В статье рассмотрена проблема возмещения причиненного ущерба лицу, в отношении которого прекращено уголовное дело и (или) уголовное преследование по нереабилитирующим основаниям, от незаконного применения к нему меры пресечения. На основании анализа законодательства и судебной практики сделан вывод: лицо, в отношении которого принято решение о прекращении уголовного дела и (или) уголовного преследования по нереабилитирующим основаниям, имеет право на получение компенсации в случаях, когда к нему на каком-то этапе производства по делу незаконно применялась мера пресечения, например, в виде содержания под стражей.
Имеет ли право на какое-либо возмещение ущерба от государства лицо, в отношении которого прекращено уголовное дело в связи с истечением срока давности привлечения к уголовной ответственности, от незаконного применения к нему меры пресечения в виде содержания под стражей, например, когда в ходе производства по уголовному делу произошла переквалификация обвинения с ч. 1 ст. 105 на ч. 1 ст. 109 УК РФ?
Казалось бы, ответ на данный вопрос очевиден – уголовное дело в отношении лица прекращено по нереабилитирующему основанию, при этом такое решение может быть принято только при согласии самого обвиняемого (подозреваемого) после того, как ему разъяснены правовые последствия такого решения, в том числе и отсутствие у него права на реабилитацию.
Однако краеугольным камнем в обсуждаемой ситуации является тот факт, что лицо давало согласие на прекращение уголовного дела и (или) уголовное преследование – именно в этой части у него нет права на реабилитацию. При этом названные ограничения не распространяются на случаи незаконного применения к указанному лицу меры пресечения. Факт уголовного преследования лица не подразумевает априори необходимость избрания в отношении него меры пресечения в виде содержания под стражей. Уголовное преследование возможно и без заключения человека под стражу, если нет достаточных данных, что он может каким-то образом воспрепятствовать отправлению правосудия1.
Уголовно-процессуальный кодекс РФ (ст. 97) прямо указывает, что избрание меры пресечения возможно только при наличии достаточных оснований (лицо может скрыться, воспрепятствовать правосудию и т. д.). При этом в разъяснениях Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога и запрета определенных действий» (далее – Постановление Пленума ВС № 41) приведены примеры, когда можно констатировать, что лицо намерено скрыться или воспрепятствовать правосудию. В этих же разъяснениях указано, что одна лишь тяжесть обвинения не может свидетельствовать о необходимости пребывания лица под стражей.
Исходя из конституционного принципа презумпции невиновности и недопустимости произвольного лишения человека свободы, избрание в отношении невиновного, хотя и подозреваемого, обвиняемого, – меры пресечения в виде заключения под стражу должно происходить в исключительных случаях, после проверки обоснованности выдвинутого подозрения, обвинения (п. 2 Постановления Пленума ВС № 41).
Таким образом, исходя из правового смысла ч. 1 ст. 108 УПК РФ, мера пресечения в виде заключения под стражу в связи с обвинением, например, по ч. 1 ст. 109 УК не предусмотрена, так как данное преступление относится к категории небольшой тяжести. На это же указано в постановлении Конституционного Суда РФ от 22 марта 2018 г. № 12-П и уточнено, что в таких случаях домашний арест также не назначается, поскольку санкция статьи не предусматривает наказание, связанное с лишением свободы, если в действиях лица нет рецидива преступлений.
Законодательное регулирование
Рассмотрим данный вопрос с точки зрения действующего законодательства и судебной практики. Сразу отмечу, что в работе будет исследован общий вопрос с приведением судебной практики, то есть, независимо от того, в порядке какого судопроизводства – уголовного или гражданского – возмещается ущерб. Иными словами, будет проанализировано возмещение и морального, и материального вреда без какой-либо дифференциации, при этом надо иметь в виду, что материальный ущерб возмещается в порядке УПК РФ, а моральный – в порядке ГПК РФ. Приведенная далее судебная практика будет прямо касаться как ситуаций, когда ущерб возмещается лицу, в отношении которого принято решение о прекращении уголовного дела и (или) уголовного преследования по нереабилитирующим основаниям, так и иных случаев, когда лицу незаконно избиралась мера пресечения в виде содержания под стражей. Для поднятой нами темы данные решения по смыслу являются подходящими.
