Причина – за гранью права

В настоящем комментарии к статье Мергена Дораева «Минусы арбитража для бизнеса» авторы, указывая на некорректность подхода к рассматриваемой проблеме, считают совершенно нормальным, что процессуальный инструментарий следователя шире процессуальных возможностей лиц, участвующих в арбитражном судопроизводстве. По их мнению, комментируемая проблема носит не процессуальный характер, а характер материально-правовой и, возможно, уголовно-политический.

Статья уважаемого коллеги Мергена Дораева затрагивает, безусловно, актуальные проблемы арбитражного судопроизводства. Действительно, обозначенные им недостатки арбитражного процесса существенно влияют на эффективность судебной защиты прав предпринимателей, столкнувшихся с нарушением закона со стороны контрагентов.

В то же время вызывает сомнение методологический подход автора к обсуждению обозначенных им проблем. Невозможно считать корректным сравнение родственных институтов арбитражного и уголовного процессов с точки зрения их «удобства» для лиц, участвующих в деле, а конкретно – потерпевших. И разве это «удобство» обусловлено сущностными началами уголовного процесса? Или все же мы признаем, что его причиной служит нечто иное, лежащее зачастую именно за гранью права?

Безусловно, процессуальные возможности следователя гораздо шире, чем возможности лиц, участвующих в арбитражном судопроизводстве. Трудно не согласиться и с тем, что арест имущества в порядке ст. 115 УПК РФ применяется судами в уголовном процессе гораздо чаще, нежели обеспечительные меры в процессе арбитражном, а стандарты доказывания по отдельным категориям арбитражных дел действительно высоки, равно как и с тем, что мы испытываем сложности с фактической исполняемостью принятых судебных актов.

Однако само по себе то, что возможности следователя гораздо шире возможностей лиц, участвующих в арбитражном деле, совершенно нормально и обусловлено как назначением уголовного судопроизводства в целом, так и процессуальными задачами следователя в частности. Очевидно, что законом следователю предоставлен известный процессуальный инструментарий, который позволяет ему и «корпоративную вуаль» «прокалывать» быстрее, чем это сделал бы арбитражный суд, и доказательства собирать с совершенно иной скоростью и в совершенно ином объеме, нежели это возможно в арбитражном процессе.

А вот можно ли считать нормальным ту «простоту», с которой суд дает следователю разрешение на наложение ареста на имущество?

При сопоставлении института обеспечительных мер и наложения ареста на имущество (в связке с замечаниями автора о стандартах доказывания) следует заметить, что нормой уголовного процесса – и это, по всей видимости, универсальное правило для большей части земного шара – является как раз наиболее высокий стандарт доказывания среди всех существующих видов судопроизводства. Быть может, практика чрезмерно частого применения меры процессуального принуждения в виде наложения ареста на имущество обусловлена неэффективностью существующих судебных процедур принятия соответствующего решения?

Трудно не задуматься, что описанное автором «удобство» существующего де-факто «минималистического» стандарта доказывания в уголовном процессе обусловлено отсутствием необходимости для органов предварительного расследования собирать доказательства вследствие чересчур лояльного, зачастую граничащего с халатным, отношения судов к анализу представляемой им доказательственной базы?

В таком случае следует разделять проблемы арбитражного процесса – безусловно, имеющие место и весьма актуальные, – и проблему подмены нормальной гражданско-процессуальной процедуры разрешения спора между хозяйствующими субъектами уголовно-процессуальной процедурой, предназначенной для решения совершенно иных задач.

В чем же причина такого положения дел? Отвечая на этот вопрос, оттолкнемся от очевидного, как представляется, тезиса: если существующая правоприменительная практика позволяет лицу, заявившему о преступлении, «решить свои проблемы» путем обращения в правоохранительные органы в тех случаях, когда налицо гражданско-правовой спор, значит, во-первых, эта практика незаконна и не отвечает назначению уголовного судопроизводства, и, во-вторых, имеет место размытие границ между преступным и непреступным деянием с точки зрения материального уголовного права.

Поставленная автором проблема – с учетом предлагаемого нами обозначения ее как проблемы подмены гражданско-процессуальных процедур уголовно-процессуальными – носит не процессуальный характер, а характер материально-правовой и, возможно, уголовно-политический.

Изложенное, впрочем, никак не умаляет тезиса автора о необходимости совершенствования арбитражного процесса, в том числе – в части освещенных им аспектов этого вида судопроизводства.