23 января Верховный Суд вынес Определение по делу № 4-КГ23-88-К1, которым отменил судебные акты по гражданскому делу о возмещении ущерба, причиненного преступлением, с лица, в отношении которого было прекращено уголовное дело по нереабилитирующему основанию.
В соответствии с договором займа от 20 июля 2009 г. Рамазан Кушиев передал Уллибию Мадиеву 50 млн руб. По условиям договора на момент его подписания заемщику уже были переданы: наличными в январе 2009 г. − 20 млн руб., 13 июля 2009 г. − 10 млн руб., 1 июля 2009 г. − 10 млн руб. Завершающий транш в размере 10 млн руб. должен был быть переведен по безналичному расчету. Сумма последнего перевода составила более 10,7 млн руб. из расчета 3,5% за обналичивание переведенных средств. На всю сумму займа начислялись проценты в размере 30% годовых с момента получения суммы заемщиком до момента ее возврата займодавцу. Заемщик обязался погашать начисленные проценты не позднее 15 дней с начала следующего месяца, а также вернуть часть суммы займа в размере 30 млн руб. в срок до 15 декабря 2009 г. Возврат оставшейся части в размере 20 млн руб., по условиям договора, дополнительно согласуется сторонами. В соответствии с подписанным сторонами актом сверки взаиморасчетов от 1 февраля 2011 г. всего по процентам было уплачено более 8,7 млн руб.
В 2023 г. Рамазан Кушиев обратился в суд с иском к Уллибию Мадиеву о возмещении ущерба, причиненного преступлением. Он указал, что ответчик совершил в отношении него мошенничество, похитив более 50,7 млн руб., и в его отношении было возбуждено уголовное дело, которое было прекращено Кировским районным судом г. Махачкалы в связи с истечением сроков давности уголовного преследования. При этом заявленный в рамках уголовного судопроизводства гражданский иск Рамазана Кушиева был оставлен без рассмотрения, но за ним было сохранено право на предъявление гражданского иска в порядке гражданского судопроизводства. Уголовное дело прекращено с согласия Уллибия Мадиева, который был уведомлен о прекращении уголовного дела по нереабилитирующему основанию с установленными законом последствиями. Обращаясь в суд с иском, Рамазан Кушиев указал, что прекращение уголовного дела в связи с истечением сроков давности уголовного преследования не освобождает лицо, причинившее материальный ущерб, от его возмещения в полном объеме.
Суд отказал в удовлетворении требований. Он исходил из того, что истцом не доказано причинение ответчиком материального ущерба в результате совершения преступления, так как приговор в отношении Уллибия Мадиева судом не выносился. Кроме того, суд указал, что истцом выбран неверный способ защиты прав, поскольку правоотношения сторон вытекают из договора займа от 20 июля 2009 г., требований о взыскании задолженности по договору займа истцом не заявлено.
Апелляция отменила это решение и удовлетворила исковые требования о возмещении ущерба, причиненного преступлением. Суд посчитал, что правоотношения сторон регулируются нормами гл. 59 ГК, а размер ущерба, причиненного ответчиком истцу хищением, составляет более 50,7 млн руб. С выводами апелляции согласилась кассация.
Уллибий Мадиев обратился с кассационной жалобой в Верховный Суд РФ. Изучив материалы дела, Судебная коллегия по гражданским делам ВС отметила, что в п. 12 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I ч. 1 ГК РФ» разъяснено, что по делам о возмещении убытков истец обязан доказать, что ответчик является лицом, в результате действий (бездействия) которого возник ущерб, а также факты нарушения обязательства или причинения вреда, наличие убытков. Размер подлежащих возмещению убытков должен быть установлен с разумной степенью достоверности.
По смыслу п. 1 ст. 15 ГК, в удовлетворении требования о возмещении убытков не может быть отказано только на том основании, что их точный размер невозможно установить. В этом случае размер подлежащих возмещению убытков определяется судом с учетом всех обстоятельств дела, исходя из принципов справедливости и соразмерности ответственности допущенному нарушению. Отсутствие вины доказывается лицом, нарушившим обязательство (п. 2 ст. 401 ГК). По общему правилу лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине (п. 2 ст. 1064 ГК). Бремя доказывания своей невиновности лежит на лице, нарушившем обязательство или причинившем вред. Вина в нарушении обязательства или в причинении вреда предполагается, пока не доказано обратное.
Также Верховный Суд сослался на п. 3.4 Постановления КС РФ от 8 декабря 2017 г. № 39-П/2017, в котором отмечено, что обязанность возместить причиненный вред как мера гражданско-правовой ответственности применяется к причинителю вреда при наличии состава правонарушения, включающего, как правило, наступление вреда, противоправность поведения причинителя вреда, причинную связь между противоправным поведением причинителя вреда и наступлением вреда, а также его вину. Тем самым предполагается, что привлечение физического лица к ответственности за деликт в каждом случае требует установления судом состава гражданского правонарушения, − иное означало бы необоснованное смешение различных видов юридической ответственности, нарушение принципов справедливости, соразмерности и правовой определенности.
