Статья посвящена анализу ситуаций, когда к адвокату обращаются лица, чьи интересы противоречат интересам ранее защищавшегося или представлявшегося им лица. Приведены примеры из судебной практики, которые свидетельствуют о ее противоречивости. В статье отмечается, что четкие критерии для определения конфликта интересов законодательством не предусмотрены и практикой не выработаны. Автором сделан вывод о том, что определяющим критерием для принятия или непринятия адвокатом поручения является наличие у него составляющих адвокатскую тайну сведений, которые он ранее получил от иных доверителей при оказании юридической помощи и потенциально может использовать при оказании помощи вновь обратившемуся лицу в ущерб интересам кого-то из доверителей.
Нередки случаи, когда к адвокату могут обратиться лица, интересы которых противоречат интересам ранее защищавшегося или представлявшегося им лица. В связи с этим начинается некий мыслительный процесс, направленный на анализ наличия либо отсутствия этих самых противоречий интересов сейчас, либо прогнозирование потенциальной ситуации, связанной с возникновением таких противоречий в будущем. Конечно же, самое простое – без всяких мыслительных процессов и сомнений отказаться от защиты, поскольку хоть и минимальные, но риски существуют. Сложнее – войти в процесс и быть готовым отстаивать впоследствии в случае необходимости свою правоту. Необходимо только понимать, что будут затронуты не только права адвоката, но и – самое главное – права подзащитного, чье право на защиту будет нарушено. А это значит, что все доказательства (в идеальной ситуации) должны быть признаны недопустимыми и исключены из перечня доказательств. В зависимости от стадии возможны и отмены приговоров именно по этому основанию. В связи с этим необходимо со всей ответственностью подойти к принятию решения – с тем, чтобы не создать дополнительных проблем ни себе, ни – что важнее – своим подзащитным.
Правовое регулирование
В соответствии с подп. 2 п. 4 ст. 6 Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокат не вправе принимать от лица, обратившегося к нему за оказанием юридической помощи, поручение в случае, если он оказывает юридическую помощь доверителю, интересы которого противоречат интересам данного лица; разглашать сведения, сообщенные ему доверителем в связи с оказанием последнему юридической помощи, без согласия доверителя.
Запрет оказывать юридическую помощь в условиях конфликта интересов доверителей предусмотрен и в Кодексе профессиональной этики адвоката (далее – КПЭА) (подп. 10 п. 1 ст. 9, п. 3 ст. 10, ст. 11, подп. 1 п. 1 ст. 13). Если после принятия поручения – кроме поручения на защиту по уголовному делу на предварительном следствии и в суде первой инстанции – выявятся обстоятельства, при которых адвокат был не вправе принимать поручение, он должен расторгнуть соглашение.
Согласно п. 3 ч. 1 ст. 72 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее – УПК РФ) защитник не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если оказывает или ранее оказывал юридическую помощь лицу, интересы которого противоречат интересам защищаемого им подозреваемого (обвиняемого).
Верховный Суд Российской Федерации (далее – Верховный Суд РФ) неоднократно подчеркивал, что противоречие интересов должно быть реальным, основываться на фактах, а не предположениях. В частности, согласно Постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 30 июня 2015 г. № 29 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве» (далее – Постановление Пленума ВС № 29, п. 10), если между интересами обвиняемых, защиту которых осуществляет один адвокат, выявятся противоречия (признание обвинения одним и оспаривание другим по одним и тем же эпизодам дела; изобличение одним обвиняемым другого и т. п.), такой адвокат подлежит отводу (п. 3 ч. 1 ст. 72 УПК РФ, подп. 2 п. 4 ст. 6 Закона об адвокатуре, п. 1 ст. 13 КПЭА).
Исходя из взаимосвязанных положений ч. 1 ст. 72 УПК РФ, установленное п. 3 данной нормы ограничение относится к случаям, когда защитник в рамках данного или выделенного из него уголовного дела оказывает или ранее оказывал в ходе досудебного производства либо в предыдущих стадиях судебного производства и судебных заседаниях юридическую помощь лицу, интересы которого противоречат интересам защищаемого им обвиняемого. То есть необходимо явное наличие противоречий, а не предполагаемое или не исключаемое.
Конституционный Суд Российской Федерации в Определении от 9 ноября 2010 г. № 1573-О-О указал: «…из действующего уголовно-процессуального закона не вытекает, что решение об отводе защитника принимается, исходя лишь из предположения о возможности возникновения противоречия интересов в будущем. Напротив, из пункта 3 части первой статьи 72 УПК Российской Федерации с определенностью следует, что наличие таких противоречий должно иметь место на момент принятия решения об отводе».
