Срок исковой давности – это вопрос, который является камнем преткновения для многих судебных споров, в том числе и для дел об оспаривании брачного договора. Какой является сделка – ничтожной или оспоримой? Сколько времени составляет срок – 1 год или 3 года? Как определить момент начала его течения? Имеет значение каждая деталь из обстоятельств дела: когда заключен брачный договор (до брака, в период или перед расторжением), включено ли конкретное имущество, в какой степени каждый из супругов принимал участие в формулировании положений брачного договора. Что, если супруги заключили брачный договор и установили раздельный режим имущества 20 лет назад, и к моменту расторжения брака оказалось, что один из них лишается всего, — истек ли срок исковой давности для признания брачного договора недействительным? Подобные вопросы являются актуальными для практики, в связи с чем стоит подробнее рассмотреть их в настоящей статье.
В соответствии с п. 1 ст. 9 Семейного кодекса РФ на требования, вытекающие из семейных отношений, исковая давность не распространяется, за исключением случаев, если срок для защиты нарушенного права установлен названным Кодексом.
Семейным кодексом не установлен срок исковой давности для требований об оспаривании брачного договора. Тем не менее, поскольку брачный договор является разновидностью двусторонней сделки, но имеющей свою специфику, обусловленную основными началами (принципами) семейного законодательства, в целях стабильности и правовой определенности гражданского оборота к требованию о признании брачного договора недействительным применяется срок исковой давности по требованиям о признании сделки недействительной (ст. 181 ГК РФ).
Срок исковой давности зависит от вида недействительности сделки, которая может быть ничтожной или оспоримой в зависимости от правового основания. От определения вида недействительности сделки зависит как срок давности (1 год или 3 года), так и момент начала течения срока исковой давности – в том числе и для вопроса о признании недействительным брачного договора. Так, в частности:
1) Для ничтожной сделки:
– срок исковой давности по требованиям о применении последствий недействительности ничтожной сделки и о признании такой сделки недействительной составляет три года;
– течение срока исковой давности по указанным требованиям начинается со дня, когда началось исполнение ничтожной сделки, а в случае предъявления иска лицом, не являющимся стороной сделки, со дня, когда это лицо узнало или должно было узнать о начале ее исполнения.
2) Для оспоримой сделки (в том числе, по п. 2 ст. 44 СК РФ):
– срок исковой давности по требованию о признании оспоримой сделки недействительной и о применении последствий ее недействительности составляет один год;
– течение срока исковой давности по указанному требованию начинается со дня прекращения насилия или угрозы, под влиянием которых была совершена сделка (пункт 1 статьи 179), либо со дня, когда истец узнал или должен был узнать об иных обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной.
Итак, при определении оснований для оспаривания брачного договора необходимо учитывать, к какому виду недействительности сделок они относятся, поскольку от разрешения данного вопроса непосредственно зависит как длительность срока исковой давности (1 год или 3 года), так и способ определения момента начала течения данного срока.
Особый интерес представляет срок исковой давности при оспаривании супругом действительности брачного договора или его условий по основанию, предусмотренному п. 2 ст. 44 СК РФ: срок исковой давности следует исчислять с момента, когда этот супруг узнал или должен был узнать о том, что в результате реализации условий брачного договора он попал в крайне неблагоприятное имущественное положение. Именно такой позицией руководствуется Верховный Суд во множестве определений. Одно из последних – определение от 11.04.2023 N 33-КГ23-2-К3 по делу Бойцовых, помимо него – определения от 20.01.2015 г. № 5-КГ14-144, от 20.12.2016 г. № 5-КГ16-174 и другие. Широко известно дело супругов Тимохиных[1].
Таким образом, задача суда – установить момент времени, в который супруг узнал или должен был узнать о том, что в результате реализации условий брачного договора он попал в крайне неблагоприятное имущественное положение.
Нюанс в том, что в зависимости от обстоятельств дела такой момент может как совпадать с моментом начала исполнения брачного договора, так и отличатся от него: в качестве такого момента может быть признан как момент расторжения брака и раздела имущества по условиям брачного договора, так и момент заключения брачного договора, и многие другие.
Так, если брачным договором установлен режим раздельной собственности супругов на имущество, приобретаемое в период брака, без указания конкретных объектов недвижимости, то в таком случае супруг, как правило, узнает о том, что попал в крайне неблагоприятное положение, только при разделе совместно нажитого имущества в судебном порядке и установлении всей приобретенной имущественной массы. В таком случае момент начала течения срока исковой давности совпадает с моментом начала реализации положений брачного договора – с разделом имущества, осуществляемого по условиям брачного договора, в результате исполнения которого сложилась ситуация, свидетельствующая, что один супруг полностью лишается права собственности на имущество, нажитое супругами в период брака.
