Статья посвящена негативной тенденции в правоприменительной практике – предъявлению лицу обвинения по обстоятельствам, по которым уголовное дело фактически не возбуждалось и (или) возбуждалось в отношении иного лица. При этом нормы Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее – УПК РФ) не предполагают возможности привлечения лица в качестве подозреваемого или обвиняемого и применения в отношении него меры пресечения в связи с подозрением (обвинением) в совершении им преступления, по признакам которого уголовное дело не возбуждалось. Автор указывает, что в законе, во‑первых, прямо не предусмотрено требование о недопустимости предъявления «нового» обвинения, по которому уголовное дело не возбуждалось (по мнению автора, целесообразно такое требование закрепить); во‑вторых, не приведены даже примерные критерии разграничения, когда деяние является составной частью деяния, по которому ранее возбуждено уголовное дело, а когда – нет. Данные разграничения вытекают из доктрины уголовного права, но судьи не всегда имеют время, возможность (или желание) так глубоко вникать в теорию.
В своей практической деятельности, а также в ходе общения с коллегами я все чаще стал обращать внимание и слышать, что в следственной практике постепенно формируется еще одна негативная тенденция, которая идет вразрез с уголовно-процессуальной доктриной. Не могу сказать, является это осознанной тактикой следствия либо это некое ошибочное явление, но тем не менее оно существует. Я бы условно именовал его так: «предъявление лицу обвинения по обстоятельствам, по которым уголовное дело фактически не возбуждалось и (или) возбуждалось в отношении иного лица».
Одним из ярких примеров этого являются случаи, когда уголовное дело возбуждено по ст. 228 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее – УК РФ) в отношении одного лица, а другому лицу (либо этому же лицу) в итоге предъявляется обвинение по ст. 228.1 УК РФ и т. д.
Некоторые следователи, а с ними и прокуроры с судьями считают, что в данном примере нет необходимости возбуждать новое уголовное дело, поскольку деяния взаимосвязаны либо фактически тождественны, иными словами, являются составной частью ранее возбужденного уголовного дела.
Однако представляется, что такая позиция является ошибочной.
Обратимся к науке уголовного права, а также к уголовно-процессуальному закону.
Для того чтобы деяние было признано преступлением, в нем должны быть все элементы состава преступления: субъект, субъективная сторона, объект и объективная сторона. Вместе с тем в деяниях, предусмотренных ст. 228 УК РФ и 228.1 УК РФ, отличаются как объективная сторона преступления (способ и место совершения, действия лица и т. д.), так и субъективная (умысел лица, психическое отношение лица к совершаемому действию и т. д.).
Бывают и другие похожие примеры. Например, в одном из дел, по которому мне пришлось осуществлять защиту обвиняемого лица, уголовное дело было возбуждено в отношении гр. С. по признакам преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 264 УК РФ, а в дальнейшем по тому же уголовному делу обвинение уже было предъявлено гр. В. и в отношении него был вынесен обвинительный приговор.
Рассмотрим данный вопрос с правовой точки зрения.
По смыслу уголовно-процессуального закона уголовное преследование в обязательном порядке начинается с вынесения постановления о возбуждении уголовного дела (ст. 146 УПК РФ), которым устанавливаются пределы предварительного расследования на первоначальном этапе.
В соответствии со ст. 156 УПК РФ предварительное расследование начинается с момента возбуждения уголовного дела, о чем следователь, дознаватель, орган дознания выносит соответствующее постановление.
Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации (далее – Конституционный Суд РФ) стадия возбуждения уголовного дела является обязательной; актом возбуждения уголовного дела начинается публичное уголовное преследование от имени государства в связи с совершенным преступным деянием, которое обеспечивает последующие процессуальные действия органов дознания, предварительного следствия и суда, и одновременно влечет необходимость обеспечения права на защиту лица, в отношении которого осуществляется обвинительная деятельность. Таким образом, возбуждение дела понимается как процедура официального начала предварительного расследования. Актом возбуждения дела создается условие для производства принудительных процессуальных действий и обеспечиваются права заинтересованных лиц: заявителя, будущего потерпевшего и подозреваемого (Постановление Конституционного Суда РФ от 14 января 2000 г. № 1-П).
При этом ч. 1 ст. 46, ч. 1 ст. 108, ст. ст. 171 и 172 УПК РФ не предполагают возможность привлечения лица в качестве подозреваемого или обвиняемого и применения в отношении него меры пресечения в связи с подозрением (обвинением) в совершении им преступления, по признакам которого уголовное дело не возбуждалось.
Таким образом следователь не может произвольно, по своему усмотрению осуществлять производство по уголовному делу в отношении событий, которые не зафиксированы в постановлении о его возбуждении.
В Определении от 25 января 2007 г. № 13-О Конституционный Суд РФ разъяснил: «{УПК РФ}…не предполагает тем самым произвольное, за рамками возбужденного уголовного дела или проводимой в соответствии со ст. ст. 144, 146 УПК Российской Федерации проверки сообщения о преступлении, производство следственных действий».