Также хочется сразу отметить, что по смыслу закона к процессуальным издержкам не относятся расходы на возмещение вреда, причиненного незаконными действиями и решениями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры, в порядке, установленном ч. 3 и 5 ст. 133 УПК РФ2.
Согласно ст. 2 Конституции РФ человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства.
Как следует из ст. 17, 21 и 22 Конституции РФ, принадлежащее каждому от рождения право на свободу и личную неприкосновенность, относящееся к числу основных прав человека, воплощает наиболее значимое социальное благо, предопределяющее недопустимость произвольного вмешательства в сферу автономии личности и создающее условия как для демократического устройства общества, так и для всестороннего развития человека. Ограничения права на свободу и личную неприкосновенность возможны лишь в определенных Конституцией РФ целях, в установленном законом порядке на основе критериев разумности и соразмерности, только если эти ограничения отвечают требованиям справедливости, являются адекватными, пропорциональными и необходимыми для защиты конституционно значимых ценностей, не затрагивают самого существа данного права и могут быть оправданы публичными интересами, перечисленными в ст. 55 Конституции РФ3.
По смыслу ст. 53 Конституции РФ каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц.
Как указано в ч. 3 ст. 133 УПК РФ, право на возмещение вреда в порядке, установленном гл. 18 Кодекса, имеет также любое лицо, незаконно подвергнутое мерам процессуального принуждения в ходе производства по уголовному делу.
Действующее законодательство не исключает принятия судом решения о возмещении имущественного и морального вреда, причиненного гражданину незаконным привлечением его к уголовной ответственности и незаконным применением к нему меры пресечения в виде заключения под стражу, в том числе в случаях, когда органом предварительного расследования, прокурором или судом не принято решение о полной реабилитации подозреваемого или обвиняемого4.
Исходя из изложенного нормативного регулирования, Верховный Суд РФ в своих разъяснениях5 отметил, что лица, в отношении которых обвинение переквалифицировано или из него исключены квалифицирующие признаки, ошибочно вмененные статьи либо в отношении которых приняты иные решения, уменьшающие объем обвинения, но не исключающие его, не могут претендовать на реабилитацию в связи с уголовным преследованием. При этом если указанным лицам был причинен вред, например, при отмене меры пресечения в виде заключения под стражу в связи с переквалификацией содеянного с ч. 1 ст. 111 УК РФ на ст. 115 УК РФ, по которой данная мера пресечения применяться не могла, вопросы, связанные с его возмещением, разрешаются в порядке, предусмотренном гл. 18 УПК РФ.
Если мы обратимся к гражданскому законодательству, то обнаружим, что согласно п. 1 ст. 151 ГК РФ, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.
В силу ст. 1070 ГК РФ вред, причиненный гражданину в результате незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, возмещается за счет казны РФ, а в случаях, предусмотренных законом, – за счет казны субъекта РФ или муниципального образования в полном объеме – независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда в порядке, установленном законом.
Совсем недавно Судебная коллегия по гражданским дела Верховного Суда РФ вынесла очень интересное и важное решение, в котором отметила следующее6: «Таким образом, государство должно способствовать укреплению законности в деятельности органов государственной власти, а также защищать граждан, пострадавших от незаконных действий органов государственной власти и их должностных лиц.
Порядок и условия возмещения причиненного лицу в уголовном судопроизводстве вреда закреплены в отраслевых законодательных актах, прежде всего в Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации, регламентирующем основания возникновения права на реабилитацию, порядок признания этого права и возмещения различных видов вреда, а также в Гражданском кодексе Российской Федерации, в положениях которого содержатся общие основания ответственности за причинение вреда, в частности государственными органами, включая органы дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, а также способы и размеры компенсации морального вреда.
