В статье освещается, как рассмотрение судом требований взыскания компенсации за нарушение прав на товарный знак с применением «расчетного» метода (подп. 2. п. 4 ст. 1515 ГК РФ) преломляется в нормах процессуального права. В частности, речь идет о том, как при использовании нового процессуального инструмента истребования доказательств из различных учетных информационных систем, например из Федеральной государственной информационной системы «Меркурий», данных ФТС и проч., реализуется принцип состязательности сторон в арбитражном суде. Автор статьи приходит к выводу, что в практике наблюдается вариативность подходов судов к истребованию доказательств в спорах о защите исключительных прав. По ее мнению, большую правовую определенность в порядок рассмотрения таких дел могут привнести представители сторон, занимающие выверенную и аргументированную позицию в интересах своих доверителей, обеспечивая как минимум состязательность экспертиз и компетенций.
Споры о защите исключительных прав традиционно считаются сложными в плане работы с доказательствами. Дела же, связанные с использованием товарных знаков и взысканием соответствующей компенсации, и вовсе напоминают шахматные партии.
Истец, стремящийся максимально увеличить размер санкции, вынужден изыскивать новые ходы в доказывании масштабов нарушения. Ответчик же выбирает тактику защиты, оценивая риски раскрытия тех или иных данных, или, напротив, умалчивания о значимых обстоятельствах.
Итоговая тактика сторон предопределяется тем, какой способ расчета компенсации избирает истец.
Способы расчета компенсации: «вилка» и двукратный
Так, перед правообладателем, считающим, что его права на товарный знак нарушены, всегда стоит выбор – требовать ли от предполагаемого нарушителя согласно ст. 1515 ГК РФ компенсацию:
1) в размере от десяти тысяч до пяти миллионов рублей, определяемом по усмотрению суда исходя из характера нарушения,
либо
2) в двукратном размере стоимости товаров, на которых незаконно размещен товарный знак, или в двукратном размере стоимости права использования товарного знака, определяемой исходя из цены, которая при сравнимых обстоятельствах обычно взимается за правомерное использование товарного знака.
Бытует мнение, что первый вариант (условно именуемый «вилка») является более лояльным по отношению к ответчику, так как по заявлению последнего предъявленная к взысканию сумма компенсации может быть снижена в рамках реализации судейской дискреции.
Конечно, такое снижение должно быть обоснованным и «пропущено» через фильтр критериев, установленных в абз. 4 п. 62 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 апреля 2019 г. № 10 «О применении части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации», к числу которых отнесены обстоятельства, связанные с объектом нарушенных прав, характер допущенного нарушения, срок незаконного использования средства индивидуализации, наличие и степень вины нарушителя, вероятные имущественные потери правообладателя и др. Но главное, что такая возможность есть, и суды нередко откликаются на соответствующие доводы ответчиков.
К компенсации же, исчисленной «расчетным способом» согласно подп. 2. п. 4 ст. 1515 ГК РФ, суды относятся гораздо категоричнее, указывая, что определенный таким образом размер является по смыслу подп. 3 п. 1 ст. 1252 ГК РФ единственным (одновременно и минимальным, и максимальным) размером компенсации, предусмотренным законом по правилам указанной нормы.
Надо отметить, что в ситуации, когда пересмотры вопроса о конституционности норм и споры о несправедливом ограничении возможности снижать размер соответствующей санкции стали уже традиционными, даже Постановление Конституционного Суда РФ от 24 июля 2020 г. № 40-П о том, что размер такой компенсации может быть снижен судом не более чем вдвое, не разрешило проблему окончательно.
Так или иначе истцу «расчетный способ» исчисления компенсации обеспечивает более устойчивую позицию и дает относительно прогнозируемый результат.
Вместе с тем в настоящей статье хотелось поднять вопрос о том, как рассмотрение таких требований преломляется в нормах процессуального права.
