В статье рассмотрен механизм применения наложения ареста на имущество в отношении обвиняемых, подозреваемых и других лиц. По мнению автора, практика применения названной меры процессуального принуждения в настоящее время неоднозначна вследствие недостаточно четкого нормативного регулирования и отсутствия устойчивых подходов, сформулированных высшими судами. Высказано предложение нормативно закрепить в ч. 3 ст. 115 УПК РФ возможность наложения ареста на имущество, находящееся у других лиц, если есть достаточные основания полагать, что оно фиктивно отчуждено подозреваемым, обвиняемым для его сокрытия, в том числе от дальнейшего обращения взыскания на него по уголовному делу.
В уголовном судопроизводстве следственными органами активно применяется мера процессуального принуждения – наложение ареста на имущество.
Однако практика применения названной меры в настоящее время неоднозначна вследствие недостаточно четкого нормативного регулирования и отсутствия устойчивых подходов, сформулированных высшими судами.
Это приводит к нарушению прав и законных интересов как участников уголовного судопроизводства (подозреваемых и обвиняемых), так и иных лиц, права и законные интересы которых затронуты применением данной меры.
В уголовном процессе арест имущества применяется для обеспечения исполнения приговора в части гражданского иска, взыскания штрафа, других имущественных взысканий или возможной конфискации имущества обвиняемого1.
В ч. 1 ст. 115 УПК РФ предусмотрено, что арест налагается на имущество подозреваемого, обвиняемого или лиц, несущих по закону материальную ответственность за их действия2.
Вместе с тем в ч. 3 ст. 115 УПК РФ установлено, что арест может быть наложен также на имущество, находящееся у других лиц, не являющихся подозреваемыми, обвиняемыми или лицами, несущими по закону материальную ответственность за их действия.
Но это возможно при наличии одного (или нескольких) следующих условий:
- есть достаточные основания полагать, что имущество получено в результате преступных действий подозреваемого, обвиняемого;
- имущество использовалось или предназначалось для использования в качестве орудия, оборудования или иного средства совершения преступления;
- имущество использовалось для финансирования терроризма, экстремистской деятельности (экстремизма), организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации).
Казалось бы, критерии четко определены и предполагают понятное практическое применение – конечно, при условии, что следственным органом суду будут представлены достаточные аргументы, подтверждающие наличие оснований и условий наложения ареста на имущество.
Однако на протяжении уже многих лет существует неоднозначная, противоречивая практика обращения следственных органов в суд с ходатайством о наложении ареста на имущество подозреваемого, обвиняемого в тех случаях, когда на момент возбуждения данного ходатайства (и даже на момент допроса лица в качестве подозреваемого, предъявления обвинения или возбуждения уголовного дела) это имущество на основании гражданско-правовой сделки отчуждено другому лицу (в том числе не являющемуся родственником или близким лицом для подозреваемого, обвиняемого) с соответствующим переоформлением права собственности. В таких ситуациях следственные органы в своих ходатайствах, адресованных суду, указывают, что, по мнению следствия, отчуждение имущества произведено фиктивно в адрес аффилированного лица либо организации, следовательно, имущество фактически по-прежнему принадлежит подозреваемому, обвиняемому.
Практика разрешения судами таких ходатайств следственного органа также не является единообразной.
В некоторых случаях суды удовлетворяют ходатайства следственных органов, признавая, что спорное имущество фактически принадлежит подозреваемому, обвиняемому, в постановлениях указывают, что следственным органом представлены достаточные данные, подтверждающие, что отчуждение имущества осуществлено фиктивно в адрес аффилированного лица либо организации3.
В других при аналогичных обстоятельствах суды отказывают в удовлетворении ходатайств следственных органов, указывая, что нет законных оснований налагать арест на имущество подозреваемого, обвиняемого (в порядке ч. 1 ст. 115 УПК РФ), поскольку это имущество на момент заявления ходатайства следственным органом находится в собственности иного лица4.
Следует отметить, что в указанных случаях следственные органы не располагали сведениями о том, что имущество получено в результате преступных действий подозреваемого, обвиняемого, либо предназначалось для использования в качестве орудия, оборудования или иного средства совершения преступления, либо использовалось для финансирования терроризма, экстремистской деятельности и т.д. Поэтому они ходатайствовали о наложении ареста на данное имущество именно как на имущество подозреваемого, обвиняемого (по правилам ч. 1 ст. 115 УПК РФ), а не на имущество других лиц (по правилам ч. 3 ст. 115 УПК РФ).
При этом наложение ареста на имущество подозреваемого, обвиняемого (или лиц, несущих по закону материальную ответственность за их действия) имеет важное процессуальное отличие от наложения ареста на имущество, находящееся у других лиц.
Оно заключается в том, что при наложении ареста на имущество подозреваемого, обвиняемого не устанавливается конкретный срок действия данной меры процессуального принуждения и она действует до окончания предварительного расследования по уголовному делу (прекращение уголовного дела либо направление его в суд). А в случае направления уголовного дела в суд действует вплоть до вынесения приговора.
При наложении же ареста на имущество других лиц устанавливается конкретный срок его действия, который в дальнейшем при необходимости продлевается также в судебном порядке.
