Так, например, еще в 2017 г. судами разрешались уголовные дела, возбужденные по факту хищения игровых ценностей персонажа аккаунта в онлайн-игре¹.

Если даже поставить под сомнение признание бонусных (скидочных) баллов имуществом, то ничто не мешает квалифицировать преступное посягательство на эти активы по ст. 165 УК РФ – причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием при отсутствии признаков хищения.

¹ Постановление № 1-112/2017 от 11 апреля 2017 г. по делу № 1-112/2017 // http://sudact.ru/regular/doc/8fOXO0Qg7g5Q/