Однако анализ правоприменительной практики свидетельствует о том, что довольно часто предполагаемые противоречия, которые могут возникнуть в будущем, либо мнимые противоречия служат основанием для отвода защитника.
Примеры из судебной практики
Апелляционным постановлением Ставропольского краевого суда от 13 октября 2023 г. по делу № 22К-4293/2023 жалоба адвоката осталась без удовлетворения. Ссылаясь на п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве», адвокат полагал, что из действующего уголовно-процессуального закона не вытекает, что решение об отводе защитника принимается исходя лишь из предположения о возможности возникновения противоречия интересов в будущем – напротив, из п. 3 ч. 1 ст.72 УПК РФ с определенностью следует, что наличие таких противоречий должно констатироваться на момент принятия решения об отводе. Отмечал, что самим же следователем в постановлении о полном отказе в удовлетворении ходатайства подтвержден тот факт, что противоречий в настоящее время между показаниями ФИО и Г.М.М. не имеется, что свидетельствует о том, что предположение следователя о возможности в будущем – в случае дачи подозреваемым ФИО показаний – их противоречия показаниям Г.М.М. не является обстоятельством, препятствующим осуществлению защиты адвокатом С.А.Н. подозреваемой Г.М.М. Кроме того, адвокат указывал, что на момент вынесения следователем постановления об отказе в допуске защитника С.А.Н. для участия в уголовном деле обвинение Г.М.М. в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ, совершенного в группе лиц, не было предъявлено. Таким образом, он считает, что отказ следователя в допуске его – адвоката С.А.Н. – для участия в уголовном деле нарушает законное право Г.М.М. на защиту, гарантированное ей Конституцией Российской Федерации. Также адвокатом отмечено, что ранее с его участием было рассмотрено ходатайство об избрании меры пресечения и следователем об отводе адвоката не заявлено.
Рассмотрев жалобу, суд не нашел оснований для отмены судебного акта, поскольку, по мнению суда, отсутствуют нарушения требований закона, как об этом поставлен вопрос в жалобе, а также нет оснований для признания обжалуемого постановления следователя незаконным и необоснованным, как указано заявителем.
Имеется и положительная практика, например, Постановлением Хорошевского районного суда г. Москвы от 14 апреля 2023 г. по делу № 3-12-0144/2023 жалоба заявителя удовлетворена. Судом указано: доводы следователя о том, что ФИО в ходе очной ставки воспользовался ст. 51 Конституции РФ (а это, по мнению следователя, указывает на то, что интересы ФИО и ФИО могут противоречить в дальнейшем), и иные доводы, касающиеся неточности показаний указанных лиц, основаны на убеждении следователя и не соответствуют положениям ст. 72 УПК РФ. Кроме того, оценка собранных по уголовному делу доказательств по делу не является предметом судебного рассмотрения в порядке ст. 125 УПК РФ.
При таких обстоятельствах суд пришел к выводу, что фактически следователь, принимая решение об отводе защитников – адвокатов ФИО, ФИО, осуществляющих защиту ФИО по уголовному делу, не выяснил обстоятельства, касающиеся наличия или отсутствия противоречий между интересами ФИО и ФИО, в таких условиях положения требований ст. 72 УПК РФ следователем соблюдены не были, в связи с чем указанные постановления следователя нельзя признать законными и обоснованными.
В Апелляционном постановлении Калужского областного суда от 18 декабря 2023 г. по делу № 22-1532/2023 суд также пришел к выводу, что объективных данных, подтверждающих наличие противоречий в позициях обвиняемых ФИО7 и ФИО2 на стадии предварительного следствия, материалы уголовного дела не содержат, в связи с чем нет оснований считать, что на стадии предварительного следствия было нарушено право на защиту обвиняемой ФИО2, правовых оснований для отвода от ее защиты адвоката Б.С.Б. у следователя не имелось.
В Апелляционном постановлении Калужского областного суда от 22 марта 2021 г. по делу № 22К-391/2021 приведены доводы жалобы. Автор жалобы указывает, что и свидетельница ФИО7, которую он защищал на основании заключенного с нею соглашения, и обвиняемый ФИО10, на защиту которого с ним также заключено соглашение, дали одинаковые показания о том, что машиной, участвовавшей в дорожно-транспортном происшествии, в результате которого другому участнику аварии были причинены тяжкие телесные повреждения, управляла ФИО7. Сам следователь в обжалуемом постановлении высказал всего лишь предположение о том, что в дальнейшем интересы ФИО7 и ФИО10 могут противоречить друг другу. Из этого адвокат сделал вывод о том, что на момент вынесения постановления об отводе интересы ФИО10 – свидетеля и обвиняемого – друг другу не противоречили, что в силу правовой позиции Конституционного Суда РФ, изложенной в Определении от 9 ноября 2010 г. № 1573-О-О, исключало принятие и обжалованного постановления.