В определениях от 21 октября 2008 г. № 600-О-О, от 18 июля 2006 г. № 343-О и от 21 декабря 2006 г. № 533-О Конституционный Суд РФ указал: «…уголовно-процессуальный закон не содержит норм, позволяющих привлекать лицо в качестве подозреваемого или обвиняемого, а также изменять или дополнять ранее предъявленное обвинение в связи с совершением лицом преступления, по признакам которого уголовное дело не возбуждалось».
Мне попались несколько судебных актов по существу дела, в которых данная позиция также нашла свое подтверждение.
В кассационном определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации (далее – Верховный Суд РФ) от 17 декабря 2020 г. № 89-УДП20-10 отмечено: «При этом из материалов уголовного дела усматривается, что решение о возбуждении уголовного дела в отношении {Б.Б.М.} по факту приобретения им и передачи на хранение Б. в мае 2012 года наркотических средств массой 3 452,2 г не принималось, а инкриминируемое осужденному указанное преступление не является частью ранее возбужденного и расследуемого дела по факту незаконного сбыта наркотических средств К., поскольку данные преступления отличаются конкретными фактическими обстоятельствами, направленностью умысла осужденного при совершении в разное время преступлений и с разными лицами».
Судебная коллегия по уголовным делам Первого кассационного суда общей юрисдикции (определение от 26 июня 2024 г. № 77-2287/2024), отменяя судебные акты и возвращая уголовное дело прокурору, указала на следующее: «Таким образом, как следует из материалов уголовного дела, решение о возбуждении уголовного дела в отношении П. по факту незаконного сбыта наркотического средства ФИО12 не принималось. Факт возбуждения уголовного дела в отношении С. не свидетельствует о соблюдении органами предварительного расследования процедуры возбуждения уголовного дела в отношении П. и его уголовного преследования, поскольку в постановлении о возбуждении уголовного дела отсутствуют данные о его причастности к инкриминируемому преступлению и уголовное дело возбуждалось в отношении конкретного лица С. по факту совершения преступления в ином месте и при иных обстоятельствах».
К сожалению, наряду с приведенными судебными актами есть и иные, кардинально противоположные. Не всегда на похожие нарушения закона суды обращает внимание. Приведу два примера из своей практики.
В первом примере уголовное дело было возбуждено по факту совершения преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 228 УК РФ, и лицу предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 228 УК РФ. Через несколько месяцев в рамках данного уголовного дела лицу уже предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 30, подп. «б», «г» ч. 4 ст. 228.1 УК РФ.
Вместе с тем уголовного дела по ч. 3 ст. 30, подп. «б», «г» ч. 4 ст. 228.1 УК РФ следователем не возбуждалось ни по факту, ни в отношении лица.
Пятый кассационный суд общей юрисдикции по моей жалобе отменил приговор суда, но по другим основаниям, а названное нарушение оставил без оценки, указав, что все остальные доводы защитника подлежат проверке при повторном рассмотрении уголовного дела судом первой инстанции.
Во втором примере уголовное дело возбуждено по факту ДТП в отношении С. После чего В. привлечен в качестве обвиняемого по данному уголовному делу, а в дальнейшем судом признан виновным на основании постановления о возбуждении уголовного дела, которое было возбуждено в отношении другого лица – С. (даже не по факту ДТП, а в отношении лица).
По данному делу мной были поданы жалобы вплоть до Председателя Верховного Суда РФ, но результат неблагоприятный для защиты.
Возникает вопрос: почему данные нарушения закона судами не всегда учитываются?
На мой взгляд, это происходит потому, что в законе, во-первых, прямо не предусмотрено требование о недопустимости предъявления «нового» обвинения, по которому уголовное дело не возбуждалось (по моему мнению, целесообразно такое требование закрепить); во-вторых, не приведены даже примерные критерии разграничения, когда деяние является составной частью деяния, по которому ранее возбуждено уголовное дело, а когда – нет. Данные разграничения вытекают из доктрины уголовного права, но судьи не всегда имеют время, возможности (или желания) так глубоко вникать в теорию.
Верховный Суд РФ в п. 20 Постановления Пленума от 29 ноября 2016 г. № 55 «О судебном приговоре» попытался несколько нивелировать данную проблему, но видимо этого недостаточно и без законодательных изменений не обойтись: «Существенно отличающимся обвинением от первоначального по фактическим обстоятельствам следует считать всякое иное изменение формулировки обвинения (вменение других деяний вместо ранее предъявленных или преступления, отличающегося от предъявленного по объекту посягательства, форме вины и т. д.), если при этом нарушается право подсудимого на защиту».
Представляется, что данная позиция Верховного Суда РФ должна применяться не только тогда, когда речь идет об изменении формулировок самого обвинения, но и распространяться на случаи, когда такие изменения касаются фабулы обстоятельств, изложенных в постановлении о возбуждении уголовного дела, по сравнению с постановлением о привлечении лица в качестве обвиняемого.
Подводя итог, с сожалением приходится констатировать, что раз за разом наши процессуальные оппоненты пытаются максимально упрощать свою работу путем формирования негативной правоприменительной тенденции, в частности, описанной в данной статье, которая идет вразрез с требованиями федерального законодательства.