Как стало известно «АГ», Четвертый кассационный суд общей юрисдикции вынес определение, которым поддержал судебные акты нижестоящих инстанций касательно присуждения осужденному компенсации морального вреда за незаконное содержание под стражей после переквалификации обвинения на менее тяжкое.
В середине июня 2023 г. Дубовский районный суд Волгоградской области избрал меру пресечения в виде содержания под стражей в отношении гражданина Ш., обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего» УК РФ, что было мотивировано тяжестью обвинения и возможностью этого мужчины повлиять на ход предварительного расследования по делу. 18 августа действия Ш. были переквалифицированы следователем на ч. 1 ст. 109 «Причинение смерти по неосторожности» УК, 23 августа ему было предъявлено новое обвинение. 31 августа уголовное дело было направлено в суд. В середине сентября суд изменил Ш. меру пресечения в виде содержания под стражей на подписку о невыезде и надлежащем поведении.
Далее районный суд признал Ш. и приговорил его к одному году лишения свободы. С учетом ранее назначенного Ш. условного наказания за другое преступление общий срок его лишения свободы в колонии-поселении составил три с половиной года. При этом время, проведенное Ш. под стражей, было засчитано в срок лишения свободы из расчета один день в СИЗО за два дня отбывания наказания в колонии-поселении.
Впоследствии осужденный обратился в суд с иском к Минфину о взыскании компенсации морального вреда в 300 тыс. руб. за его незаконное содержание в СИЗО со ссылкой на то, что он подлежал освобождению из-под стражи еще 23 августа ввиду переквалификации его деяния и предъявления ему нового обвинения, поскольку санкция ст. 109 УК предусматривает наказание до двух лет лишения свободы.
В ходе судебного разбирательства Ш. и его представитель, адвокат АП Волгоградской области Владимир Быстров поддержали исковые требования. Представитель Минфина возражала против иска со ссылкой на отсутствие оснований считать, что истцу был причинен моральный вред в связи с его нахождением под стражей, так как эта мера пресечения была избрана по решению судом, которое не было отменено. По ее словам, срок нахождения Ш. в СИЗО был впоследствии включен в срок отбытия наказания. Аналогичные возражения против иска поступили и от представителя прокуратуры.
23 января 2024 г. Дубовский районный суд вынес решение, в котором, в частности, отмечено со ссылкой на ч. 1 ст. 108 УПК, что заключение под стражу в качестве меры пресечения назначается по судебному решению в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за которые уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше трех лет при невозможности применения иной, более мягкой меры пресечения. При избрании такой меры пресечения в постановлении судьи должны быть указаны конкретные фактические обстоятельства, на основе которых суд принял это решение. В свою очередь, санкция ст. 109 УК наказывается исправительными работами на срок до двух лет либо ограничением свободы на срок до двух лет или же принудительными работами на срок до двух лет, либо лишением свободы на тот же срок.
В решении также отмечалось, что 13 сентября, принимая постановление об изменении меры пресечения для Ш., суд указывал на отсутствие оснований для содержания этого обвиняемого под стражей, поскольку не имеется оснований, перечисленных в п. 1–4 ч. 1 ст. 108 УПК. Соответственно, не имелось правовых оснований для содержания истца в СИЗО после предъявления ему обвинений по ч. 1 ст. 109 УК, начиная с 23 августа по 13 сентября, однако ранее избранная ему мера пресечения не была заменена более мягкой. При этом включение спорного срока содержания Ш. в срок отбытия наказания не служит основанием для отказа в иске о возмещении компенсации морального вреда. В связи с этим суд первой инстанции удовлетворил иск частично и присудил Ш. 20 тыс. руб. компенсации морального вреда.
Далее Управление Федерального казначейства по Волгоградской области и прокуратура обжаловали это решение, однако Волгоградский областной суд поддержал выводы первой инстанции. Апелляционный суд, в частности, напомнил, что при нарушении противоправными действиями личных неимущественных прав гражданина или посягательства на принадлежащие ему нематериальные блага наличие нравственных страданий предполагается и доказыванию не подлежит. Моральный вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного привлечения к административной ответственности в виде административного ареста или исправительных работ, в силу п. 1 ст. 1070 и абз. 3 ст. 1100 ГК РФ подлежит компенсации независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда (Постановление Пленума ВС РФ от 15 ноября 2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда»).
Как заметила апелляция, нет оснований не согласиться с выводами первой инстанции, которые основаны на нормах материального права и фактических обстоятельствах. «Правоотношения сторон и закон, подлежащий применению, определены судом правильно, обстоятельства, имеющие значение для дела, установлены на основании представленных доказательств, оценка которым дана с соблюдением требований гражданского процессуального законодательства, подробно изложена в мотивировочной части решения, доводы апелляционной жалобы по существу рассмотренного спора не опровергают правильности выводов суда, не свидетельствуют о наличии оснований к отмене состоявшегося судебного решения», – отмечалось в апелляционном определении.