Отказывая в удовлетворении жалобы, суд первой инстанции также мотивировал свои выводы тем, что предварительное расследование по уголовному делу не закончено, на причастность к совершению преступления проверяются ряд других лиц, в том числе свидетель ФИО7, которая при получении достаточных доказательств также может быть привлечена к уголовной ответственности за преступление, связанное с преступлением, в совершении которого обвиняется ФИО10, что свидетельствует о противоречии их интересов.
Между тем в судебном заседании следователь пояснил, что расследование по уголовному делу окончено, в качестве обвиняемого по нему привлечен ФИО10, что опровергает приведенный вывод суда. Принимая решение об отводе защитника, делая вывод о том, что адвокат Т.А.С. не может представлять интересы подозреваемого ФИО10, следователь указал, что «в дальнейшем интересы свидетеля ФИО7, которой адвокат Т.А.С. ранее оказывал юридическую помощь, могут противоречить интересам защищаемого им подозреваемого».
Данных о наличии противоречий между интересами защищаемых им свидетеля и подозреваемого на момент вынесения постановления об отводе в постановлении не приведено. Принимая решение по жалобе адвоката Т.А.С, суд апелляционной инстанции не усмотрел на момент вынесения постановления противоречий в интересах свидетеля ФИО7 и подозреваемого ФИО10, защиту которых осуществляет заявитель, поскольку в представленных в суд материалах данных об этом не имеется. При этом суд апелляционной инстанции имеет в виду, что при возникновении противоречий в интересах указанных лиц в дальнейшем в ходе предварительного следствия или в суде вопрос об участии защитника в производстве по уголовному делу и об отводе может быть решен в соответствии со ст. 72 УПК РФ.
В Апелляционном определении СК по уголовным делам Нижегородского областного суда от 14 августа 2023 г. по делу № 22-4513/2023 судом указано, что вывод о наличии оснований для отстранения защитника В. от участия в деле судом не мотивирован. В частности, в нем отсутствуют сведения о том, какие именно показания свидетеля Е. противоречили интересам С.А.Н. Более того, как это справедливо указано в апелляционной жалобе, существо показаний данного лица в судебном заседании перед принятием решения об отводе защитника не исследовалось, что подтверждается аудиозаписью судебного заседания.
Фактически вывод о наличии конфликта интересов между подсудимым и защитником судом сделан лишь на том основании, что показания свидетеля Е. указаны в обвинительном заключении как доказательства вины С.А.Н, а сам свидетель в списке лиц, подлежащих вызову в суд, обозначен как свидетель обвинения. То есть, по существу, суд первой инстанции сделал вывод о наличии противоречий в позициях подсудимого и свидетеля, интересы которого ранее представляла адвокат В., только исходя из позиции следователя, поместившего Е. в ранг свидетелей обвинения без учета существа данных ею показаний в ходе предварительного расследования.
Общее суждение суда первой инстанции о наличии конфликта интересов, по мнению суда апелляционной инстанции, не свидетельствует о том, что на момент принятия такого решения этот конфликт в действительности существовал, был реальным и нарушал права и законные интересы участников уголовного судопроизводства.
Более того, анализируя показания свидетеля Е. и осужденного С.А.Н, отраженные как в протоколах их допросов в ходе расследования дела, так и в протоколе судебного заседания, суд апелляционной инстанции не нашел каких-либо противоречий между их позициями по делу и, как следствие, предусмотренных законом оснований для отвода защитника В. Об этом же заявляет как в судебном заседании, так в апелляционной жалобе, сам С.А.Н, акцентируя внимание на том, что показания Е. он никогда не оспаривал, их содержание было ему известно на момент принятия решения об отводе защитника, с которым он категорически не согласен.
Таким образом, незаконное отстранение избранного С.А.Н. защитника безусловно свидетельствует о грубом нарушении его права на защиту и, как следствие, о необходимости отмены обжалуемого приговора. Суд считает, что приведенные нарушения уголовно-процессуального закона, выразившиеся в нарушении права осужденного на защиту, очевидно не могут быть устранены в суде апелляционной инстанции, поскольку судом были нарушены фундаментальные основы уголовного судопроизводства.