Также, добавил ВС, Конституционный Суд в п. 3.1 Постановления от 2 марта 2017 г. № 4-П/2017, касаясь вопросов, связанных с последствиями истечения сроков давности привлечения к уголовной ответственности, с учетом Постановления от 28 октября 1996 г. № 18-П/1996, а также определений от 2 ноября 2006 г. № 488-О/2006 и от 15 января 2008 г. № 292-О-О/2008 пришел к выводу о том, что отказ в возбуждении уголовного дела или его прекращение в связи с освобождением лица от уголовной ответственности и наказания по нереабилитирующему основанию не влекут признание лица виновным или невиновным в совершении преступления. Принимаемое в таких случаях процессуальное решение не подменяет собой приговор суда и по своему содержанию и правовым последствиям не является актом, которым устанавливается виновность подозреваемого или обвиняемого (подсудимого) в том смысле, как это предусмотрено ст. 49 Конституции РФ. Подобного рода решения, указал Верховный Суд, констатируют отказ от дальнейшего доказывания виновности лица, несмотря на то, что основания для осуществления в отношении его уголовного преследования сохраняются.
Согласно правовой позиции, изложенной в Определении КС РФ от 16 июля 2015 г. № 1823-О/2015, постановление о прекращении уголовного дела является письменным доказательством (ч. 1 ст. 71 ГПК) и подлежит оценке судом наряду с другими доказательствами (ст. 67 ГПК). Таким образом, разъяснил ВС, убытки могут быть взысканы в судебном порядке при одновременной доказанности наличия убытков, противоправности поведения причинителя убытков, причинной связи между содеянным и возникшими убытками. Отсутствие одного из указанных элементов не дает истцу право на удовлетворение иска.
Как отметил Верховный Суд, материалы дела не содержат необходимой совокупности доказательств того, что именно действиями ответчика был причинен какой-либо материальный ущерб истцу. Доказательства, свидетельствующие о причинении ущерба именно ответчиком, судами не исследовались, соответствующие обстоятельства не устанавливались. По уголовному делу, возбужденному в отношении ответчика, приговор не выносился, виновным в совершении хищения денежных средств ответчик не признан, деликтных отношений между сторонами не возникло, что было оставлено апелляцией без внимания. Исходя из изложенного ВС отменил судебные решения апелляции и кассации, направив дело на новое рассмотрение в апелляцию.
В комментарии «АГ» адвокат АП Республики Башкортостан посчитал, что правовая позиция Верховного Суда основана на одном из основополагающих конституционных принципов – презумпции невиновности: «Человек считается невиновным, пока его виновность не будет установлена вступившим в законную силу приговором суда».
Как отметил адвокат, в рассматриваемом случае уголовное преследование ответчика по факту предполагаемого совершения им в отношении истца мошенничества имело место, однако уголовное дело было прекращено в связи с истечением сроков давности. При таких обстоятельствах суд не мог однозначно полагаться на сведения, изложенные в обвинительном заключении или постановлении о прекращении уголовного дела, как на безусловно достоверные, так как до вступления приговоров суда по делу в законную силу, эти сведения являются лишь версией следственного органа. Это и послужило основанием для отмены судебных актов судов апелляционной и кассационной инстанции и направления дела на новое рассмотрение, так как состав деликта в действительности истцом доказан не был.
«В то же время данная позиция при всей ее на первый взгляд безупречности имеет некоторые недостатки, которые заключаются в недостаточной защите прав и законных интересов истца – лица, признанного потерпевшим от совершения преступления. Ему в постановлении о прекращении уголовного дела было разъяснено, что он имеет право обратиться за разрешением своего гражданского иска в суд в общем исковом порядке. Он, воспользовавшись данным разъяснением, подал иск, который в итоге вероятнее всего останется без удовлетворения. Таким образом, он потерял огромное количество времени, сил и средств для защиты своего предполагаемого нарушенного права, сначала в рамках длительного расследования уголовного дела, затем в рамках безуспешной попытки взыскать денежные средства, основываясь на факте уголовного преследования», − полагает Николай Герасимов.
Он добавил: учитывая, что заемные правоотношения сторон возникли в 2009 г., при обращении займодавца с иском в суд со ссылкой не на факт уголовного преследования, а на гражданско-правовые отношения, возникшие из договора займа, безусловно возникнет вопрос о пропуске срока исковой давности. «При этом нет гарантии, что суд сочтет уважительной причиной длительное расследование и рассмотрение уголовного дела, а затем рассмотрение гражданского дела по иску о возмещении ущерба, причиненного преступлением. Таким образом, не исключен вариант, при котором права и законные интересы истца – займодавца так и останутся без надлежащей защиты, так как иск будет оставлен без удовлетворения по основаниям пропуска срока исковой давности. Такое положение невозможно признать надлежащей защитой нарушенных прав ни в рамках уголовного судопроизводства, ни гражданского», − заключил Николай Герасимов.
Адвокат МКА «Правовой эксперт» Анастасия Саморукова согласилась с позицией ВС, отметив: сторона потерпевшего, превратившись в истца по гражданскому делу, решила, что при наличии возбужденного и прекращенного за давностью уголовного дела ей не надо доказывать в гражданском процессе виновность своего оппонента. «А это не так. Данное определение – еще одно подтверждение тому, что прекращение дела за давностью не означает “признания вины обвиняемого, раз он дал свое согласие на прекращение”. Спекуляции на эту тему слышу давно даже от государственных обвинителей и читаю в их представлениях. Хорошо, что ВС еще раз вернулся к этой теме и высказал свою позицию очень четко», − указала адвокат.