При этом факт того, что за истцом право на реабилитацию не признано, сам по себе не может являться основанием для отказа в удовлетворении исковых требований о взыскании компенсации морального вреда в порядке гражданского судопроизводства, то есть такое наступление ответственности за незаконные действия (бездействие) упомянутых субъектов не обусловлено наличием реабилитирующего акта» (выделено мной. – О. А.)7.
Примеры из судебной практики
Определившись с законодательным регулированием поднятого в настоящей главе вопроса, позицией Конституционного Суда РФ и Верховного Суда РФ, теперь предлагаю рассмотреть несколько примеров из практики судов общей юрисдикции по стране, первые два из которых – свежие примеры из практики автора (совместно с коллегой мы принимали участие в судах первой инстанции в порядке УПК РФ и ГПК РФ).
1) Апелляционная инстанция Ставропольского краевого суда пришла к следующим выводам: «Разрешая данное дело, суд первой инстанции, руководствуясь положениями приведенного выше законодательства, исходил из того, что, исходя из содержания правового смысла ч. 1 ст. 108 УПК РФ мера пресечения в виде заключения под стражу в связи с обвинением по ч. 1 ст. 109 УК не предусмотрена, так как данное преступление относится к категории небольшой тяжести. Об этом же изложено в правовой позиции Конституционного Суда РФ в Постановлении от 22 марта 2018 года № 12-П и дополнено, что в таких случаях домашний арест также не назначается, поскольку санкция статьи не предусматривает наказание, связанное с лишением свободы, если в действиях лица нет рецидива преступлений, в связи с чем пришел к выводу о наличии правовых оснований для взыскания в пользу К. денежной компенсации морального вреда в соответствии с положениями ст. 1070 ГК РФ.
Определяя размер подлежащей взысканию в пользу истца компенсации морального вреда, суд учел фактические обстоятельства дела, категории преступлений, в совершении которых обвинялся истец, уголовное преследование по которому прекращено, содержание К. под стражей в течение двух с половиной дет, а также изменение меры пресечения в виде заключения под стражу на подписку о невыезде, степень и характер причиненных ему моральных, физических и нравственных страданий, требования разумности и справедливости, предъявляемые законом к указанным компенсационным выплатам.
***
По мнению судебной коллегии, вопреки доводам апелляционной жалобы прекращение уголовного дела по нереабилитирующим основаниям не является основанием, в том числе, для уменьшения установленного судом размера компенсации, поскольку в силу положений статей 151, 1099 ГК РФ, при виновном нарушении любых нематериальных благ гражданин имеет право на присуждение компенсации морального вреда»8.
2) Апелляционным постановлением Ставропольского краевого суда отменено постановление суда первой инстанции, которым было отказано в удовлетворении требований заявителя: «Суд первой инстанции, мотивируя свое постановление, указал: «мера пресечения в виде заключения под стражу применена к ФИО1 в связи с подозрением, а затем с обвинением в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ.
Впоследствии гособвинитель отказался от обвинения ФИО1 по ч. 1 ст. 105 УК РФ, просил переквалифицировать его действия на ч. 1 ст. 109 УК РФ.
Преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 109 УК РФ, отнесено законом к категории преступлений небольшой тяжести. В силу приведенных выше норм закона мера пресечения в виде заключения под стражу и подписки о невыезде и надлежащем поведении ФИО1 не могла быть избрана.
Следовательно, заявитель ФИО1 в силу вышеперечисленных положений законодательства и разъяснений по их применению имеет право на возмещение ему вреда государством за незаконное содержание под стражей»9.
3) Второй кассационный суд общей юрисдикции, оставляя в силе состоявшиеся судебные решения в пользу заявителя, указал: «Компенсация морального вреда в данном случае подлежит взысканию в пользу истца не в порядке реализации права на реабилитацию, а в предусмотренном Гражданским кодексом Российской Федерации порядке в связи с установлением факта нарушения личных неимущественных прав истца, поскольку незаконно продленная мера пресечения привела к чрезмерному ограничению права истца на свободу и личную неприкосновенность и причинила ему нравственные страдания, восполнение которых возможно в денежном выражении»10.
