Статья посвящена развитию судебного штрафа как института индивидуализации уголовной ответственности. Рассматриваются предпосылки снижения активности применения этой формы разрешения уголовно-правовых конфликтов, изложены позиции Верховного Суда РФ, кассационных судов общей юрисдикции, прокуратуры.
В качестве основного направления уголовно-процессуальной политики последних лет декларируется гуманизация уголовного судопроизводства. Так, в пояснительной записке к законопроекту, предложившему введение в уголовное судопроизводство института освобождения от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа, отмечено: «законопроект направлен на дальнейшую гуманизацию и либерализацию уголовного законодательства Российской Федерации, на положительные изменения в социальной структуре общества за счет значительного сокращения числа лиц, имеющих судимость»1.
Введение в 2016 г. нового основания освобождения от уголовной ответственности с назначением меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа можно расценить как решительный шаг законодательных органов в сторону расширения судейского усмотрения при разрешении уголовных дел, оказанное судебной власти доверие, высокую оценку нравственных характеристик представителей судейского корпуса. Примечательно, что законодатель достаточно широко очертил сферу применения дискреционного основания по прекращению уголовного дела с освобождением от уголовной ответственности, ограничившись указанием на категорию преступления (небольшая или средняя тяжесть) и фактом совершения преступления впервые.
Недопустимость ограничительного толкования закона
При этом общая позиция Верховного Суда РФ (который и выступил инициатором новеллы) с момента введения в уголовное судопроизводство судебного штрафа2 последовательно формулировалась исходя из недопустимости ограничительного толкования закона. Как в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 июня 2013 г. № 19 (ред. от 29 ноября 2016 г.) «О применении судами законодательства, регламентирующего основания и порядок освобождения от уголовной ответственности» (далее – Постановление Пленума ВС № 19), так и в утвержденном Президиумом Верховного Суда РФ 10 июля 2019 г. Обзоре судебной практики освобождения от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа (статья 76.2 УК РФ) подчеркивается вытекающая из отсутствия законодательного запрета возможность: 1) применения института в случае обвинения лица в совершении преступления с формальным составом или двухобъектного преступления; 2) обвинения лица в совершении им двух и более нетяжких преступлений впервые; 3) применения института в случае рассмотрения уголовного дела в особом порядке судебного разбирательства, предусмотренного гл. 40 УПК РФ; 4) применения института к несовершеннолетнему подозреваемому, обвиняемому. Расширительно Верховным Судом РФ был истолкован и термин «лицо, совершившее преступление впервые» (п. 2 Постановления Пленума ВС № 19).
Стоит отметить, что современный судья располагает крайне широкими возможностями по индивидуализации ответственности лиц, привлекаемых к уголовной ответственности, чему способствуют институты относительно-определенных уголовных санкций, изменения категории совершенного преступления (ч. 6 ст. 15 УК РФ), малозначительности деяния (ч. 2 ст. 14 УК РФ), смягчающих и отягчающих наказание обстоятельств (ст. 61, 63 УК РФ), различных льготных и наоборот правил назначения наказания (ст. 64, 68, 73 УК РФ), наконец, освобождения от уголовной ответственности и другие.
В процессуальной плоскости высокий уровень доверия к суду подчеркивается закреплением фундаментального принципа оценки судом доказательств по внутреннему убеждению, пришедшего на смену формальной оценки доказательств, не требующей от судьи ни знания закона, ни высоких нравственных характеристик.
В этом контексте судьба института судебного штрафа заслуживает внимания. Статистический ряд количества случаев применения института судами демонстрирует резкий спад его востребованности в последние годы
Предпосылки снижения активности применения судебного штрафа
Попробуем разобраться с предпосылками, прямо скажем, угасания столь позитивно воспринятой изначально формы разрешения уголовно-правовых конфликтов.
Появление судебного штрафа вдохнуло душу в процесс отправления правосудия – суды с воодушевлением открыли путь многообразным формам положительного посткриминального поведения лица, учитываемого в качестве заглаживания вреда, причиненного преступлением.
Конечно, можно сделать отступление, что судебный штраф отчасти «перетянул одеяло» с тех дел, которые ранее подлежали прекращению в связи с примирением сторон (на что указывает сокращение уголовных дел, прекращаемых в связи с примирением сторон, обратно пропорционально росту количества случаев прекращения уголовных дел с назначением судебного штрафа). Этому есть простейшее объяснение – судебный штраф – в отличие от примирения сторон – попутно позволяет не только проявлять гуманизм и поощрение, но и пополнять государственный бюджет денежными выплатами освобожденных от уголовной ответственности лиц. Вместе с тем год за годом институт судебного штрафа все более выполнял роль одного из институтов, позволяющих реализовать уголовно-правовой метод поощрения, а не репрессии, достигнув к 2020 г. пика «популярности».