Позиция истца и ответчика
Оценивая практику рассмотрения таких споров в динамике, отметим, что «популярность» того или иного способа расчета компенсации в различные периоды во многом предопределялась подходом правоприменителя к распределению бремени доказывания между сторонами. Выбор делался исходя из фактуры и перспектив сбора доказательств.
В настоящее время ответчик нередко уходит в «глухую оборону», вынуждая истца убеждать суд в обоснованности санкции. При этом конструкция нормы о двукратности цены контрафактной продукции предполагает, что в случае спора должно быть представлено доказательство, подтверждающее количество товаров, на которых незаконно размещен товарный знак. Очевидно, что по общему правилу истец может доказать соответствующие обстоятельства, ссылаясь либо на объективно существующие факты, либо на данные контрольных закупок. Но всегда хочется большего.
Новые способы добывания доказательств
Порядок взыскания компенсации за нарушение прав на товарный знак с применением расчетного метода (принципа двукратности стоимости товара) – тема сегодня актуальная. И ее острота, и возросшая популярность указанного метода обусловлены тем, что практика обнаружила новые способы добывания доказательств там, где, казалось бы, отраслевыми регуляторами ставилась автономная (не связанная с потенциальными судебными спорами) задача – создать информационные площадки в отношении подконтрольной продукции.
В частности, получило широкое распространение использование правообладателями процессуального инструмента истребования доказательств из различных учетных информационных систем, например из Федеральной государственной информационной системы «Меркурий», Единой государственной автоматизированной информационной системы учета объема производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции (ЕГАИС), ГИС МТ «Честный знак», данных ФТС и проч.
Реализация такого способа стала источником материального удовлетворения истцов. Стоит ли говорить, что суммы таких компенсаций измеряются десятками миллионов1.
При этом, как отмечают суды в отдельных решениях2, система ФГИС «Меркурий» используется для оформления ветеринарных сопроводительных документов на подконтрольные товары. Фактически ни одна операция с пищевым продуктом животного происхождения не может быть осуществлена без выписки соответствующего ветеринарного документа и без использования системы «Меркурий».
Судебная практика признает, что данные из указанной системы являются надлежащим доказательством объема реализованной контрафактной продукции. Указанный подход поддержан в том числе в постановлениях Суда по интеллектуальным правам от 19 апреля 2022 г. № С01-362/2022 по делу № А11-15039/2020, от 2 августа 2021 г. № С01-1106/2021 по делу № А33-9329/2020.
Источники потенциальных рисков для добросовестных производителей
В сложившейся ситуации ФГИС «Меркурий» (как и аналогичные системы) становится для производителей, добросовестно передающих в нее сведения, источником потенциальных рисков.
Когда взыскиваемые суммы сопоставимы с доходами производителя за определенный период, невольно возникает вопрос, что является более востребованным бизнесом – производство товара или монетизация правообладания.
Не стремясь выступать в защиту злостных нарушителей, нельзя не отметить ситуации:
- когда производство продукции, маркированной тем или иным обозначением, осуществлялось без умысла, в том числе при наличии у обозначения признаков общеупотребимости или при должной утрате различительной способности;
- когда по встречному запросу в Россельхознадор выяснялось, что истец как правообладатель спорного знака задекларировал во ФГИС всего 30 кг продукции, что не соотносится с реальным намерением индивидуализировать свою продукцию товарным знаком.
Каковы же здесь были мотивы правообладателя? Ведь согласно позиции Верховного Суда РФ3, проверяя наличие факта злоупотребления правом со стороны истца, суд, кроме факта неиспользования товарного знака правообладателем, должен также учесть цель регистрации товарного знака, реальное намерение правообладателя его использовать.
И хотя такой вопрос относится к предмету другой дискуссии, в целом обозначенная проблематика побуждает практикующих юристов задумываться о процессуальных способах соблюдения баланса сторон в спорах о защите исключительных прав и взыскании компенсации за предположительно незаконное использование товарных знаков.
Позиция суда и истца
Вопрос о состязательности сторон и активности суда при истребовании доказательств достаточно принципиально обозначается именно в описанных выше обстоятельствах.