Недопустимость расширительного толкования
Анализ правоприменительной практики позволяет прийти к выводу, что единообразного подхода при рассмотрении вопроса о наличии конфликта интересов и, соответственно, отводе защитника нет. И это несмотря на то, что попытки устранить различия в подходах неоднократно предпринимались. В частности, Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении № 29 дал следующие разъяснения: «Исходя из взаимосвязанных положений части 1 статьи 72 УПК РФ установленное в пункте 3 данной нормы ограничение относится к случаям, когда защитник в рамках данного или выделенного из него дела оказывает или ранее оказывал в ходе досудебного производства либо в предыдущих стадиях судебного производства и судебных заседаниях юридическую помощь лицу, интересы которого противоречат интересам защищаемого им обвиняемого. Однако это не исключает возможность отвода защитника и в иных случаях выявления подобных противоречий, не позволяющих ему участвовать в данном деле» (п. 10).
Видится, что использование формулировки «иные случаи» дает возможность для расширительного толкования данного вопроса органами дознания, предварительного следствия, суда.
Считаю, что только реально существующие противоречия могут служить основанием для отвода. Поэтому каждый случай, когда защитник отводится со ссылкой на предполагаемые противоречия, могущие возникнуть в будущем, должны быть неминуемо оспорены в установленном законодательством порядке. Из действующего уголовно-процессуального закона не вытекает, что решение об отводе защитника принимается исходя лишь из предположения о том, что в будущем может возникнуть противоречие интересов лиц, которым защитник оказывает юридическую помощь. Наличие таких противоречий должно быть констатировано на момент принятия решения об отводе.
Критерии противоречий
Еще одной проблемой, полагаю, является то, что законодатель четко не определил критерии противоречий в интересах указанных лиц, оставляя разрешение этого вопроса на разумное усмотрение участников судопроизводства исходя из фактических обстоятельств дела.
Важно понимать, что противоречия должны быть именно в интересах и в позиции, а не в показаниях. О наличии противоречий в интересах, на мой взгляд, могут указывать: противоположное процессуальное положение лиц в рамках одного уголовного дела либо выделенного из него; наличие явно выраженных неприязненных отношений между этими лицами; существующие претензии друг к другу материального характера; четко выраженные существенные различия в описании фактов и обстоятельств дела; разные роли и степень участия лиц относительно предъявленного обвинения; дача одним лицом показаний, опровергающих показания другого лица или изобличающих его в деянии, которое тот отрицает; факты давления одного лица на другое и т. п.
Очень часто на практике возникает ситуация, когда адвокат ранее оказывал помощь процессуальному оппоненту – например, по другому делу. Очевидно, что никаких противоречий в интересах здесь быть не может, если правовая природа дел различна. Важным является то, какую именно юридическую помощь ранее оказывал адвокат субъекту, чьи интересы противоречат по данному делу интересам защищаемого адвокатом лица. Конечно же, если обстоятельства дел прямо или косвенно связаны между собой, то целесообразно воздержаться от принятия на себя защиты. Следует также иметь в виду, что не всегда обстоятельства наличия оснований для отвода являются очевидными для следствия либо суда. В такой ситуации именно адвокат должен проявить разумную степень осмотрительности, поступить честно и добросовестно, заботясь в первую очередь об интересах своего подзащитного. В связи с указанным при наличии достаточных оснований необходимо, руководствуясь положениями ст. 62 УПК РФ, самоустраниться, а не ждать отвода со стороны.
Как было отмечено, если ситуация видится спорной, то необходимо оценить все имеющиеся факты в их совокупности и принять решение совместно со своим подзащитным, оповестив его обо всех существующих рисках.
Важно также обратить внимание, что именно в уголовно-процессуальном законодательстве предусмотрен достаточно жесткий подход относительно невозможности осуществления защиты при наличии конфликта интересов. Процессуальное же законодательство в других судопроизводствах не предусматривает прямого запрета на представительство интересов доверителя по мотиву наличия конфликта интересов. На мой взгляд, это не означает, что адвокат вправе принимать поручения от доверителей на ведение дел в гражданском, административном, арбитражном судопроизводствах при наличии конфликта интересов. Адвокат во всяком случае должен руководствоваться профильным законодательством, в котором такой запрет, как было указано, предусмотрен. Возможно требуются рекомендации адвокатам с тем, чтобы руководствоваться ими в сложных этических ситуациях – ведь четкие критерии для определения конфликта интересов законодательством не предусмотрены и практикой не выработаны. Адвокатская практика очень богата, и все случаи безусловно невозможно предусмотреть, однако видится, что определяющим критерием для принятия или непринятия адвокатом поручения является наличие у него составляющих адвокатскую тайну сведений, которые он ранее получил от иных доверителей при оказании юридической помощи и потенциально может использовать при оказании помощи вновь обратившемуся лицу в ущерб интересам кого-то из доверителей. В каждом из случаев необходимо помнить, что благо в виде гонорара, получаемого от нового доверителя, разительно меньше тех последствий, которые могут наступить, в виде возникшего недоверия к адвокату и подрыва авторитета адвокатуры.