Для иллюстрации возможных негативных последствий указанной правовой неопределенности и отсутствия единообразной судебной практики в вопросе принадлежности имущества, подлежащего аресту, можно привести следующий пример.
В 2014 г. следственный орган в рамках расследования уголовного дела, возбужденного по ч. 2 ст. 201 УК РФ, обратился в суд с ходатайством о наложении ареста на имущество (торговый центр) подозреваемого по данному уголовному делу П. С. М., который являлся учредителем организации – правообладателя данного торгового центра. На момент обращения с данным ходатайством доля П. С. М. в уставном капитале данной организации была уже отчуждена в пользу другого лица, которое соответственно и являлось новым собственником торгового центра. Отчуждение данного торгового центра было осуществлено с соблюдением установленных законом процедур.
Однако следственный орган в ходатайстве указал, что фактическим собственником имущества по-прежнему является П. С. М., а отчуждение имущества произведено фиктивно – в адрес аффилированного лица.
Судом данное ходатайство следственного органа было удовлетворено и наложен арест на торговый центр как на имущество подозреваемого по уголовному делу.
Поскольку арест был наложен по правилам ч. 1 ст. 115 УПК РФ, конкретный срок его действия не устанавливался, и он действовал в том числе в тот период времени, когда предварительное следствие по уголовному делу было приостановлено на основании п. 2 ч. 1 ст. 208 УПК РФ в связи с тем, что подозреваемый П. С. М. скрылся от следствия и находился в розыске.
Заинтересованным в судьбе названного торгового центра лицом являлось АО «Альфа-Банк», за счет кредитных средств которого торговый центр был построен. При этом кредитные обязательства организация – правообладатель торгового центра – не исполняла. АО «Альфа-Банк» обжаловало в судебном порядке наложение ареста на торговый центр в целях обращения взыскания на него для погашения кредиторской задолженности. Однако суды – вплоть до кассационной инстанции – отказали в удовлетворении жалоб АО, указав, что арест на торговый центр наложен как на имущество подозреваемого П. С. М. и будет действовать до окончания предварительного следствия по уголовному делу, в том числе сохранит действие на период розыска П. С. М.
Лишь в 2021 г. в отношении П. С. М. был вынесен приговор5. В приговоре суд определил сохранить арест на торговый центр до исполнения приговора в части гражданского иска.
Однако удовлетворить гражданский иск к П. С. М. по данному уголовному делу не было законных оснований, поскольку П. С. М. уже не являлся собственником торгового центра.
Лишь в 2023 г., т.е. спустя девять лет после наложения ареста на торговый центр, арест был снят решением суда по иску организации – правообладателя торгового центра, в отношении которой в этот период времени было открыто конкурсное производство6. АО «Альфа-Банк» было привлечено к участию в деле в качестве третьего лица как основной кредитор данной организации. Полагаю, что для того, чтобы подобных ситуаций не возникало, чтобы механизм наложения ареста на имущество по уголовным делам был более действенным и прозрачным, следует нормативно закрепить в ч. 3 ст. 115 УПК РФ возможность наложения ареста на имущество, находящееся у других лиц, если есть достаточные основания полагать, что оно фиктивно отчуждено подозреваемым, обвиняемым для его сокрытия, в том числе от дальнейшего обращения взыскания на него по уголовному делу.
Соответственно в таких случаях должен устанавливаться конкретный разумный срок действия данной меры. При этом, если в течение этого срока заинтересованными лицами в гражданско-правовом порядке не будет установлена фиктивность сделки по отчуждению имущества, то дальнейшее продление срока ареста на имущество недопустимо. Данную позицию следовало бы сформулировать Верховному Суду РФ.
Кроме того, считаю целесообразным, чтобы Верховный Суд РФ разъяснил, что налагать арест на имущество при указанных обстоятельствах возможно лишь тогда, когда отчуждение имущества подозреваемым или обвиняемым было произведено после начала осуществления правоохранительными органами проверочных мероприятий по информации о совершении лицом преступления либо после возбуждения уголовного дела.
Пока указанный пробел нормативного регулирования оснований и условий наложения ареста на имущество подозреваемых, обвиняемых не устранен, и дальше будут иметь место случаи ущемления прав и законных интересов лиц, имеющих отношение к данному имуществу.
1 Часть 1 ст. 115 УПК РФ.
2 Случаи, когда материальную ответственность за подозреваемого, обвиняемого по закону, несут другие лица, указаны в ст. 1068, 1071, 1074, 1079 ГК РФ. Например, родители несовершеннолетнего; владелец источника повышенной опасности.
3 Например, апелляционное постановление Московского городского суда от 28 июля 2021 г. по делу № 10-14765/2021.
4 Например, апелляционное постановление Московского городского суда от 15 сентября 2021 г. по делу № 10-17698/2021; постановление Пятого кассационного суда общей юрисдикции от 3 апреля 2023 г. № 77-626/2023.
5 Приговор Центрального районного суда г. Новокузнецка от 19 мая 2021 г. по делу № 1-14/2021.
6 Решение Центрального районного суда г. Новокузнецка от 19 января 2023 г. по делу № 2-593/2023.