Автор отклика на статью Юлии Стрелковой «Гарантии справедливого суда»(см.: «АГ». 2019. № 15 (296)), отмечая полезность комментируемого обзора основных прецедентов ЕСПЧ в сфере функционирования суда присяжных, подтверждает примерами из практики особенное качество подхода страсбургских судей – гибкость.
Автором публикуемой статьи обстоятельно рассматривается специфика дел ЕСПЧ, касающихся справедливого процесса в судах присяжных. Достоинством обзора, безусловно, является сравнение позиций ЕСПЧ с практикой российских судов и, прежде всего, – ВС РФ. И действительно, подходы отечественных и европейских судей в данной сфере разнятся довольно сильно. Основная особенность подхода страсбургских судей заключается в пресловутой гибкости, достигаемой благодаря прецедентной, казусной системе работы ЕСПЧ. В обосновании того или иного постановления Суда многое, если не все, зависит от контекста, от мельчайших деталей. Примеры подобной гибкости иллюстрируют конкретные ситуации, которые мы далее рассмотрим.
В статье Юлии Стрелковой представлены основные группы обстоятельств, служащие поводами для обращения граждан в ЕСПЧ. Прежде всего, заявителями обычно оспаривается предполагаемая предвзятость присяжных. Такие ситуации весьма и весьма разнообразны. Это и внепроцессуальное общение присяжных со стороной обвинения или судьями, и знакомство заседателей с потерпевшими, и публичные выступления присяжных, которые могут поставить под сомнение их объективность.
В связи с этим примечательно недавнее постановление ЕСПЧ «Никотин против России» (Nikotin v. Russia, 8 января 2019 г., жалоба № 80251/13). В нем речь шла о попытках потерпевшей оказать воздействие на присяжных. Когда об этом стало известно судье, рассматривавшему дело, он дал указание приставу провести проверку, а также получил письменное объяснение старшины коллегии присяжных. Этим все и ограничилось. Европейский суд постановил, что данных мер было недостаточно (§ 25), указав, что в данной ситуации более адекватным решением был бы опрос судьей всех присяжных.
Схожим образом в деле «Тимофеев против России» (Timofeyev v. Russia, 14 ноября 2017 г., жалоба № 16887/07) ЕСПЧ счел, что суд апелляционной инстанции неправомерно уклонился от оценки информации о давлении судьи первой инстанции на присяжных. Напомним, что согласно обстоятельствам дела Верховный Суд РФ в апелляции отказался рассматривать этот вопрос, посоветовав подсудимому Тимофееву обратиться в следственные органы с отдельным заявлением о преступлении, предположительно совершенным судьей Мосгорсуда. В своем постановлении ЕСПЧ подчеркнул (§ 23), что вышестоящий суд должен был использовать все средства для устранения любых сомнений в объективности вердикта. По мнению европейских судей, Верховному Суду РФ требовалось допросить присяжных либо потребовать от правоохранительных структур провести самостоятельную проверку, прежде чем вынести свое определение по делу.
В целом, как следует из практики, обобщенной автором статьи по данному вопросу, для ЕСПЧ не так важна мера обоснованности факта предвзятости или давления, как сама реакция властей (вышестоящих судов, следственных органов) на аргументированные жалобы о предвзятости (давлении) со стороны заинтересованных лиц. Как уже говорилось, конкретная форма реакции зависит от контекста – иногда, действительно, достаточным является лишь повторный инструктаж присяжных судьей, а иногда ситуация требует обособленного тщательного расследования.
Следующий аспект в рассматриваемом судопроизводстве – предполагаемое воздействие на коллегию со стороны прессы. В подобных делах ЕСПЧ анализирует содержание публикаций СМИ, их доступность, степень воздействия на присяжных, но главное – разбирает меры, которые принял (или не принял) национальный суд для противодействия подобным «враждебным кампаниям в прессе». Далее автор переходит к вопросам исследования присяжными спорных доказательств и качества напутственных слов председательствующего. Данные категории дел ЕСПЧ также обладают своей спецификой.
Наконец, в статье затрагивается весьма сложный вопрос о мотивированности судебных решений, вынесенных в деле с участием присяжных. Действительно, присяжные, не являющиеся профессиональными юристами, не обязаны обосновывать в том числе письменно свои выводы. Тем не менее подсудимый должен понимать основания, благодаря которым он признан виновным (одним из последних ключевых дел в этом вопросе является постановление Большой Палаты ЕСПЧ «Лермитт против Бельгии» (Lhermitte v. Belgium, 29 ноября 2016 г., жалоба № 34238/09, § 68).
Согласно устоявшейся практике Суда косвенно понять о мотивах, послуживших основанием для вердикта присяжных, можно не только из обвинительного заключения, но и из наставлений председательствующего, вопросов судьи присяжным, иных документов (листок с фактологией, черновики и заметки присяжных, сделанные в совещательной комнате и т.д.) (см., в частности, решения ЕСПЧ о неприемлемости по делам разных лет: «Планка против Австрии» (Planka v. Austria), «Папон против Франции» (Papon v. France), «Заруали против Бельгии» (Zarouali v. Belgium), «Р. против Бельгии» (R. v. Belgium), «Беллерин Лагарес против Испании» (Bellerin Lagares v. Spain), «Матис против Франции» (Matis v. France). Но и это не главное.
По мнению ЕСПЧ, в таких делах на первый план выходят процессуальные гарантии, позволяющие сбалансировать недостаток в мотивировке решений присяжных. Например, должное внимание уделяется технической возможности осужденного оспорить выводы заседателей в апелляционной инстанции (см., например, решение ЕСПЧ о неприемлемости по делу «Джадж против Соединенного Королевства» (Judge v. the UK). Немаловажным является эффективное участие подсудимого в исследовании доказательств и вручении ему копии вопросного листа. В этом смысле при рассмотрении подобных дел Европейский суд помещает на своеобразные виртуальные весы те или иные факторы, которые и дают общую картину справедливости или несправедливости судебного процесса.
В целом предлагаемая читателю статья, содержащая обзор основных прецедентов ЕСПЧ в сфере функционирования суда присяжных, будет весьма полезной для всех интересующихся этой проблематикой юристов и позволит от нее отталкиваться при проведении дальнейших изысканий. С другой стороны, хотелось бы посетовать на недостаточность смелой авторской оценки – возможно, критической, – тех или иных позиций ЕСПЧ.