В свою очередь Четвертый КСОЮ также отказал в удовлетворении жалобы областного УФК. Он, в частности, отметил, что в этом деле нижестоящие суды правильно установили юридически значимые обстоятельства, верно определили характер правоотношений сторон и нормы закона, которые их регулируют, дали надлежащую правовую оценку представленным доказательствам в соответствии с правилами, установленными положениями ст. 67 ГПК РФ.
Кассационный суд также напомнил, что при определении размера компенсации судам в таких случаях следует учитывать помимо прочего длительность и обстоятельства уголовного преследования, тяжесть инкриминируемого истцу преступления, избранную меру пресечения и причины избрания определенной меры пресечения, длительность и условия содержания под стражей, однократность и неоднократность такого содержания. В свою очередь государство должно способствовать укреплению законности в деятельности органов госвласти, а также защищать граждан, пострадавших от незаконных действий органов госвласти и их должностных лиц.
В комментарии «АГ» адвокат Владимир Быстров напомнил, что санкция по ч. 1 ст. 109 УК предусматривает наказание до двух лет лишения свободы, тогда как заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется по судебному решению в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за которые уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше трех лет при невозможности применения иной, более мягкой меры пресечения. «Таким образом, Ш. подлежал освобождению из-под стражи еще 23 августа 2023 г., и дальнейшее его содержание в СИЗО было незаконным. Прокурор, отлично понимая незаконность меры пресечения в отношении моего доверителя, тем не менее не исполнил свою обязанность освободить его в соответствии с ч. 2 ст. 33 Закона о прокуратуре. Только суд 13 сентября 2023 г. по моему ходатайству признал незаконным содержание подзащитного под стражей, мера пресечения была изменена на подписку о невыезде», – рассказал он.
Таким образом, как отметил Владимир Быстров, его доверитель незаконно содержался под стражей с 23 августа по 13 сентября 2023 г. «Из сообщения Волгоградской областной прокуратуры следует, что прокурор района, заведомо зная о незаконности содержания Ш. под стражей, не освободил его по причине того, что тот имел условное наказание и плохо характеризовался. То есть районный прокурор, заведомо зная, что эти обстоятельства не предусмотрены в законе как основания для содержания под стражей по деяниям небольшой тяжести, умышленно не исполнил свою обязанность по освобождению Ш. Таким образом, в его действиях может быть наличие состава преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 301 УК РФ, т.е. заведомо незаконное содержание под стражей. Поэтому в настоящее время нами ставится вопрос о привлечении прокурора к уголовной ответственности и о взыскании с него в регрессном порядке присужденной Ш. суммы компенсации морального вреда», – сообщил адвокат.
Адвокат АП Республики Карелия Николай Флеганов полагает: позиция областного управления Федерального казначейства, сводящаяся к тому, что содержание под стражей гражданина на период следствия не было признано незаконным и не является основанием для компенсации морального вреда, основана на неверном понимании норм права в системе текущего регулирования. «На стадии рассмотрения вопроса об избрании или продлении меры пресечения суд не вправе рассматривать вопросы о виновности или невиновности лица, входить в вопросы оценки доказательств по уголовному делу в силу прямого запрета уголовно-процессуального законодательства. Более того, несколько некорректно говорить о законности содержания под стражей гражданина в том смысле, какой в него вкладывает автор кассационной жалобы. Рассматривая такого рода вопросы по ходатайству органа следствия, суд оценивает их не с точки зрения законности, а с точки зрения обоснованности ходатайства органа следствия или дознания. И проверке подлежат совершенно другие обстоятельства, например: надлежащим ли должностным лицом возбуждено уголовное дело, предусмотрено ли максимальное наказание по предъявленному обвинению свыше трех лет лишения свободы и т.п. Поэтому сам факт законности ранее выносимых постановлений об избрании или продлении меры пресечения не лишает гражданина права на обращение за компенсацией морального вреда в подобных случаях», – отметил эксперт.
Председатель КА «Династия», доцент ГАУГН Борис Асриян считает ошибочным наделение казначейства или органов Минфина правом обжаловать судебные решения такого рода. «Дело в том, что они всего лишь распоряжаются денежными средствами и фактически должны исполнять решения суда. В судебном процессе есть прокурор, который представляет интересы государства, и состязательность в этом плане обеспечена. По аналогии судебные приставы не обладают правом обжалования суммы, присужденной к взысканию, а УФСИН не имеет права обжаловать срок назначенного наказания», – заметил он.