4) Пятый кассационный суд общей юрисдикции, отменяя решение нижестоящего суда, отметил следующее: «Суд не принял во внимание, что истец в качестве оснований заявленного требования ссылался на причинение ему морального вреда в результате незаконного привлечения к уголовной ответственности по п. «з» ч. 2 ст. 111 УК РФ, по которой была избрана мера пресечения – заключение под стражу, и переквалификаций действий содеянного на п. «в» ч. 2 ст. 115 УК РФ, по которой данная мера пресечения применяться не могла.
Материалами дела подтверждается, что истец в период с 28 сентября 2017 года по 11 мая 2018 года в ходе производства по уголовному делу был подвергнут мере процессуального принуждения в виде заключения под стражу, предусмотренной п. 7 ст. 98 УПК РФ.
Вопреки суждениям суда апелляционной инстанции сведений о том, что время нахождения истца под стражей было учтено при назначении срока наказания, материалы дела не содержат. Материалы уголовного дела судом первой и апелляционной инстанции не исследовались.
Судом приведенные нормы материального права применены неправильно, вследствие чего выводы суда об отсутствии у истца права на реабилитацию, неправомерности требований истца о компенсации морального вреда, нельзя признать правомерными»11.
5) Шестой кассационный суд общей юрисдикции, отменяя решение нижестоящего суда, отметил следующее: «Доводы заявителя кассационной жалобы о том, что в данном споре истцу необходимо было отказать в удовлетворении его требований, поскольку он не был оправдан и уголовное дело, преследование в отношении него не было прекращено по реабилитирующим основаниям, судебной коллегией отклоняются как не основанные на законе»12.
6) В другом деле Шестой кассационный суд общей юрисдикции, отменяя решение нижестоящего суда, отметил следующее: «Таким образом, из указанных разъяснений следует, что граждане, хотя бы и не относящиеся к лицам, имеющим право на реабилитацию, по смыслу ч. ч. 2, 2.1 ст. 133 УПК РФ, но которым при этом был причинен вред (ч. 3 ст. 133 УПК РФ), имеют право на его возмещение в порядке, предусмотренном главой 18 УПК РФ.
Учитывая изложенное, судами в данном деле не учтено, что истец обосновывал свое требование тем, что ему была избрана мера пресечения в виде содержания под стражей, при этом возможность избрания такой меры пресечения обуславливалась обвинением по ч. 3 ст. 30, п. «а» ч. 2 ст. 105 Уголовного кодекса Российской Федерации, тогда как судом его действия были переквалифицированы на ч. 1 ст. 114 Уголовного кодекса Российской Федерации (преступление небольшой тяжести), обвинение по которой не предусматривает избрание меры пресечения в виде содержания под стражей»13.
7) Апелляционная инстанция Свердловского областного суда пришла к следующим выводам:
«Вопреки возражениям представителя ответчика и представителя третьего лица СУ СК России по Свердловской области, случаи избрания такой меры пресечения, как заключение под стражу, в ст. 108 УПК РФ сформулированы однозначно, а именно: наказание за преступления в виде лишения свободы на срок свыше трех лет; невозможность применения иной, более мягкой, меры пресечения; в исключительных случаях, которые также перечислены и к истцу они не применимы. Учитывая, что санкция <…> в виде лишения свободы не превышает 2 лет, соответственно, истец незаконно помещен под стражу.