В случае, если в брачном договоре указано конкретное имущество, например, добрачное или планируемое к приобретению, то суды склонны исчислять срок исковой давности с более раннего момента, чем раздел имущества, — например, с момента нотариального удостоверения брачного договора или регистрации права собственности на планируемую приобрести в будущем квартиру, так как считается, что именно с этого момента супруг уже не мог не знать о нарушении его прав условиями оспариваемого брачного договора.
Имеет значение степень вовлеченности и участия супруга в формировании условий брачного договора. Так, в деле Тимохиных Верховный Суд РФ отметил правильный вывод нижестоящих судов о том, что момент начала течения срока исковой давности по требованию о признании брачного договора недействительным на основании п. 2 ст. 44 СК РФ «совпадает с моментом заключения брачного договора, поскольку о содержании условий брачного договора Тимохина А.А. знала при его заключении, договор подписан собственноручно Тимохиной А.А. в присутствии нотариуса и исполнен сторонами. При заключении брачного договора стороны были ознакомлены с его содержанием и условиями, с правовыми последствиями избранного ими правового режима имущества, с составом имущества, перешедшего каждому из супругов в результате заключения сделки. При подписании договора стороны подтвердили, что их воля сформирована свободно, самостоятельно, без понуждений».
В одном из дел нашей практики брачный договор был заключен будущими супругами непосредственно перед заключением брака. По условиям брачного договора, будущие супруги установили раздельный режим имущества. Кроме того, будущий супруг настоял на включении в брачный договор положения о том, что в будущем он обязуется приобрести квартиру в собственность будущей супруги. При заключении брачного договора супруге казалось, что подобное обязательство направлено на обеспечение ее интересов и имущественной безопасности, с учетом беременности. Однако впоследствии подобное положение могло обернуться против супруги. В дальнейшем супруг построил успешную карьеру, стал получать многомилионные доходы, приобретал на свое имя многочисленное недвижимое имущество, дорогостоящие автомобили, имел крупные суммы на денежных вкладах и скрывал их от супруги. Более того, он осознанно вводил супругу в заблуждение о составе имущества, приобретенного в браке, переоформил часть имущества на имя матери, включая таунхаус, в котором супруга постоянно проживала вместе с общей дочерью.
Супруге, нашей доверительнице, стало известно о полном составе имущества супруга только в процессе рассмотрения гражданского дела о расторжении брака, взыскивании алиментов и определении места жительства дочери с матерью из ответов государственных органов на судебные запросы и запросы судебного пристава-исполнителя, которые направлялись судом с целью подтверждения высокого материального положения ответчика для определения размера алиментов на дочь. В результате супруга предъявила иск в суд о признании брачного договора недействительным в 2023 году.
Ответчик заявил о пропуске срока исковой давности, ссылаясь на то, что брачный договор был заключен в 2019 году. В защиту супруги мы обратили внимание суда, что брачный договор был заключен до вступления в брак, при иных обстоятельствах, и в настоящее время, ко времени расторжения брака, материальное положение семьи существенно изменилось. После того, как семья распалась, стало очевидно, что на имя супруги больше не будет приобретено никакого имущества в период брака.
Несмотря на то, что брачным договором была предусмотрена обязанность приобрести квартиру в собственность бывшей супруги, и в собственность супруги действительно была приобретена квартира, суд пришел к выводу, что срок давности для признания брачного договора недействительным не пропущен. Определяя момент, когда супруга узнала о том, что в результате реализации условий брачного договора она оказалась в крайне неблагоприятном имущественном положении, суд пришел к выводу о том, что «в данном случае, по мнению суда, такой момент совпадает с расторжением брака, в результате которого сложилась ситуация, по мнению истца, свидетельствующая о том, что она полностью лишается права собственности на имущество, нажитое супругами в период брака». В результате, суд отклонил доводы представителя ответчика о пропуске срока давности «как не соответствующие положениям ст. 181 ГК РФ и установленным обстоятельствам».
Подобный подход можно обнаружить во многих делах из судебной практики. В качестве примера приведем некоторые из них.