Для правообладателя, стремящегося максимально наказать рублем лицо, использующее спорное обозначение для маркировки производимой продукции, сведения об объемах такого производства остаются скрытыми режимом охраняемой тайны.
В частности, типичным ответом Россельхознадзора, к ведению которого отнесено предоставление сведений из ФГИС «Меркурий», на соответствующий запрос является ссылка на то, что такие сведения являются коммерческой тайной и без согласия обладателя информации по запросу заинтересованного лица не предоставляются.
Как следует ожидать, заинтересованная сторона обращается в суд с ходатайством об истребовании доказательств в порядке ст. 66 АПК РФ.
К последствиям, которые наступают при получении истцом запрошенных сведений, можно отнести не просто многократное увеличение суммы компенсации, но и изменение правового основания для расчета.
Наверное, в качестве отдельного процессуального «изыска» воспринимается тактика истца, изначально предъявляющего требования в порядке подп. 1 п. 4 ст. 1515 ГК РФ в пределах установленной «вилки» и в размере условных 100 000 рублей, но меняющего впоследствии основание расчета на подп. 2 п. 4 той же статьи и предъявляющего уже 10 000 000 рублей.
Истребование доказательства у ответчика и/или доказательства об ответчике
Конкретизируя вопрос о состязательности сторон, предлагаем порассуждать о том, допустимо ли применительно к рассматриваемым спорам истребовать доказательства у ответчика и/или доказательства об ответчике?
Опытные юристы вспомнят, сколько раз слышали от судьи о том, что у ответчика нельзя истребовать доказательства, – ему можно только предложить их представить. Будучи искушенными в тонкостях законодательной техники и судебных тяжбах, они парируют: здесь нет вопроса – все давно разъяснено.
В абз. 2 п. 61 Постановления Пленума ВС РФ от 23 апреля 2019 г. № 10 указано, что, заявляя требование о взыскании компенсации в двукратном размере стоимости права использования результата средства индивидуализации либо в двукратном размере стоимости контрафактных экземпляров (товаров), в случае невозможности представления доказательств истец вправе ходатайствовать об истребовании таких доказательств у ответчика или третьих лиц.
В Определении ВАС РФ от 2 августа 2012 г. № ВАС-10225/12 по делу № А24-3398/2011 отмечено, что процессуальное законодательство не содержит ограничений в отношении круга лиц, на которых может распространяться требование суда о предоставлении доказательств, основанное на ходатайстве лица, участвующего в деле.
Таким образом, перед правоприменителем в лице арбитражных судов встает вопрос: справедлив ли формальный подход, должен ли он оставаться таким и какого масштаба «перекосы» он может породить?
Вариативность подходов судов
Отслеживая практику, удалось найти и сгруппировать правовые позиции, в которых разрешение вопроса об истребовании доказательств в пользу истца не является очевидным, следующим образом.
В рамках одного из дел Суд по интеллектуальным правам, обосновывая отказ в истребовании доказательств по ходатайству истца, не просто сослался на принцип состязательности, но и указал на право суда отклонить такое ходатайство, если оно не соответствует заявленному способу расчета компенсации4 . Он подчеркнул, что истец, изначально обращающийся с иском о взыскании компенсации, рассчитанной исходя из твердой денежной суммы, не обосновал, по каким причинам суд в рассматриваемой ситуации должен оказывать дополнительное содействие истцу для того, чтобы он мог поменять способ расчета компенсации5.
В основе следующей группы позиций судов лежат утверждения о том, что дело может быть рассмотрено по тому объему доказательств, с которыми изначально зашел в процесс истец. «Поскольку материалы дела содержат достаточные доказательства, суд рассмотрел требование по имеющимся в материалах дела доказательствам и отказал в удовлетворении ходатайства об истребовании доказательств», – говорится в решении6. При этом уточнено, что законодательством суду предоставлено право, а не установлена обязанность истребования дополнительных доказательств в подтверждение правомерности доводов стороны, поскольку, как указано выше, бремя доказывания обстоятельств лежит на их заявителе, исходя из принципа состязательности сторон в арбитражном процессе7.