В первые годы действия института суды активно освобождали от уголовной ответственности лиц, которые демонстрировали многообразные виды позитивного посткриминального поведения, среди которых: взносы в благотворительные организации, закупка оборудования и иного имущества в детские сады и детские дома, ремонт и строительство детских площадок, посадка деревьев и т. д. Подобные действия оказались особенно востребованы стороной защиты в тех уголовных делах, в которых отсутствует конкретный потерпевший, а, значит, неприменимо примирение сторон. В классических случаях, когда вред причинен физическому или юридическому лицу, способ заглаживания вреда вполне очевиден – возмещение ущерба в денежной или иной форме (оплата лечения, добровольный возврат вещи и т. п). И именно в условиях отсутствия потерпевшего обвиняемый нуждается в понятных и доступных способах доказывания утраты общественной опасности и нецелесообразности привлечения его к уголовной ответственности.
Позиции Верховного Суда РФ, кассационных судов общей юрисдикции
С течением времени активность применения института судебного штрафа сильно снизилась. Прокуроры стали часто обжаловать состоявшиеся решения судов. Типичный набор аргументов, излагаемых в апелляционных и кассационных представлениях в случае обвинения лица в двухобъектном преступлении (ст. 143, 318, 264.1 УК РФ и т. д.), следующий:
1. Принесение извинений, перечисление денег на благотворительность не может устранить последствия и снизить степень общественной опасности преступлений, а также не свидетельствует о выполнении обязательного условия для применения ст. 76.2 УК РФ – заглаживания вреда.
2. Предпринятые обвиняемым действия (благотворительность и иные) нельзя признать заглаживанием вреда, поскольку они не связаны с основным объектом преступного посягательства (См.: Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 3 июля 2024 г. № 21-УДП24-2-К5; Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 14 мая 2024 г. № 5-УД24-32-К2; Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 28 мая 2024 г. № 45-УДП24-15-К7).
Следует упомянуть, что финальная точка в указанном вопросе Верховным Судом РФ не поставлена. В ряде решений высший суд не соглашается с приведенными аргументами, указывая, что нижестоящие инстанции не учли, что нет запрета на применение ст. 76 УК РФ в связи с особенностями или количеством объектов преступного посягательства (Кассационное определение от 15 октября 2024 г. № 18-УД24-33-К4). Вместе с тем на уровне кассационных судов нашла широкое применение практика использования приведенных мотивов для отказа в освобождении от уголовной ответственности (см.: Постановление Шестого КСОЮ от 29 октября 2024 г. № 77-3811/2024; кассационные постановления Седьмого КСОЮ от 9 октября 2024 г. № 77-3251/2024; Третьего КСОЮ от 3 октября 2024 г. № 77-2184/2024; Второго КСОЮ от 19 сентября 2024 г. № 77-2570/2024; Третьего КСОЮ от 19 сентября 2024 г. № 77-2042/2024; Пятого КСОЮ от 4 сентября 2024 г. № 77-1153/2024 и т. д.).
Суды не желают нести риск отмены Верховным Судом РФ вынесенного решения, а защитники, действующие исключительно в интересах доверителя, разъясняют аналогичные риски в ходе согласования позиции по делу, что, очевидно, снижает потенциал института судебного штрафа. Представляется, что это обстоятельство не в последнюю очередь отразилось на резком спаде количества прекращенных на данном основании уголовных дел.
Столь же остро сегодня стоит вопрос о прекращении уголовных дел (как в связи с назначением судебного штрафа, так и с примирением сторон) в уголовных делах о преступлениях, последствием которых явилась смерть потерпевшего (ст. 264.1, 216 УК РФ и т. д.)
С одной стороны, по этому вопросу имеется позиция, отраженная в п. 12 Постановления Пленума ВС № 19: «Поскольку уголовно-процессуальный закон не содержит каких-либо ограничений в процессуальных правах лиц, признанных потерпевшими в порядке, установленном частью 8 статьи 42 УПК РФ, примирение лица, совершившего преступление, с такими потерпевшими может служить основанием для освобождения его от уголовной ответственности».