1) Решение Останкинского районного суда г. Москвы от 05.12.2017 г. по делу № 02-2535/2017 (оставлено без изменения апелляционным определением Московского городского суда от 14.05.2018 г., отказано в пересмотре в кассационной инстанции 23.11.2018 г.).
Фролова С.А. обратилась в суд с иском к Фролову А.В. о признании недействительным брачного договора, которым был установлен раздельный режим имущества.
Как установил суд, в период брака супругами было приобретено три квартиры и все квартиры были оформлены на ответчика; также супругами было приобретено три автомобиля, два из которых были оформлены на имя ответчика, один – на имя истца, при этом автомобиль, оформленный на имя истца, находился в розыске.
Срок давности был исчислен судом не с момента заключения брачного договора, а с момента расторжения брака, «поскольку фактические обстоятельства дела свидетельствуют, что о нарушении своих прав на совместно нажитое имущество истец узнала с момента расторжения брака, когда очевидно стало ясно, что иного имущества, которое могло быть оформлено в собственность истца, сторонами приобретено в период брака не будет».
В результате, суд признал брачный договор недействительным, так как «при наличии брачного договора и расторжении между сторонами брака, все ценное и значимое имущество, приобретенное сторонами в период брака, было зарегистрировано на ответчика, у истца после расторжения брака не осталось какого-либо имущества».
2) Постановление Президиума Московского городского суда от 17.04.2018 г. по делу № 44г-85.
Беневольская И.А. обратилась в суд с иском к Беневольскому А.Г. о признании недействительным брачного договора, заключенного между сторонами в 2009 году.
Указанным договором был установлен режим раздельной собственности супругов на имущество. Помимо этого, «п. 1.10 договора предусмотрено, что в случае расторжения брака Беневольский А.Г. обязуется оплатить приобретение (покупку) Беневольской И.А. на ее имя однокомнатной квартиры в г. Москве в районе Митино, площадью не менее 40 кв.м., в отремонтированном состоянии и пригодной для проживания. При этом перед внесением денежных средств на счет продавца квартиры (или в банковскую ячейку) для оплаты квартиры Беневольская И.А. обязуется предоставить Беневольскому А.Г. письменный документ о выполнении им вышеуказанных обязательств и отсутствии имущественных претензий с ее стороны».
Суд первой инстанции пришел к выводу о пропуске истцом срока исковой давности, «так как исполнение заключенного сторонами брачного договора началось с момента его подписания, то есть с 06.11.2009 г., а с иском в суд она обратилась спустя 7 лет (23.01.2017 г.).».
Однако Президиум Московского городского суда не согласился с такими выводами нижестоящих судебных инстанций и обратил внимание на следующее:
– «условие брачного договора, содержащееся в п. 1.10, согласно которому Беневольский А.Г. обязуется приобрести на имя истца однокомнатную квартиру в г. Москве, не свидетельствует об отсутствии диспропорции в распределении между супругами имущества, нажитого в период брака, в связи с тем, что исполнение данного обязательства обусловлено возложением на Беневольскую И.А. обязанности по предоставлению письменного документа об отсутствии имущественных претензий к Беневольскому А.Г. без каких-либо корреспондирующих гарантий исполнения договора со стороны ответчика»;
– «учитывая, что исполнение условий брачного договора началось в момент раздела имущества, осуществляемого по условиям брачного договора, момент начала срока исковой давности по требованиям о признании брачного договора недействительным (по основаниям ничтожности и оспоримости) совпадает с моментом расторжения брака Беневольского А.Г. и Беневольской И.А. Данные выводы согласуются с правовой позицией, изложенной Верховным Судом РФ в определениях от 20.01.2015 г. № 5-КГ14-144 и от 20.12.2016 г. № 5-КГ16-174»
3) Апелляционное определение Московского городского суда от 24.07.2017 г. по делу № 33-28323/17 (отказано в пересмотре в кассационной инстанции 07.12.2017 г.).
Аналогично, истец Калинина И.В. обратилась в суд с иском к ответчику Калинину В.Ю. о признании брачного договора недействительным. Суд первой инстанции сделал вывод о пропуске срока давности, однако апелляция не согласилась, «поскольку фактические обстоятельства дела свидетельствуют о том, что о нарушении своих прав на совместно нажитое имущество истец узнала с момента расторжения брака, когда очевидно стало ясно, что иного имущества, которое могло быть оформлено в собственность истца, сторонами приобретено в период брака не будет, то есть, с 05 августа 2016 года, то на момент подачи истцом иска в суд, 25 августа 2016 года, срок исковой давности не истек».
