«Похищение» криптовалюты

В настоящем комментарии к статье Ирины Мочалкиной «ЦФА как предмет совершения преступления» (см.: «АГ». 2019. № 20 (301)) автор, рассуждая, какие вопросы могут возникать при квалификации «похищения» криптовалюты, указывает на прием, который может помочь потерпевшим и их адвокатам-представителям добиться по крайней мере возбуждения уголовного дела.

На мой взгляд, сложности не столько квалификации, сколько признания преступным недобросовестного изъятия или иного использования криптовалют, обусловлены, как бы странно ни звучало, основополагающим принципом уголовного процесса – презумпцией невиновности (ст. 49 Конституции РФ и ст. 14 УПК РФ). Разберем на примере.

Иванов ввел в заблуждение инвестора Петрова относительно того, что биткоины первого будут использованы для развития бизнес-проекта последнего, а в последующем Петрову будет выплачиваться доход в виде той же или иной криптовалюты. Однако, изначально не намеревавшись этого делать, Иванов «похитил» биткоины инвестора и расходовал их по своему усмотрению, причинив Петрову имущественный ущерб.

Если вместо выделенных мной слов «биткоины» и «криптовалюты» я использовал бы «денежные средства», то обнаружение признаков состава преступления, предусмотренного ст. 159 УК РФ, здесь было бы очевидным.

Но почему данный вывод сложно сделать в рассматриваемой ситуации?

Часть 3 ст. 14 УПК РФ гласит, все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном данным Кодексом, толкуются в пользу обвиняемого.

Разъясняя данное положение, Пленум Верховного Суда РФ в абз. 2 п. 17 постановления от 29 ноября 2016 г. № 55 «О судебном приговоре» отмечает, что все неустранимые сомнения в доказанности обвинения, в том числе отдельных его составляющих, толкуются в пользу подсудимого. Такой составляющей, на основании п. 5 ч. 2 ст. 171 УПК РФ и др., является квалификация инкриминируемого деяния – т.е. установление и юридическое закрепление точного соответствия между фактическими признаками совершенного деяния и признаками состава преступления, предусмотренного Уголовным кодексом. Поэтому в правоприменительной практике положения ч. 3 ст. 14 УПК используются для разрешения сомнений, возникающих при квалификации преступлений¹.

При квалификации приведенного примера сомнение возникает при выяснении вопроса: а является ли «похищенный» биткоин Петрова имуществом – одним из признаков хищения (прим. 1 ст. 158 УК)?

При определении предмета имущественного преступления необходимо учитывать, что оно должно (а) охватываться ст. 128 ГК РФ, перечисляющей объекты гражданских прав², и (б) поддаваться объективной стоимостной оценки³.

В свою очередь, с каждым из этих признаков в правоприменительной практике возникают различные сомнения, которые могут трактоваться в пользу Иванова.

(а) Криптовалюта прямо в ст. 128 ГК не упоминается. В то же время данная статья предусматривает такой «резервный» объект гражданских прав, как «иное имущество», понятие которого не раскрывается в российском законодательстве. Тем не менее к нему относят все то, что не укладывается в иные виды объектов гражданских прав – предусмотренных в ст. 128 ГК – но при этом активно циркулирует в фактическом обороте. Таким объектом Девятый арбитражный апелляционный суд в рамках известного многим дела № А40-124668/2017 посчитал и криптовалюту.

Но как могут возразить криминалисты, в чьем производстве будет материал доследственной проверки или уголовное дело по заявлению Петрова? Они могут описать в соответствующем постановлении, что применение ст. 128 ГК по настоящему делу (а, следовательно, признание криптовалюты имуществом) следует расценивать как попытку восполнить пробел в виде отсутствия прямого указания цифровых денег в качестве объекта гражданских прав путем применения данной статьи по аналогии, которая в уголовном праве не допускается (ч. 2 ст. 3 УК РФ). А значит, криптовалюта имуществом, по их мнению, являться не будет.

(б) Пленум Верховного Суда в абз. 4 п. 25 постановления Пленума Верховного Суда от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» отметил, что при определении размера похищенного имущества следует исходить из его фактической стоимости на момент совершения преступления.

Поскольку стоимость представляет собой «цену, по которой продается или можно продать товар на рынке»⁴, необходимо выяснить, участвует ли сама «криптовалюта» в легальном обороте.

Оборотоспособность по смыслу п. 1 ст. 129 ГК РФ имеется лишь у объектов гражданских прав, к коим, повторимся, криптовалюту могут не отнести. По схожим же причинам, например, услуги сексуального характера или иные, отсутствующие в легальном обороте, не признаются взяткой в силу п. 9 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 июля 2013 г. № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях».

Кроме того, как можно оценить криптовалюту, если официальных бирж, которые могут сообщить следствию о курсе «криптовалюты» по отношению к российскому рублю на дату неправомерного ее изъятия, не существует? И вот отсутствие официальной и объективной оценки может дополнительно выступать сомнением в признании криптовалюты имуществом, которое должно трактоваться в пользу Иванова.

Несмотря на, казалось бы, категоричный вывод, отмечу, что существует один «прием», который может помочь потерпевшим и их адвокатам-представителям добиться по крайней мере возбуждения уголовного дела при «хищении» криптовалюты.

В заявлении и правовой позиции рекомендуется сделать акцент на умысле злоумышленников завладеть фиатными деньгами под видом криптовалют. Надо отметить, что такой «прием» при его подтверждении фактическими обстоятельствами имеет эффект. Ведь встречаются примеры, когда следователи особо указывают, что похищенные денежные средства лицо изначально требовало от потерпевшего конвертировать в криптовалюту и перевести на указанный им криптокошелек.

¹ Пункт 6 Обзора судебной практики Верховного Суда РФ «Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за четвертый квартал 2012 года».

² Абзац 2 п. 5 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 г. № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате»; апелляционное определение Верховного Суда РФ от 21 января 2015 г. № 82-АПУ14-31; постановления Московского городского суда от 25 декабря 2015 г. № 4у-6869/2015, от 16 марта 2012 г. № 4у/2-1299.

³ Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации: В 4 т. (постатейный) / А.В. Бриллиантов, А.В. Галахова, В.А. Давыдов и др.; Отв. ред. В.М. Лебедев. М.: Юрайт, 2017. Т. 2: Особенная часть. Разделы VII–VIII. (Глава 21 «Преступления против собственности», автор – П.С. Яни).

⁴ Райзберг Б.А., Лозовский Л.Ш., Стародубцева Е.Б. Современный экономический словарь. 6-е изд., перераб. и доп. М. ИНФРА-М. 2011.