Тенденциозный подход отражают позиции, изложенные в повторяющихся формулировках целого ряда судебных актов. В них указано следующее: оценка доказательств на предмет их достоверности и достаточности относится к компетенции суда, поэтому реализация лицом, участвующим в деле, предусмотренного п. 4 ст. 66 АПК РФ права на обращение в арбитражный суд с ходатайством об истребовании доказательств не предполагает безусловного удовлетворения судом соответствующей процессуальной просьбы8.
При этом, исходя из принципа состязательности, а также положений ч. 2 ст. 66 АПК РФ, арбитражный суд не обязан истребовать у участвующих в деле лиц дополнительные доказательства в обоснование позиций этих лиц.
Согласно ч. 1 ст. 65, ч. 1, 2 ст. 66 АПК РФ суд оказывает содействие участвующим в деле лицам в реализации их прав, со своей стороны ограничиваясь правом предложения представить дополнительные доказательства9.
Таким образом, вариативность подходов судов к истребованию доказательств в спорах о защите исключительных прав налицо, что заставляет практикующих юристов внимательно следить за тенденциями правоприменения.
Практика показывает, что суды реагируют на просьбы истца оказать содействие в сборе доказательств по-разному. В одних случаях лояльность правоприменителя позволяет прогнозировать возможность присуждения в пользу истца значительных сумм. В других – суды находят убедительные мотивы, чтобы воздержаться от предоставления стороне процессуальных преимуществ. Причем предвосхитить то или иное решение суда бывает затруднительно ввиду отсутствия формализованных критериев, а именно, когда доказательство должно быть истребовано, а когда нет.
Возможно, таким критерием могли бы стать исследуемые в деле обстоятельства добросовестности или недобросовестности истца, тактика его поведения на досудебном этапе, реальность правового интереса в защите исключительных прав.
Представляется, что большую правовую определенность относительно порядка рассмотрения таких дел могут привнести представители сторон, занимающие выверенную и аргументированную позицию в интересах своих доверителей, обеспечивая как минимум состязательность экспертиз и компетенций.
1 Решение Арбитражного суда Краснодарского края от 18 мая 2023 г. по делу № А32-49050/2021.
2 Решение Арбитражного суда Смоленской области по делу А62-3251/2024.
3 Определение СК по экономическим спорам ВС РФ от 20 января 2016 г. № 310-ЭС15-12683.
4 Постановление Суда по интеллектуальным правам от 1 февраля 2024 г. № С01-2746/2023 по делу № А40-224089/2022
5 Здесь следует отметить, что само по себе право изменить способ расчета компенсации у истца есть. В судебном акте отмечается лишь то, что суд не обязан оказывать активное содействие стороне в выборе максимально выгодного метода расчета санкции.
6 Решение Арбитражного суда г. Москвы от 27 декабря 2024 г. по делу А40-230067/2024.
7 Решение Арбитражного суда г. Москвы от 28 января 2025 г. по делу № А40-269283/2024, постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 20 марта 2023 г. № 09АП-93742/22 по делу № А40-247931/2020, Решение Арбитражного суда Московской области от 28 января 2025 г. по делу № А41-106416/2024, Решения Арбитражного суда г. Москвы от 4 сентября 2023 г. по делу № А40-119392/2023, от 28 января 2025 г. по делу № А40-269283/2024, от 27 января 2025 г. по делу № А40-259102/2024, от 27 декабря 2024 г. по делу № А40-230067/2024, от 30 сентября 2024 г. по делу № А40-121150/2024.
8 Постановления Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 16 июля 2024 г. № 15АП-4498/24 по делу № А53-26681/2023, от 16 июля 2024 г. № 15АП-5280/24 по делу № А53-26233/2023, постановление Пятого арбитражного апелляционного суда от 27 ноября 2023 г. № 05АП-6291/23 по делу № А51-23092/2022
9 Решение Арбитражного суда Московской области от 28 января 2025 г. по делу № А41-106416/2024.