4) Определение Второго кассационного суда общей юрисдикции от 07.07.2020 г. по делу № 8Г-13878/2020 (88-14717/2020).
Равным образом, признавая брачный договор недействительным, суд кассационной инстанции исчислил срок давности с момента расторжения брака (2019 год), а не с момента заключения брачного договора (2003 год).
Кроме того, суд кассационной инстанции не согласился с судом апелляционной инстанции, который сделал вывод «о начале течения срока в 2014 году, когда ответчик продавал принадлежащие ему автомобили», так как подобный вывод не соответствует положениям закона, «поскольку в указанный период стороны состояли в браке, вели совместное хозяйство, продажа имущества в период брака не свидетельствует о периоде, когда истец узнала о нарушении своих прав».
Вместе с тем, сложно сделать вывод о единообразии судебной практики, поскольку процесс определения момента, в который супруг узнал о нарушении своего права, в крайней степени подвержен влиянию различных субъективных факторов и исключительных обстоятельств дела.
Кроме того, с точки зрения права, необходимость защиты более уязвимого супруга может вступить в конфликт с необходимостью защиты стабильности гражданского оборота. В соответствии с принципом «pacta sunt servanda» каждый действующий договор обязателен для его участников и должен ими добросовестно выполняться. В полной мере данный принцип относится и к брачным договорам: соглашаясь на раздельный режим имущества супругов, каждый из них берет на себя ответственность за правовые последствия и должен понимать, что в результате реализации подобных положений может оказаться лишенным всего совместно нажитого имущества супругов. В новой судебной практике встречаются решения, в которых прослеживается именно такой вектор.
Например, стоит обратить внимание на апелляционное определение Московского городского суда от 12.09.2024 г. № 33-37173/2024. В указанном споре супруги с 2011 года состояли в браке и в 2014 году заключили брачный договор, которым установили раздельный режим имущества. После заключения брачного договора супруги приобрели квартиру, жилой дом, земельный участок и два автомобиля, при этом все имущество было зарегистрировано на имя супруги – Лебедеву А.А.
В 2022 году супруга ушла из семьи, сын остался проживать с отцом, был инициирован бракоразводный процесс. Супруг Радин Ю.А. обратился в суд с иском о признании брачного договора недействительным, ссылаясь на то, что «все имущество, нажитое в период брака, остается в собственности Лебедевой А.А., Радин Ю.А. в свою очередь, остался без какого-либо имущества, нажитого в браке, что ставит его в крайне неблагоприятное положение», ему «61 год, он занимается воспитанием ребенка, и в силу возраста приобретение собственного жилья для него крайне затруднительно», брачный договор был заключен по инициативе Лебедевой А.А., так как к 2014 году стало очевидно, что ее ждет карьерный рост и, как следствие, значительное увеличение доходов».
Суды двух инстанции пришли к выводу о пропуске истцом срока давности, так как условия, из которых стороны исходили при заключении брачного договора, были известны истцу в момент его заключения, о нарушении своих прав Радин Ю.А. должен был узнать не позднее даты заключения оспариваемого брачного договора, поскольку действия ответчика, на которые он ссылался в качестве обстоятельств, были реализованы на момент заключения договора и не являлись длящимися.
С одной стороны, данная позиция противоречит позиции, господствующей в судебной практике, о том, что в аналогичных обстоятельствах реализация условий брачного договора происходит в момент расторжения брака и раздела имущества супругов, когда становится очевидно, какое имущество приобретено на имя каждого из супругов, и фактически истец действительно оказался в крайне неблагоприятном положении, однако оказался лишен права на защиту в связи с пропуском срока исковой давности. Косвенным образом подобный отказ имеет негативное значение для общего сына сторон, который остался проживать с отцом.
С другой стороны, с точки зрения стабильности гражданского оборота вывод суда является объективно обоснованным: истец осознанно согласился на установление раздельного режима собственности супругов, и после заключения брачного договора он должен был понимать последствия приобретения имущества на имя одного из супругов, именно на нем лежала обязанность следить за реализацией положений брачного договора на практике.
Фактически суд становится между выбором: необходимостью защитить менее защищенного супруга либо обеспечить стабильность гражданского оборота и принцип «pacta suit servanda». Вывод суда в каждом случае индивидуален, и стоит внимательно следить за вектором развития судебной практики с учетом детальных обстоятельств каждого дела.
Соавтор:
Анастасия Тарбеева,
ведущий юрист практики
по семейным и наследственным спорам
МКА «ЮрСити»