С другой стороны – яркой тенденцией последних месяцев является череда судебных решений кассационных судов (в том числе и Верховного Суда РФ), констатирующих невозможность освобождения от уголовной ответственности (в связи как с примирением с потерпевшим, так и с назначением судебного штрафа) в случаях, когда последствием совершенного преступления явилась смерть потерпевшего. Система аргументации следующая:
1) само по себе возмещение морального вреда не может устранить наступившие последствия, снизить степень общественной опасности содеянного либо иным образом свидетельствовать о заглаживании вреда;
2) отсутствие лично у потерпевшей претензий к обвиняемому, а также ее субъективное мнение о полном заглаживании ей вреда не может быть единственным подтверждением такого снижения степени общественной опасности преступления, которое действительно позволило бы суду освободить от уголовной ответственности;
3) возможность освобождения лица от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа связана с совершением им не любых социально одобряемых (положительных) действий, а только таких, в результате которых вред, причиненный конкретным преступлением, может считаться заглаженным (см.: определения Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 28 мая 2024 г. № 45-УДП24-15-К7; от 2 мая 2024 г. № 12-УДП24-2К6).
Подход прокуратуры
Новым аргументом прокурорских представлений стало и следующее утверждение: «Право на жизнь закреплено Конституцией РФ (ч. 1 ст. 20), а согласно ст. 2 Конституции РФ человек, его права и свободы являются высшей ценностью, поэтому решения судов о возможности прекращения данного уголовного дела в связи с примирением сторон фактически обесценили человеческую жизнь, защита которой является обязанностью государства». Суды в разных делах как соглашаются (например, Кассационное постановление Пятого КСОЮ от 6 февраля 2024 г. № 77-108/2024), так и не соглашаются (например, Кассационное постановление Седьмого КСОЮ от 19 сентября 2023 г. № 77-3502/2023) с подобным аргументом.
В связи с этим можно сделать смелый вывод о том, что не последнюю роль в сужении возможности решения вопроса о дискреционном освобождении от уголовной ответственности сыграла прокуратура, под натиском массива уголовных представлений которой судьи Верховного Суда РФ отступили от разъяснений его Пленума, прямо указывающего на правомерность прекращения уголовного дела в связи с примирением с лицом, к которому в случае смерти потерпевшего переходят права последнего.
Несовершенство регулирования
Однако глобально причина описанной разноголосицы кроется в несовершенстве законодательного регулирования. Законодатель лишь для одного из пяти дискреционных оснований освобождения от уголовной ответственности четко поясняет основание (собственно причину) освобождения от уголовной ответственности. И это основание – деятельное раскаяние, для целей применения которого в законе четко указано, что лицо может быть освобождено от ответственности, если в результате деятельного раскаяния оно утратило общественную опасность (ст. 75 УК РФ). Четкое формулирование основания освобождения от уголовной ответственности необходимо, поскольку напрямую предопределяет возможность оценки мотивированности решения. Отсутствие в других статьях аналогичного указания на необходимость оценки общественной опасности личности с учетом предпринятых уже после совершения преступления полезных действий привело к заполонившему судебные акты необъяснимому требованию от лица предпринять такие меры, которые должны снизить степень общественной опасности оставшегося в прошлом преступления. На этой зыбкой почве вырос и укоренился аргумент о наличии преступлений с «незаглаживаемым» вредом (как в случае со смертью потерпевшего).
Действительно, судебной практике известны примеры, когда решение об освобождении от уголовной ответственности сложно (по крайней мере в роли лишь стороннего наблюдателя, а не участника процесса по данному делу) назвать справедливым.
Так, Кассационным определением Верховного Суда РФ от 17 октября 2024 г. по делу № 81-УДП24-11-К8 отменено постановление о прекращении уголовного дела и освобождении от уголовной ответственности Щ., которая, управляя автомобилем, совершила наезд на несовершеннолетнюю С., двигавшуюся на мотоблоке по обочине дороги. В результате ДТП потерпевшей причинен тяжкий вред здоровью. Освобождая обвиняемую от уголовной ответственности, «суд оставил без внимания поведение Щ. после дорожно-транспортного происшествия, которая скрылась с места происшествия, не оказав помощь потерпевшей, уехала в другой регион и изменила свою внешность. Ее место нахождения установлено благодаря проведению правоохранительными органами комплекса оперативных мероприятий, направленных на ее розыск».
Таким образом, спорные с нравственной точки зрения решения по отдельным делам могут послужить неочевидным поводом ограничения свободы усмотрения судей. Примечательно, что такое ограничение принятия решений на основе внутреннего убеждения исходит зачастую от самой судебной власти – от высшей судебной инстанции, формулирующей четкие руководства для судей нижестоящих судов, словно не доверяя их внутреннему убеждению и профессионализму.
1 Пояснительная записка к законопроекту № 953369-6 «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности»
2 Здесь и далее для удобства под судебным штрафом имеется в виду освобождение лица от уголовной ответственности и прекращение уголовного дела (уголовного преследования) с назначением судебного штрафа в качестве иной меры уголовно-правового характера).