Таким образом, учитывая, что с 01.05.2020 к истцу незаконно применена мера пресечения в виде заключения под стражу на срок 1 месяц 27 суток, то есть по 27.06.2020 включительно, из-за незаконного обвинения в совершении особо тяжкого преступления; его физические претерпевания, испытываемые в течение периода заключения под стражей; нравственные страдания истца на протяжении всего периода уголовного преследования; тяжесть первоначально предъявленного обвинения (особо тяжкое преступление) (предъявлено дважды); частичный отказ государственного обвинителя от обвинения истца в совершении преступления по <…>; наличие у истца троих несовершеннолетних детей; совершение истцом согласно явки с <…>; руководствуясь принципами законности и справедливости, судебная коллегия приходит к выводу о частичном удовлетворении исковых требований о компенсации морального вреда в размере 200000 руб.»14.
Таким образом можно констатировать, что лицо, в отношении которого принято решение о прекращении уголовного дела и (или) уголовного преследования по нереабилитирующим основаниям, имеет право на получение компенсации в случаях, когда к нему на каком-то этапе производства по делу незаконно применялась мера пресечения, например, в виде содержания под стражей.
По смыслу закона, государство не только должно пресекать незаконную следственную или оперативно-разыскную деятельность, необоснованное процессуальное принуждение и проч., предоставляя на то надлежащие средства, прежде всего, судебной защиты, но и связано обязательствами, которые закон возлагает на причинителя вреда15.
1 По смыслу ч. 1 ст. 97 и ч. 1 ст. 108 УПК РФ мера пресечения в виде заключения под стражу применяется в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за которые уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше трех лет при невозможности применения иной, более мягкой, меры пресечения, при наличии достаточных оснований полагать, что обвиняемый, подозреваемый: 1) скроется от дознания, предварительного следствия или суда; 2) может продолжать заниматься преступной деятельностью; 3) может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу.
2 Пункт 3 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. № 42 «О практике применения судами законодательства о процессуальных издержках по уголовным делам».
3 Постановление Конституционного Суда РФ от 22 марта 2018 г. № 12-П «По делу о проверке конституционности частей первой и третьей статьи 107 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина С.А. Костромина».
4 Определения Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2005 г. № 242-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Гуриновича Александра Александровича на нарушение его конституционных прав положениями частей первой и второй статьи 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР “О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей”»; от 21 ноября 2022 г. № 2961-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Колточника Евгения Александровича на нарушение его конституционных прав пунктом 2 части третьей и пунктом 1 части четвертой статьи 30, пунктом 1 части первой статьи 227, а также пунктами 1 и 3 части первой статьи 228 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации».
5 Пункт 4 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 ноября 2011 г. № 17 «О практике применения судами норм главы 18 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих реабилитацию в уголовном судопроизводстве».
6 Поскольку указанное решение Верховного Суда РФ очень значимо для правоприменителя и в нем сделаны важные выводы, автором принято решение включить большую цитату из судебного акта в настоящую работу.
7 Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 12 сентября 2023 г. № 18-КГ23-117-К4.
8 Апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам Ставропольского краевого суда от 25 апреля 2024 г. по делу № 33-3-3402/2024.
9 Апелляционное постановление Ставропольского краевого суда от 26 марта 2024 г. по материалу № 22-1231/2024.
10 Кассационное определение судебной коллегии по гражданским делам Второго кассационного суда общей юрисдикции от 2 февраля 202 г. по делу № 88-3253/2023.
11 Кассационное определение судебной коллегии по гражданским делам Пятого кассационного суда общей юрисдикции от 19 марта 2020 г. по делу № 88-1396/2020.
12 Кассационное определение судебной коллегии по гражданским делам Шестого кассационного суда общей юрисдикции от 22 июня 2021 г. № 88-13102/2021 по делу № 2-5089/2020.
13 Определение Шестого кассационного суда общей юрисдикции от 29 ноября 2022 г. по делу № 88-23387/2022.
14 Апелляционное определение судебной коллегия по гражданским делам Свердловского областного суда от 26 июля 2023 г. по делу № 33-10859/2023.
15 Постановление Конституционного Суда РФ от 23 сентября 2021 г. № 41-П «По делу о проверке конституционности пункта 4 части первой статьи 135, статьи 401.6 и пункта 1 части второй статьи 401.10 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина А.П. Атрощенко».